Локальные конфликты в российском обществе создают фон политической картины, наслаиваясь друг на друга. Накапливаясь и созревая в отдельных регионах, протесты рано или поздно грозят выйти на уровень федеральный, охватив всю страну. И если сейчас властям достаточно прибегнуть к помощи силовиков для сдерживания протестующих, то совсем скоро все попытки остановить «несогласных» будут просто бессмысленны. Как рождается и растет протестное движение в России и когда грянет буря, - в материале «ФедералПресс».
«Локальные конфликты обладают колоссальной энергией»
Исследование на тему «Локальные общественные конфликты» провели в марте-июне специалисты Центра социального проектирования «Платформа». «Нам захотелось посмотреть не только на большие элементы возникновения локальных конфликтов, но на саму механику конфликтов: как появляются первые резонансные группы, как они формируют вокруг себя круги поддержки, как именно на тактическом уровне реагирует власть, ее институты и т.д., какие способы купирования конфликтов существуют», - пояснил председатель экспертного совета Центра «Платформа» Алексей Фирсов.
По словам эксперта, сегодня локальные конфликты «обладают колоссальной энергией выхода на федеральную повестку».
Наиболее резонансные местные конфликты были отмечены в этом году в Москве (реновация), Санкт-Петербурге (Исаакиевский собор), Севастополе (земельные вопросы), в Омской области (экологические проблемы), Свердловской области (храм на воде) и в ряде других регионов. При этом, как отметил директор Центра «Платформа» Дмитрий Лисицин, протестные регионы от других выделяются низкой явкой на прошедших в сентябре прошлого года выборах в Госдуму.
Эксперты выделили пять основных типов локальных конфликтов: антизастроечные, ограничительные (ограничение прав и свобод жителей), экологические, культурно-ценностные (угроза популярным городским объектам), а также конфликты, опосредованные национальным и религиозным фактором. При этом не всегда конфликты носят негативный характер: они еще и позволяют общественным группам помочь донести до власти свою позицию, а власти – выявить значимые проблемы. Кроме того, конфликты – это возможность выплеска общественного напряжения и инструмент обратной связи региональной власти и населения.
Чаще всего локальные конфликты приходится нейтрализовывать местным властям. Региональные и тем более федеральные власти вмешиваются в процесс только в случае большого резонанса, политических выгод и политической повестки.
Эксперты выделили четыре формы протеста: легальные формы и нелегальные формы прямого действия (санкционированные и несанкционированные митинги), конструктивные формы непрямого действия (письма, запросы и т.п.) и «партизанские» непрямые действия (утечки в СМИ, провокации в сети).
По словам Дмитрия Соснина, в перспективе основные риски для власти будут связаны с развитием сетевых коммуникаций - социальных сетей. Иначе говоря, «фон ближайшего будущего – сетевые конфликты, которые не имеют локализации». Организаторам конфликтов уже не нужно будет расклеивать листовки с призывом к протесту. «Протест будущего строится по модели Wikileaks: не нужно клеить плакаты, листовки, можно сделать какой-нибудь слив в сети, сделать массовое распространение этого слива, после чего несколько десятков человек пройдут с зонтиками по Красной площади», - заметил Соснин.
Быть или не быть протестам?
К единому мнению по поводу того, стоит ли ожидать в обозримом будущем усиления протестных настроений, участники обсуждения исследования Центра «Платформа» не пришли. Но согласились с тем, что, как правило, сами чиновники, отказывающиеся решать проблемы людей, виноваты в возникновении общественных конфликтов. И, как отметил эксперт Левада-центра Денис Волков, чем больше авторитет власти будет снижаться, тем более вероятны гражданские волнения и общественное недовольство.
Эксперт Вячеслав Бахмин констатирует, что сегодня «внимание власти к проблеме можно привлечь только через протесты». «Поведение власти неадекватно той ситуации, которая складывается. Реакция идет на протесты, а не на проблему. Власти тоже ощущают эту угрозу и то, что такие конфликты могут перерасти в непрерывную цепочку напряженности в стране», - полагает Бахмин.
И один из самых высоких градусов протестных настроений сегодня наблюдается в Москве. К кампании против реновации жилья подключились даже те, кто еще вчера и подумать не мог, что будет участвовать в митингах. Как отметил член Общественной палаты Георгий Федоров, «протест идет в политическую сферу»: начинают звучать политические требования, которые из локальных в случае допущения местными властями ошибок очень быстро могут превратиться в федеральные.
Социолог Сергей Хайкин, в свою очередь, акцентировал внимание на зонах повышенного социального напряжения: территориях, где достаточно далеко не однозначное отношение к действующей власти, в том числе к президенту Владимиру Путину. «Это последствия сталинской депортации. Такие зоны существуют у нас десятилетия там, где были выселены целые народы, их место заняли другие, а потом они вернулись. Например, в Дагестане, в Северной Осетии и Ингушетии – полыхнуть может в любой момент», - полагает Хайкин.
Вместе с тем, по мнению ученого, россияне, большинство граждан сегодня не готово к серьезных социальным протестам. А вот зоны социального напряжения вполне могут стать «зонами радиации, распространения конфликтов».
Не видит угрозы возникновения и распространения протестов на уровне всей страны и член Общественной палаты России Иосиф Дискин. Однако власти должны быть начеку: важно не упустить проблему «институциализации локальных конфликтов: как локальный конфликт превращается в социальный институт со своими нормами, представлениями, движущими силами и т.д.».
Фото – Валерий Мельников, РИА Новости