Нынешнему ребенку вряд ли придет в голову мечтать о хлебе и пряниках – магазинные полки ломятся от продовольствия и нет дефицита продуктов. В изобилии сегодня живет и 87-летняя Антонина Барышева, но в годы Великой Отечественной войны Тонечка даже не знала, как выглядит хлеб, приходилось есть гнилую картошку, в первый класс она ходила босая по льду, а папу-фронтовика при встрече не узнала.
Доживем до саечек
«Было начало 1942 года, когда отца забирали на фронт. Было холодно, было голодно. Хлеб я первый раз увидела, когда мне было уже 10 лет», – так отзывается о тех порах ребенок войны Антонина Семеновна.
Родом она из Новосибирской области, а точнее со станции Евсино Искитимского района. Когда отца забрали на фронт, пятилетняя Тоня осталась с братом, который был на три года старше нее. Мама работала за отца на заготзерне, оттуда рабочих домой почти не выпускали. «Нельзя было. Это было все секретно», – поясняет собеседница издания.
Потому ребят воспитывал дедушка. Когда семья ложилась спать, он рассказывал о будущем мире.
«Дедушка мне говорил, что он не доживет, а ты доживешь!» – так давал надежду.
Он говорил, что будут у них и пряники, и хлеб, и любые сладости, что душа пожелает. При этом Тонечка не могла себе представить ни сладостей, ни даже хлеба – она никогда их не видела. В детском воображении девочки представлялись деревья, на которых вырастут хлеб, пряники, сайки, и она будет приходить, рвать с них чудесный урожай и кушать. Дедушка, конечно, не рушил невинные мечты внучки.
Добрые объездчики
Весной, когда снег сойдет по полям, девочка ходила собирать примерзшую гнилую картошку, причем под угрозой попасть под хлыст. Было это так. Пахать поля было почти некому, не осталось никакой техники.
«Пахали женщины! Впрягались в плуг и пахали! Чтобы землю никто не утаптывал, там нельзя было ходить. Но мы ходили, – признается через года бабушка. – Были объездчики, они на лошадях ездили с кнутом, с собаками».
Объездчики, конечно, понимали, что дети приходят на поля от голода. Вот подъедет дядя, а Тонечка с картошкой на ладошечке, и он говорит: «Ну что ты держишь? Толкай в рукав, прячь и беги домой!» Так и жили.
Суровый первый класс
Антонина пошла в школу во время войны. Обуви у них не было, были только одни валенки и одна телогрейка – на мальчика и девочку. Когда брат играл на улице, она сидела дома, а потом они менялись. Уже глубокой осенью, когда была грязь, ведь не было асфальта, дети так и ходили босиком в школу.
«И вот идешь, идешь утром, идешь, вот грязь замерзшая, ледок везде, и вот больно ногам, больно, приходишь в школу, сядешь за парту. Ноги начинают согреваться, и какое-то тепло от них идет, а потом думаю, что-то вроде как-то вязко. Посмотришь – а с ног кровь течет. Потому что порежешь кожу-то, пока идешь. И под парту прячешь ноги – а с них течет кровь, и ты от этого согреваешься», – такие воспоминания остались о первом классе.
Незнакомый папа
Война закончилась в 1945 году. Тоня уже оканчивала второй класс. Все войска в это время с западного направления перебрасывали на Восток, так как Япония объявила войну СССР. Военнослужащим из Новосибирской области давали двое суток, чтобы заехать домой, но с условием, чтобы они нагнали свое подразделение и сами добрались до места дислокации. Тогда шло много поездов, поэтому нагнать было возможно. Отцу нашей героини также дали двое суток, и он приехал домой спустя три года войны.
Тонечка тогда бегала на улице и не знала о госте. Соседки, завидев девочку, сказали идти домой, ведь приехал герой. Тоня, конечно, пошла.
«Я пришла. Сидит военный человек серьезный за столом, а на столе – вещмешок. Я его не знаю. Я его не помню», – все, что могла сказать о незнакомце девочка.
Папа увидел дочку и радостно потянулся к ней, а девчонка отошла в сторонку. Папа взял ее на колени, а Тоня думала только о том, как ей хочется убежать из дому. Брат был постарше, потому лучше запомнил папу и уже все понимал. А маленькая Тонечка в силу возраста не могла притворяться, что ей хорошо с незнакомым человеком, только потому что он папа. Отец полез в вещмешок, достал детям по сухарю, сказал размочить в водичке и съесть.
«Я до сих пор не помню, я съела тот сухарь или не съела», – признается Антонина Семеновна.
Как только представилась первая возможность, Тонечка убежала со двора – прочь от незнакомого папы.
Первая «хлебная конфета»
Во время Великой Отечественной войны в селе Евсино был аэродром, где готовили летный состав и сразу отправляли на фронт. Все курсанты жили в казармах, а преподавательский состав расставлял их по квартирам. И у семьи Барышевых жил дядя Ваня. Однажды дядя Ваня принес шоколадные конфетки – какого-то черного цвета. Тоне подал и говорит: «Ты его съешь – это хлеб!»
«И вот я с этим хлебом бегала-бегала по улице, я его показывала. И не помню, или я его куда-то положила, или я его кому-то отдала, но я точно знаю, что я этот хлеб не съела», – сознается пенсионерка.
По-настоящему дети войны узнали хлеб только тогда, когда его в сельпо начали привозить и давать по карточкам по 200 грамм. А отец до места дислокации, конечно, доехал. Потом прошла всего неделя – и война закончилась.
Позже, когда отец демобилизовался, мама уже была дома.
«Жизнь потихоньку-помаленьку стала налаживаться, – с улыбкой вспоминает Антонина Семеновна. – Но все же было трудно».
Отец много работал, и дети даже не знали, когда он приходил, потому что спали. Тоня мало его видела, выходных у родителей не было. Главным для всех после войны было поднимать страну. А Тонечка с братом мечтали о том светлом будущем, которое обязательно придет: поднимутся большие дома, хлеба хватит на всех, и на деревьях вырастут прянички да саечки.
«История вам должна рассказать! Пятилетка с небольшим – и такая громадина – Советский Союз был восстановлен!» – с гордостью завершает рассказ ребенок войны Антонина Барышева.
Фото: ФедералПресс / Ирина Ромашкина, из личного архива Антонины Барышевой
День Победы – 2024