В Челябинской области не утихает скандал вокруг коррекционной школы-интерната для детей-сирот с ограниченными возможностями, семь воспитанников которой признаны потерпевшими в уголовном деле о сексуальном насилии. Следственные органы с самого начала очень дозировано выдавали информацию о трагедии, чем вызвали шквал критики в свой адрес: сотрудников СК РФ, чиновников и даже регионального детского омбудсмена общественность обвиняла в замалчивании подробностей преступления и попытке спустить дело на тормозах. Свою позицию объясняет руководитель следственного управления СК РФ по Челябинской области Денис Чернятьев:
«У СМИ и общественности много вопросов по этому делу. На сегодня принято решение о передаче уголовного дела из следственного управления по Челябинской области в 4-е следственное управление ГСУ СК РФ в Екатеринбурге. Создана следственная группа, в нее вошли два наших сотрудника. Это решение принято ввиду того, что преступление вызвало широкий общественный резонанс, в том числе благодаря СМИ. Никакого недоверия к челябинским следователям у руководства СКР нет, оценки нашей работе даны и они не являются негативными.
Почему мы были против широкого освещения этого случая? Эта позиция связана исключительно с защитой прав несовершеннолетних потерпевших. Основной источник информации о произошедшем – это, как вы понимаете, сами потерпевшие, сами дети. Когда малолетние попадают в сложную психологическую ситуацию, связанную с совершением в отношении их преступления, они нуждаются в определенном подходе для того, чтобы получить от них правильную информацию. И прежде всего в спокойной обстановке. Любой психолог вам скажет: при внешнем информационном воздействии дети либо замыкаются, либо склонны к сообщению фактов, которых, может, и не было в действительности. Особенно – такие дети, как воспитанники этого интерната, имеющие определенные отклонения. Поэтому законом предусмотрен определенный порядок работы с детьми. Проводить следственные действия с этой категорией потерпевших можно только в присутствии психолога и педагога. Еще раз повторю: особый подход! У нас в следственном управлении даже оборудована специализированная комната для бесед с маленькими потерпевшими – только для того, чтобы создать спокойную обстановку, чтобы несовершеннолетний мог нормально, не волнуясь, излагать обстоятельства, очень сложные для его восприятия, давать показания, которые можно использовать в дальнейшем.
Кроме того, существует федеральный закон, ограждающий детей от воздействия вредной информации. Он тоже направлен именно на защиту психики детей. Это мы, взрослые люди, увидели информационный повод, изложили и забыли, а детям с этим жить всю жизнь! Мы обращали внимание, что упоминание самого интерната, вторжение туда – недопустимы и противоречат федеральному закону! Эти действия так или иначе могут привести к установлению личностей потерпевших. А ведь усыновленные воспитанники школы не сидят дома в закрытом режиме, они учатся в школах, общаются со сверстниками, так или иначе эта информация будет обсуждаться. В их присутствии, с их участием. И им придется давать какие-то объяснения. А нужно ли это 12-летнему мальчику или девочке? Сейчас с детьми работают психологи, чтобы минимизировать последствия для их психики.
Кроме того, скандал осложнил нашу работу, а теперь – работу наших коллег из четвертого следственного управления. Ведь с самого начала следственные органы отреагировали оперативно: как только поступило сообщение о преступлении, сразу же выехали в школу. Была образована следственно-оперативная группа из самых квалифицированных сотрудников СКР и МВД, мы привлекли инспекторов по делам несовершеннолетних, психологов. Работали в течение двух недель и преступление раскрыли. Подозреваемый установлен, арестован. Разбирались дальше: объем информации очень большой.
Мы не против распространения информации и обсуждения этого случая общественностью, больше того, мы только «за», но тогда, когда это делается своевременно. Шумиха создает дополнительные сложности для следствия и лишние моральные и психологические трудности для потерпевших. К тому же сотрудники правоохранительных органов ограничены уголовно-процессуальным законодательством: нам прямо запрещено разглашать информацию о частной жизни граждан, тем более детей.
Следственные органы просили у общественности и прессы всего лишь время, чтобы поработать в спокойной обстановке, чтобы получить объективную информацию. Просили для защиты прав детей и интересов следствия. Нас, к сожалению, не услышали. А сейчас даже те должностные лица, которые должны отстаивать права детей, тоже подвергаются критике. И к кому детям теперь идти за помощью?»