«Дорожная карта» министерства наук и высшей школы РФ вызывает много вопросов. Главный – почему вузы считают необходимым увольнять и сокращать заслуженных доцентов и профессоров в ущерб учебному процессу? По мнению ряда исследователей, выступавших в прошлом сентябре на круглом столе в Госдуме на круглом столе, посвященном состоянию традиционных ценностей в сознании россиян, такие реформы могут разрушить не только систему образования, но и традиционную культуру российского общества. Старший научный сотрудник шанхайского центра изучения России, участник Валдайского форума-2018 Сергей Бирюков, который был одним из спикеров той дискуссии, рассказал в интервью «ФедералПресс» чем может обернуться односторонне понятая оптимизация вузов, почему в Кузбассе перестал работать факультет политических наук и социологии и какие перспективы у КемГУ в непростую эпоху перемен.
«Все объясняется оптимизацией»
Как вы, памятуя ваше выступление на круглом столе в Госдуме в сентябре 2017 года, охарактеризуете процессы, протекающие в системе образования России, особенно в регионах?
– На мой взгляд, который поддержали другие участники грантового проекта, также выступавшими на упомянутом круглом столе в Госдуме, идет разрушение опорных структур, на которых стоят многие региональные вузы. Разрушаются научные школы, и проводится крайне небесспорная кадровая политика: сначала методично сокращалось низшее и среднее преподавательское звено, теперь во многих случаях доходит очередь до профессорского уровня. В итоге, мы рискуем потерять кадры, которые потом просто не сможем восстановить.
Каково же объяснение протекающим в системе образования процессам?
– Объяснение одно – оптимизация, вызванная сложным финансовым положением и необходимостью укрупнения в рамках опорных вузов, которые появляются в результате структурных трансформаций. Обычно к этому фактору еще добавляют экономию финансовых ресурсов и повышение критериев соответствия – речь идет о публикациях в изданиях Scopus и Web Of Science. Но первые два аргумента вообще не связаны с качеством образования, а третий больше связан с системой индивидуальных возможностей и мотиваций. Например, я могу соответствовать, масса людей, которые нужны вузу с точки зрения своих преподавательских компетенций, нет, и что же, теперь их всех уволить?
Вы упомянули разрушение опорных структур, на которых стоят региональные вузы. Что вы имели в виду?
– Принципы трансформации вузовской системы. Региональные системы образования не рассматриваются в качестве сложного интегрированного комплекса, в котором у каждого вуза есть определенная нища на региональном и общероссийском рынке образовательных услуг. Нельзя механически укрупнять кафедры, факультеты, сокращая с этой целью их кадровый состав. В основе этих действий положен не структурно-функциональной критерий, когда есть определенная образовательная задача и есть структура, обеспечивающая ее реализацию с ориентацией на качество подготовки будущих специалистов. Вместо этого ставятся задачи максимального уплотнения, экономии фонда зарплаты и упрощения структуры, и нередко это делается за счет «ужатия» гуманитарных специальностей. В результате паритет между направлениями подготовки студентов и магистрантов оказывается нарушен.
Какие аргументы приводятся для сокращения мест на гуманитарные специальности?
– Финансовая несамодостаточность и технократическая концепция. В частности, в Кузбассе иногда можно услышать тезис о том, что область – регион с уклоном в тяжелую промышленность и сырьевые отрасли и потому гуманитарии – это некоторое «излишество», с точки зрения этого подхода, в случае необходимости филологов и ботаников можно привезти, например, из соседнего Томска. Однако образовательная среда региона – долговременно выстраиваемое целое, и в субъект Федерации, где такая среда утрачена, квалифицированные специалисты из соседних регионов в массе просто не поедут.
В вузах Кузбасса, таких как Кемеровский госуниверситет, Кузбасский государственный технический университет и Сибирских государственный индустриальный университет, происходит нечто подобное?
– Процессы примерно одинаковые, поскольку люди занимаются выживанием в тех рамках, которые им определяет федеральный центр и транслирует региональное руководство. Различия в ситуации определяются в основном возможностями и индивидуальным стилем руководства. Есть примеры эволюционного подхода к выстраиванию стратегии развития регионального вуза – однако, к сожалению, далеко не у всех есть возможности для этого.
«Политологам надо было помочь с перепрофилированием»
Вы прежде работали на политологическом факультете КемГУ, который был закрыт. В чем была польза для области от системной подготовки политологов?
– При всех возможных недостатках и совершенных просчетах, это был мощный пул экспертов, и не только по политическим, а еще по экономическим и социальным вопросам. Причем этот пул кооперировал с экономистами, социологами, другими гуманитариями, пусть и не всегда беспроблемно. Это могло бы превратиться в своеобразное «ядро» гуманитарных наук и гуманитарной экспертизы в регионе, пока существовало как структура.
Экспертами выступали преподаватели?
– Не только преподаватели, еще и аспиранты и молодые перспективные студенты. Они и сейчас остаются в обойме, и их профессиональное самоутверждение затруднено, поскольку упразднение института докторантуры и ужесточение условий приема в аспирантуру заметно усложняют перспективы талантливой молодежи.
Справедливости ради, в Кузбассе не так много экспертных сообществ и политтехнологических структур, куда могли пойти работать выпускники.
– Да, это был определенный недочет политологов, им надо было ориентироваться не только на кузбасский рынок, который ограничен по своему масштабу – в то время как у социологов определенная «ниша» на рынке труда области присутствовала всегда, а на соседей – Новосибирск, Томск, Красноярск. Неучет этого обстоятельства лишил перспектив в профессии многих талантливых выпускников, побуждая их работать в смежных и «параллельных» сферах, уезжать из региона для продолжения образования по профилю и карьеры.
Что можно было сделать для факультета в этой ситуации?
– На мой взгляд, ему следовало помочь перепрофилироваться. Привязать к практическим запросам, предложить программы подготовки целевых специалистов и экспертов в сфере безопасности, в сфере кризисного управления, кризисного менеджмента, предложить специализацию под государственный и ведомственно-административный заказ. Однако целый ряд обстоятельств как объективного, так и субъективного плана не позволили это сделать.
«Нужны остановить реформы режима нон-стоп»
Какие перспективы у КемГУ как опорного вуза?
– На самом деле, попадание в категорию вузов опорных вузов без бюджетного финансирования – серьезный вызов, хотя и определенная возможность. На мой взгляд, именно сейчас следует представителям АКО, бизнеса, образовательных вузовских коллективов начать диалог друг с другом по вопросам о том, нужно ли высшее образование, и каким должен быть КемГУ с учетом его новой статусной позиции.
На ваш взгляд, почему такой КемГУ нужен области?
– В Кузбассе не слишком богатая и «плотная» образовательная среда – хотя присутствуют действительно выдающиеся ученые и сильные научные школы. Слабее чем у соседей – кадровая, институциональная, организационная, у нас сравнительно меньше специалистов и научных школ. Кузбасс должен сохранить КемГУ как ядро образовательной системы, иначе регион ожидает глубокий кризис всей системы образования, потому что не будет ни соответствующих кадров, ни структур, ни ресурсов. Ни разработки подходов структурной перестройки экономики, ни разработки стратегии решения социальных проблем – ничего этого не удастся реализовать, потому что просто не с кем будет это делать. На перспективу это означает обвал не только гуманитарной, но и социальной сферы в соответствии с «эффектом домино». И тогда уже никакие альтернативные стратегии, никакое инновационное развитие в течение ближайших десятилетий как вопросы вообще не войдут в повестку дня. Либо сохраняются университеты и в их рамках формируются мозговые центры для разработки новых стратегий развития, либо Кузбасс (как и другие регионы России) не сможет преодолеть кризисные процессы во многих сферах жизнедеятельности.
Главный вопрос всего нашего интервью, что же дальше делать с госуниверситетом? Опираться только на фундаментальную науку и инжиниринг?
– Я придерживаюсь другого мнения, что мы не можем односторонне опираться на технократический подход к развитию, иначе неизбежно придут в упадок гуманитарная среда и социальная сфера, потому что нам нужны социологи, социальные и кризисные психологи в большом количестве. Технические отрасли вообще должны быть дополнены социально-гуманитарным блоком, но этого никто не видит, что достаточно странно.
Далее следует остановить беспрерывные структурные реформы, которые идут в режиме нон-стоп в течение нескольких лет. Кто может сделать? Министерство высшей школы и науки, у них рычаг в руках. Еще можно и нужно провести анализ возможности вузов, которые остаются в регионе – что они могут дать Кузбассу, каков их вес в масштабах страны, какие ниши образовательного рынка обслуживают в области и стране? Иными словами, нам нужен аудит научных школ: – что они могут, как им помочь повысить эффективность своей работы путем подключения к государственным и региональным программам и продумать структуру специальностей и образовательных профилей, какие выпускники нам нужны и где для них существуют выгодные стартовые позиции в карьере. Все это означает структурно-институциональный системный подход, а не те реформы, которые происходят сейчас.
Обо всем этом говорится в итоговом документе круглого стола в Госдуме в сентябре 2017 года, который был отправлен, в том числе, и в администрацию президента РФ. Вместе с коллегами из Москвы и других субъектов Федерации, мы продолжаем анализ ситуации в образовательной системе России и ее регионах, работая в рамках уже новых грантовых проектов.
Фото: РИА «ФедералПресс» / Сергей Спицын.