Российские эксперты второй день горячо обсуждают выступление президента России Владимира Путина на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. О том, какие основные мысли высказал в своей речи президент, и какие из этого можно сделать выводы, своим мнением поделился Сергей Беспалов, ведущий научный сотрудник Института общественных наук РАНХиГС:
Российские эксперты второй день горячо обсуждают выступление президента России Владимира Путина на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. О том, какие основные мысли высказал в своей речи президент, и какие из этого можно сделать выводы, своим мнением поделился Сергей Беспалов, ведущий научный сотрудник Института общественных наук РАНХиГС:
«Представляется, что в речи В.Путина на Генассамблее ООН можно выделить 2 ключевые темы.
Прежде всего – это ключевая роль самой ООН в системе регулирования современных международных отношений; к этой идее президент РФ обращался несколько раз по ходу своего выступления, этим он начал свою речь и этим же ее закончил. Подчеркнув, что Россия готова к обновлению ООН, Путин однозначно выступил против расшатывания ее основных принципов под видом реформирования Организации; одним из таких принципов является принятие важнейших решений путем компромисса, и именно этому служит право вето 5 постоянных членов Совета Безопасности. Альтернативой такому подходу, по справедливому утверждению Путина, может быть лишь «право сильного»; если такой подход восторжествует, вместо независимых государств «будет множиться число фактических протекторатов».
В связи с этим президентом РФ было также отмечено, что, несмотря на все изменения в современных международных отношениях, государственный суверенитет остается ценностью высшего порядка, источником же суверенитета и легитимности государственной власти является народ соответствующего государства, а не суждения группы стран во главе с США (на которые здесь был дан прозрачный намек), любящих выступать от имени «мирового сообщества».
Сравнив «экспорт демократических революций» с политикой СССР по «экспорту» социализма в развивающиеся страны, президент РФ обвинил проводящие такую политику страны евроатлантического сообщества в подрыве государственности, основ жизненного уклада жизни и девальвации основных прав человека, включая право на жизнь, вместо обеспечения их верховенства, и констатировал, что создаваемый в результате этого вакуум власти стал ключевой предпосылкой для распространения терроризма. Предельно жестко было сформулировано, что попытки использовать радикальных исламистов как орудие против неугодных светских режимов не просто недопустимы, но в конечном итоге «еще неизвестно, кто кого использует на самом деле» – т.е. скорее террористы начинают манипулировать своими покровителями.
Тезис о необходимости координации всех сил, противостоящих ИГ, создания широкой антитеррористической коалиции по аналогии с антигитлеровской, причем на базе Устава ООН (что исключает действия без согласования с властями Сирии) и подкрепление этого резолюцией Совета Безопасности, прозвучал вполне убедительно, однако шансов на реализацию этого предложения нет; тем более – призыва «оказать всестороннюю помощь законному правительству Сирии», как и заявления Путина о недопустимости отказа от сотрудничества с сирийскими властями и правительственной армией, т.к.кроме них и курдского ополчения с исламистами никто реально не борется.
Украинской теме Путин уделил существенно меньше времени, подчеркнув в очередной раз опасность блокового мышления и стремления к расширению сферы геополитического влияния, – такая линия Запада в конечном итоге и привела к госперевороту и гражданской войне на Украине.
Не представляя Россию жертвой санкций, Путин высказался о недопустимости односторонних или групповых санкций в противоречие с правилами ООН и ВТО и высказал идею гармонизации экономических региональных проектов, «интеграции интеграций» – представляется, однако, что в условиях продолжающегося мирового кризиса конкуренция между региональными группировками будет скорее нарастать.
Перелома в российско-американских отношениях ожидать не приходится, о чем свидетельствуют выступления Путина и Обамы на Генассамблее и весьма сдержанные комментарии по итогам их переговоров, однако некоторые подвижки возможны. Более определенно об этом можно будет судить через несколько недель, когда, по-видимому, станет до некоторой степени ясно, удалось ли договориться хоть о чем-то в ходе встречи Путина и Обамы. По всей видимости, хотя стороны будут действовать в Сирии «параллельными курсами», можно ожидать как минимум неких договоренностей о «техническом» взаимодействии между военными для предотвращения разного рода инцидентов.
Однозначным успехом России и В.Путина является то, что, по практически единодушному мнению западных политических аналитиков, российская позиция по Сирии оказалась более последовательной и более понятной, чем линия США (что, разумеется, не означает поддержки российского курса большинством представителей западной прессы, и экспертов и политиков).
Не менее важно то, что наступление Москвы на «сирийском фронте» наглядно продемонстрировало, что РФ остается глобальной державой, изоляция ее невозможна (не случайно целый ряд западных политиков впервые за последние полтора года заявили о том, что «не стремятся изолировать Россию»); кроме того, украинская проблематика оказалась в известной степени отодвинута на второй план – впервые с февраля 2014 года. Относительно украинского кризиса каждая из сторон также осталась на прежних позициях; однако в условиях достигнутого в августе (прежде всего усилиями Франции и Германии) и в целом соблюдаемого до настоящего времени режима прекращения огня в Донбассе по крайней мере отсутствуют предпосылки для дальнейшей эскалации отношений России и США.
Что касается украино-российских отношений, то нынешняя украинская власть по собственной инициативе никогда не пойдет на их смягчение, – в этом случае невозможно будет и дальше пытаться представлять себя жертвой российской «агрессии» и под этим предлогом, с одной стороны, осуществлять «патриотическую мобилизацию» населения и поддерживать собственную легитимность, с другой стороны – выпрашивать у Запада все новые транши финансовой помощи. Демарш украинской делегации во время выступления В.Путина на Генассамблее ООН вполне вписывается в эту логику. Изменение курса украинского руководства возможно лишь в случае получения им однозначного распоряжения с Запада на сей счет – как это было во время Берлинской встречи Порошенко с Меркель и Олландом в августе, после которой под угрозой прекращения поддержки Украина начала, наконец, соблюдать режим прекращения огня в Донбассе».