Создание региональным правительством выкроенного по лекалу «Народного фронта» и «Отечества» (Кондратенко) краевого движения «За веру, Кубань и Отечество», появление казачьих дружин, которые еще планируют наделить травматикой, – все эти шаги губернатора Краснодарского края Александра Ткачева вызвали широкое обсуждение в экспертной среде. На вопросы «ФедералПресс.Юг» ответил писатель Иван Карасев.
Создание региональным правительством выкроенного по лекалу «Народного фронта» и «Отечества» (Кондратенко) краевого движения «За веру, Кубань и Отечество», появление казачьих дружин, которые еще планируют наделить травматикой, – эти шаги губернатора Краснодарского края Александра Ткачева вызвали широкое обсуждение в экспертной среде. Некоторые даже заговорили о возрождении «кубанского сепаратизма» – помнится, еще в 90-е батька Кондратенко грозился перекрыть дороги в Москву. Неужели сейчас властная вертикаль так же зашаталась? Может ли вообще, со временем, вместе с собственными военизированными формированиями в виде казаков, появиться суверенное Кубанское государство, Казакия? Есть ли прецеденты кубанской самостийности в прошлом? Чем социал-самостийная фронда Кондратенко отличается от отношения к этому вопросу Ткачева? На эти и другие вопросы «ФедералПресс.Юг» ответил российский писатель-фантаст, переводчик, член Союза писателей России Иван Карасев, занимающийся данной проблемой уже несколько лет.
Иван Владимирович, на Ваш взгляд, кубанский сепаратизм – явление уникальное или оно схоже с региональным сепаратизмом других территорий? В чем его главное отличие, например, от сепаратизма кавказского или украинского?
Вообще перечисленные разновидности сепаратизма очень разные. Украина – уже независимое государство, а Кубань даже не автономная республика. Да и само слово сепаратизм можно применить к Краснодарскому краю только в сослагательном наклонении, либо к исторической ретроспективе. В будущем, думаю, сепаратистские лозунги будут использовать преимущественно чиновники, так называемая региональная элита. Да и то с оглядкой, если уж совсем плохо будет в стране – и с политикой, и с экономикой.
Поэтому, если и проводить какие-то аналогии, то кубанский регионализм любопытно сравнить с процессами, происходящими в восточных областях Украины. Многие привыкли считать этот район русскоязычным, хотя это не совсем так. Там сформировался специфический субэтнос русских украинцев или украинских русских, если угодно.
Похожее можно сказать и о жителях Кубани, менталитет которых заметно отличается от среднероссийского. Как характерная особенность, появление в последнее время новой общности – «кубанцы». Этот термин широко употребим, в том числе и в местной прессе, наряду с вторым, неофициальным названием региона – Кубань. Если и есть аналогичные феномены (донцы, сибиряки, уральцы, поморы), то они вряд ли столь тесно связаны с каким-то конкретным субъектом федерации. Более того, в постперестроечную эпоху в ход пошел канцелярит «граждане Кубани» (здесь существует невольная подмена другого устойчивого оборота – «жители Кубани»). Двусмысленность, конечно, неявная, но все-таки – разве есть кубанское гражданство? Трудно себе представить, чтобы глава региона обращался к своему электорату «граждане Дона» или «граждане Урала».
Что касается северокавказских республик, то они, конечно же, оказывают влияние на Кубань. Происходит что-то типа конвергенции культур. Проявляется это во многом. Ну, хотя бы взять историю с казачьими патрулями и наделением их оружием, правда, пока травматическим.
Кубанский сепаратизм имеет свое собственное знамя. Не похожее на Кавказ или Украину
Кубанский сепаратизм, это вообще – хорошо или плохо?
Сепаратизм - это как революция, перестройка или перемена места жительства. Этим процессам трудно давать вот так запросто рациональную оценку. Только эмоциональную. И то, применительно к конкретным условиям. На мой взгляд, сепаратизм - следствие запущенности политических процессов, отставания в культурном развитии. Отдельная тема – почему в одних многонациональных странах сепаратизм не доставляет особых хлопот (например, в США, Германии), а в других это постоянная головная боль?
Фантазируя, многие, наверное, были бы не прочь пожить в независимой Кубани, в эдакой «Южной Эстонии». Но боюсь, может получиться нечто гораздо менее комфортное – что-то типа Южной Осетии или Приднестровья… Кубани, да и всему постсоветскому пространству вообще, не хватает культуры сепаратизма. Имею в виду, как процесс разграничения полномочий между регионами и Центром, так и механизмы нивелирования центробежных тенденций.
Бытует мнение, что казачество – основная движущая сила кубанского сепаратизма. Так ли это? Может ли власть региона опираться на какую-то другую крупную силу?
Мнение не лишено оснований. Казачество весьма неоднородно, из их среды выходили и самостийники, и монархисты, и ортодоксальные коммунисты. Приведу только один пример, о котором писал историк Виктор Салошенко - противостояние казаков первому кубанскому губернатору Василию Дьяконову. 18 декабря 1991 года, по его словам, была пресечена попытка военного переворота с участием руководства Краснодарского гарнизона и казаков Кубанской Рады. Якобы заговорщики хотели выйти из состава России, образовав самостийную казачью республику. Переворот должен был пройти под прикрытием встречи казаков-избирателей с депутатами крайсовета, рассматривавших обращение Совета стариков и атаманов Кубани по реализации в крае федерального закона «О реабилитации репрессированных народов». Казаки Кубанской Рады пикетировали тогда заседания Малого совета Краснодара. После инцидента из вооруженных сил были уволены генерал-майор Белоусов (начальник гарнизона) и старший преподаватель Краснодарского высшего командно-инженерного училища РВСН Мужиков.
Другой силы, на которую кубанская власть может опереться, кроме казаков, я не вижу. Чисто теоретически можно предположить, что таковой может стать духовенство (не обязательно только православное), но, на мой взгляд, выгод от такого союза будет меньше, чем обременительных обязательств перед сторонами.
Значит ключевым элементом регионального сепаратизма являются кубанские казаки. Не так давно на донской земле прошел митинг, на котором казачество в очередной раз потребовало признать себя нацией. Эта идея, активно высказываемая последние 20 лет, не находит законодательной поддержки. Почему, как Вам кажется? Действительно ли признание казаков самостоятельным этносом позволит что-то кардинально изменить в их устройстве и общественной работе?
То, что казаки - отдельная нация, еще большой вопрос. Приходилось слышать мнение историков, что словосочетание «казачий народ» появилось еще до революции, когда «народом» называли студентов и даже извозчиков. Большинство авторитетных ученых считают казаков субэтносом русского народа. Хотя четкого различия между этносом и субэтносом нет. Все зависит от складывающейся политической ситуации. Наглядный пример - отделение Черногории от Сербии. Несмотря на единый язык и вероисповедание, черногорцы - это не сербы. В последние годы появился даже проект черногорского языка со своей азбукой.
Конечно, можно понять казаков, которые хотят считаться отдельным народом, как говорится, «титульной нацией». Многочисленные преференции республикам у всех на слуху. В Архангельской области кампанию за признание себя отдельным народом сейчас ведут поморы. Но, мне кажется, у кубанских казаков шансов больше. Да и федеральный закон «О реабилитации репрессированных народов» никуда не денется. Конечно, признай окончательно казаков отдельным народом, и появятся разные для них квоты. Как на высокие должности, так и в бизнесе. Проблематичнее будет их обидеть без боязни быть обвиненными в дискриминации по национальному признаку.
Москве сложно воспринимать казаков, как народ. Вспомним, что до недавнего времени и украинцев некоторые политики народом не считали. Надо сказать, известны примеры, когда некоторые этнические группы добивались признания, как отдельный народ. В 1992 году Президиум Верховного Совета Удмуртской Республики принял специальное постановление «О восстановлении исторического имени бесермянского народа» (ранее бесермяне считались субэтносом удмуртов). Аналогичные процессы идут среди кряшен («крещенных татар») и других субэтносов татарского народа: по переписи 1926 года кряшены (Татарстан), тептяри, мишари, нагайбаки (Челябинская область) записывали себя как отдельные национальности (в переписи 1937 года народом записались только мишари).
Некоторые политические начинания Николая Кондратенко (крайний справа) стали актуальны сегодня, спустя десять лет после его ухода с поста губернатора
Распространено мнение, что кубанский сепаратизм появился только во время революции и гражданской войны, когда вся страна разваливалась как карточный домик. Были ли для него предпосылки в императорской России? Или сильная властная вертикаль боролась с сепаратистскими настроениями?
Кубанский сепаратизм, если заглянуть в историю, несколько необычный, нехарактерный для других по-сути русскоязычных регионов. Здесь сепаратизм не национальный, а субэтнический, казачий. Да, действительно этот феномен стал заметен только после Октябрьской революции.
Кубанская Народная Республика (КНР) существовала почти два года – с 1918 по 1920-й, как независимое государство, правда, с неопределенным статусом. Если бы не гражданская война, то ничего подобного, наверное, не было. Кубанский сепаратизм латентен и реактивен: он появляется только, как реакция на запущенные процессы. Феномен отчасти повторился в 90-е годы, когда казалось, еще немного и страна рухнет под напором парада суверенитетов.
В Российской империи казачество обладало известными привилегиями, поэтому сепаратизм был не актуален. Ситуация обострилась только, когда казаков начали притеснять, а потом и ликвидировать «как класс».
На Ваш взгляд создание казачьих дружин и наделение их оружием – шаг к отделению региона от федерального центра, пусть только в охране правопорядка? Были ли исторические прецеденты создания «казачьей милиции»?
Создание казачьих дружин и наделение их оружием могло бы нести опасность сепаратизма, но только в одном случае, – если бы эти процессы носили стихийный, низовой характер. При этом рискну предположить, что мера эта во многом декоративна и не будет иметь длительного развития по времени. Помнится, было желание властей выставлять торжественный караул из юных казаков у известного памятника скульптора Аполлонова, что рядом со зданием администрацией края. И где это все? Караул, видимо, устал. Патруль, как можно догадаться по сценарию, тоже должен устать.
Что до вооружения казаков, то мне кажется, пусть лучше будет у них в кобуре травмат, чем, как говорил один герой старого советского фильма, соленый огурец. Если уж патруль создается, то хотя бы положенную атрибутику логично было соблюсти.
С другой стороны, с созданием казачьих патрулей повеяло чем-то даже не из 90-х, а из 1917-го. В годы правления Временного правительства существовали аналогичные дружины по охране общественного порядка. Можно заглянуть еще дальше. Кавказской постоянной милицией в конце XIX – начале XX веков назывались небольшие (от 170 до 800 человек) части иррегулярных постоянных войск на Кавказе и в Закаспийской области. Формировалась эта милиция на добровольческой основе из населения некоторых народностей, не обязанных военной службой, в чем и состояло ее главное отличие от регулярных и казачьих войск. Части милиции имели форменную национальную одежду и национальное оружие. Предназначалась она преимущественно для несения местной (полицейской и конвойной) службы.
Особо тема кубанского патриотизма стала активно использоваться краевыми властями с конца 2011 года. Усиление борьбы с мигрантами, создание движения «За веру, Кубань и Отечество», казачьих дружин, скандальная речь губернатора на августовской коллегии МВД. На Ваш взгляд, с чем это связано? Ослабление федеральной власти, необходимость объединить кубанцев, реальные проблемы в миграционной политике?
Скорее всего, ослабевает федеральная хватка, а региональное руководство мотивируют на разного рода местные инициативы. При этом Москва закрывает глаза на то, что эти кубанские «хау-ноу» (доводилось слышать такой термин из уст высокопоставленных краевых чиновников) подчас носят экзотический или даже пикантный характер. Имитация, на первый взгляд, выглядит даже лучше реальных механизмов решения проблем. Кажется, политолог Глеб Павловский привел очень меткое сравнение, сказав, что мы сейчас живем во времена «перестройки со знаком минус».
С кубанским сепаратизмом боролся еще генерал Антон Деникин
Если говорить о националистических высказываниях двух последних губернаторов – Кондратенко и Ткачева. То, на Ваш взгляд, что общего и в чем они различаются в политике регионализма?
Годы губернаторства Кондратенко я бы назвал «социал-самостийной фрондой». Он часто спорил с Москвой, был против конфликта с Украиной из-за острова Тузла, был за мирные переговоры с Ичкерией... Все это сочеталось с патриотической и антикапиталистической риторикой. Интересно, что много лет назад Антон Деникин дал четкий термин кубанского сепаратизма – «казачий социализм».
Кондратенко предвосхитил многие идеи, которые будут продвигать в пост-ельцинскую политическую жизнь страны: например, создание Патриотического союза молодежи (патсомола) – это предтеча «Наших». Вспомним также его неуемную энергию по пиару «Союза России и Беларуси», а также название регионального партийного блока «Отечество» (создано в 1992 году), которое в 1999 году было неожиданно присвоено блоком Юрия Лужкова в парламентские выборы и стало своеобразным прототипом «Единой России».
При Ткачеве отношения с Москвой стали ровными, он более осторожен в высказываниях, однако при нем идеи регионализма начали приходить в упадок. Только два символических момента, связанных с приходом нового губернатора, – упразднялось «правительство Кубани», существовавшее при Кондратенко и напоминавшее по названию дореволюционный орган власти Кубанской Народной Республики (вместо председателя правительства появилась должность первого вице-губернатора); существенно, до неузнаваемости, был подправлен кубанский исторический герб.
Хотя обоих политиков объединяет тонкое чутье ситуации. Как только вертикаль власти начала скрипеть, Ткачев появился на параде в казачьей форме. В неспокойные 90-е Кондратенко поступал точно также. Да, кстати, и краевое правительство снова появилось. Это не простые совпадения.
Иван Владимирович, что должно произойти, что кубанский сепаратизм сошел на нет или, наоборот, получил новые обороты? В ближайшее время, по Вашим прогнозам, какой вариант наиболее вероятен?
По моему убеждению, есть мощная сила прецедента. Вот, если существовала уже кубанская республика в более сложные времена, чем сейчас, то, что помешает явлению повториться? Хотя бы в виде фарса. Была такая мистическая секта - малеванщина, в которой считали, что события, описанные в Библии, никогда не происходили, а являются прообразом будущего. Вот так, наверное, и с Кубанью, которая постоянно будет отбрасывать тень незалежности.
Кубанский регионализм может принимать формы сепаратизма только, если какая революция случится, и Москва предоставит регион самому себе. Сгладить противоречия и сбить градус обособления и регионального эгоизма власти могут, если будут не только сохранены, но и усовершенствованы принципы федерализма. Как мне кажется, не опускать республики до уровня затрапезных губерний нужно, а наоборот, приводить края и области к статусу республик.
К сожалению, в последнее время наблюдается совсем иные тренды. У регионов становится больше обязанностей, чем прав, были предприняты малопродуктивные попытки укрупнить регионы, посыпались настойчивые советы заменить название «президент» на «глава республики». Ситуация, как с переводом стрелок на летнее время. Перевели, а потом спохватились, что не туда.
Естественно, на таком фоне растет раздраженность местных элит. Поэтому в ближайшей перспективе риски для вертикали власти будут повышаться, и я бы не удивился, если ситуация с парадом суверенитетов повторится на новом витке обострения противоречий между Центром и регионами.