Март и апрель 2017 года запомнились российской общественности очередным всплеском антикоррупционной активности со стороны как властей, так и их противников. В масштабных акциях протеста, организованных по инициативе оппозиционера Алексея Навального, приняли участие сотни тысяч человек. На митинги выходили дальнобойщики, пострадавшие вкладчики банков, валютные заемщики и многие другие. При этом в регионах активизировалась подготовка к единому дню голосования 10 сентября, а также все активнее стали обсуждаться детали президентских выборов, до которых осталось чуть меньше года. О том, что происходит в стране за пределами Москвы, в интервью «ФедералПресс» рассказал политтехнолог, работавший под началом всех руководителей новой России, Андрей Колядин.

Выборная кампания – 2017

– В сентябре 2017 года пройдут выборы губернаторов в 16 регионах страны. На ваш взгляд, где возможны наиболее конкурентные кампании?

– Конкурентные кампании могут быть везде, где муниципальные фильтры пройдут сильные местные кандидаты. Особенностью последних выборов является, что на изрядной части территорий люди либо не местные, либо те, кто уехал с этих территорий достаточно давно. При этом заметны внутренние стремления жителей региона поддерживать своих кандидатов на территориях. Этим можно воспользоваться в ходе выборных кампаний. Как преимуществом местных оппонентов. Но вопрос победы это не решит. Я убежден, что недавно назначенный врио главы Республики Бурятия Алексей Цыденов на своей территории вполне конкурентен Вячеславу Мархаеву – сенатору и популярному лидеру бурятских коммунистов. Но несмотря на опасения политических аналитиков, предсказывающих «иркутский сценарий» выборов, у Цыденова есть шансы победить Мархаева в честной предвыборной борьбе.

Соответственно, при определенном стечении обстоятельств может развернуться конкурентная борьба на территории Свердловской области, где о своих интересах на потенциальное участие против действующего губернатора Евгения Куйвашева заявили и мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, и известный депутат Госдумы, эсер Александр Бурков. Может быть небезынтересна битва в Перми, где планируют выдвигаться политик Константин Окунев, который в случае преодоления муниципального фильтра может внести радугу новых красок в выборы Максима Решетникова.

В Севастополе, где уже долгое время идут внутриэлитные сражения за место «под солнцем», за близость к руководству города федерального значения, оппозиция намерена выдвинуть единого кандидата против врио главы региона Дмитрия Овсянникова. Все это создает определенную предвыборную интригу. Ну и, по сути, если посмотреть и на другие регионы, на ту же самую Карелию, Кировскую область, – там, где выборы конкурентные: шансы у конкурентов есть, даже несмотря на все преимущества, данные указом президента о назначении врио главы региона. Побеждает не тот, у кого лучше оружие, а тот, за кем больше людей.

– Самая интересная кампания, как нам кажется, все-таки пройдет в Свердловской области. На ваш взгляд удастся ли Ройзману, Буркову и Куйвашеву преодолеть муниципальные фильтры?

– Одному из них точно. Речь, конечно же, о Куйвашеве. У Ройзмана и Буркова шансы меньше. Речь не в том, что оппозиционер кандидат или нет. Я вас уверяю, если сейчас случится чудо, и в сиянии божественном появится некое существо или сущность, то даже у него, при противодействии системы региональной власти, шансов пройти через муниципальные фильтры будет немного. Понимаете, любая вертикаль предполагает обязательность исполнения команд. Если дадут команду «да», то через муниципальные фильтры пройдет любая сущность, если будет команда «нет», – то не пройдет. Поэтому мы не будем преувеличивать харизму, величие и политический опыт Ройзмана в таком простом аппаратном деле, как муниципальный фильтр.

– Не кажется ли вам, что Ройзман может быть техническим кандидатом?

– Нет, Ройзман не будет техническим кандидатом ни при каких обстоятельствах – он публичный политик, харизматик. Это то же самое, что взять мишленовского шеф-повара, поставить его на кухне и заставить мыть посуду. Шеф-повар в любом случае внесет свою лепту в кухонный порядок. Так и Ройзман: его достаточно пустить на политическое поле, а дальше он его переформатирует под себя. Я думаю, в Екатеринбурге и в Свердловской области это понимают все. Понимает это и власть. Поэтому выход Ройзмана на политическую поляну уже гарантирует, что это будет бурная кампания с неизвестным исходом, и властям этого не надо.

Беспокойные республики

– Апрель 2017 года запомнится крупными коррупционными скандалами в Удмуртии, Марий Эл, Башкирии, причем в первых двух республиках дело закончилось посадками глав регионов. При этом глава Марий Эл Леонид Маркелов находился на своем посту достаточно длительное время – 17 лет. Вы связываете активизацию антикоррупционной кампании с предстоящими выборами президента?

– С предстоящими выборами связано абсолютно все. Выборы президента – это учет всех факторов: экономических, природных, внешних, внутренних, модерация их в единую программу, и нивелирование тех негативных особенностей, которые в ходе этого анализа проявляются. Но, на мой взгляд, антикоррупционная кампания будет идти как до выборов, так и после. Бесспорно, она является одной из базовых и сыграет в пользу президента. Коррупция сегодня поразила все сферы общества, начиная с получения разрешения на строительство дома, заканчивая получением направления в детский сад. Поэтому необходимо предпринимать действия в отношении высокопоставленных коррупционеров, чтобы те, кто сидят уровнями ниже, хотя бы на некоторое время поубавили свои аппетиты. Бороться с коррупцией будут и впредь, иначе государство просто погибнет.

Правда, есть проблема в законодательстве, которое на сегодняшний день не совсем корректно регламентирует использование денег губернаторами. К примеру, деньги не пришли на кипящее строительство моста, но пришли на строительство перинатального центра, которое должно стартовать месяца через три. Губернатор решил перекинуть ресурсы на мост, а затем, когда придут деньги вернуть их на перинатальный центр. Вроде бы никаких изменений не произошло, он их не своровал, не прикарманил, он просто совершил экономический маневр, чтобы система работала безупречно. Но с точки зрения нынешнего законодательства глава региона совершил преступление, и за это можно его посадить в тюрьму.

То же самое касается выборных кампаний, когда деньги из неофициальной кассы передаются региональному чиновнику наличными, а не через какой-нибудь фонд. Так, в частности, попал в оборот вице-губернатор Челябинской области Николай Сандаков, и, по словам Никиты Белых, по аналогичной схеме взяли и этого губернатора. Все перечисленное приводит к тому, что каждый глава региона находится под пристальным вниманием правоохранительных органов. И то, что он не сидит – не его заслуга, а их недоработка.

– Каким может быть развитие событий, на ваш взгляд, в Башкирии: сможет ли глава республики удержаться на посту после посадок нескольких вице-мэров Уфы?

– Опыт моего наблюдения за окружающим бытием в последние 30 лет показывает, что одно с другим никак не связано. Если вспомнить курганского губернатора Олега Богомолова, так у него в четырех сроках были осуждены пять вице-губернаторов. Он новых берет на работу, арестовывают новых и так далее. Он спокойно доработал и пошел с чистой совестью на «свободу». Чем закончатся события в Башкирии для Рустема Хамитова?.. Нельзя делать какие-то прогнозы: ведь вероятность встретить живого динозавра на улице – 50%: либо встретишь, либо не встретишь. Вот тут также.

Перспективы новичков, бодрые «ветераны» и претенденты на отставку

– Каковы перспективы врио губернаторов – новичков?

– У них перспективы из врио стать губернаторами, почти стопроцентные. Сама сложившаяся политическая система устроена так, что, если президент проявляет доверие к человеку, и тот его указом назначается исполняющим обязанности, то шансы этого человека, вне зависимости, насколько он известен, серьезно возрастают. Потому что президентская власть – это единственная сейчас мощная, безупречно работающая система в нашей стране, в отличие от судебной, законодательной и исполнительной. А рейтинг президента выше любой партии в стране. Соответственно, когда он принимает решение, все остальные начинают работать на избранника президента. Но дальше все зависит уже от кандидатуры избранника. Немаловажную роль играет здесь то, кого он наймет для своей предвыборной кампании, и сумеют ли специалисты сделать его узнаваемым среди граждан до начала лета и периода отпусков, дач и огородов. Еще многое зависит от того, как пройдут муниципальные фильтры другие известные кандидаты. Тем не менее, у каждого из «поцелованных в лоб» президентом, есть все шансы стать губернаторами. Если он этого не сделает, то, как говорил наш министр иностранных дел, он будет очень странным человеком.

– А ожидаете ли вы до старта губернаторских кампаний еще отставок глав регионов?

– Я очень ожидаю. Есть несколько глав регионов, отставок которых я просто очень сильно жду. Но это не значит, что они произойдут. Отставки губернаторов –прерогатива президента. Захочет он отставить всех – уйдут все губернаторы в одни сутки. Все 85 снимутся и пойдут туда, куда он скажет. А если не примет, ни один губернатор никуда не уйдет. К большому сожалению, я не вхожу в круг президента, кому он, приобняв, шепчет на ушко: «Я вот собрался убрать такого-то и такого-то». Поэтому все мои предположения основаны на разговорах, а не на внутренних установках главы государства. Повторюсь, глава государства может любого из 85 губернаторов отправить в отставку, и так же любого оставить на месте.

– Даже несмотря на падение рейтингов отдельных персонажей?

– Почему нет? Скажем, губернатор Самарской области Николай Меркушкин такие шедевры выдает, для любого другого человека они закончились бы оказанием определенной помощи и поддержки, но он спокойно трудится, и, я думаю, ему даже медаль дадут, еще и назначат самым главным губернатором в стране – я такого не исключаю. Поэтому говорить о том, что внешние странности или удивительные шаги губернаторов могут привести к их отставке, не стоит – такой закономерности нет. Что бы он ни делал, какие бы поразительные для здорового человеческого мозга вещи ни говорил, до тех пор, пока президент не принял решение, глава региона может делать все, что угодно, хоть голым на работу ходить.

– Яркий пример – Маркелов, обещавший два года назад перекопать дорогу в село, если не проголосуют за «Единую Россию»…

– Возможно, это был единичный приступ его величия. Он сказал, а потом уехал и скрылся в своем замке. Такие перлы на самом деле выдает периодически то один, то другой региональный вождь. Некоторые не пускают журналистов к себе на отчет перед областной Думой, хотя это абсолютно публичное мероприятие, и представители СМИ не менее важные участники этого процесса, чем депутаты. Более того, он еще просит всех журналистов убрать с пути, по которому следует его тушка. Спасибо, что не ниц встречный народ положить. И что случается с этим губернатором? Да ничего, работает себе дальше. То есть любые действия нынешних губернаторов не приводят ни к каким последствиям, пока сведения не дошли до ушей «первого лица» и не возмутили его.

– Среди действующих губернаторов одними из самых возрастных являются глава Кемеровской области Аман Тулеев и губернатор Белгородской области Евгений Савченко. Недавно стало известно, что Савченко пойдет на выборы. Возраст оказался не помехой. Почему одних возрастных отправляют в отставку, другим позволяют работать дальше?

– Это связано со многими причинами. Есть определенные правила, писанные или не писанные, в соответствие с которыми губернатор должен поддерживать президента и курс, которого придерживается страна. Соответственно, если страна считает, что не нужно выставлять свои богатства неизвестного происхождения публично, не надо строить дома с фамильными гербами и дарить проституткам «Лексусы», и если ты этого не делаешь, шансы, что за тобой придут и возьмут тебя за «белые ручки», резко падают. Но если ведешь себя как барин с правом судить и миловать своих подданных, – это ошибочная позиция, потому что никто тебе этого не разрешал и таких полномочий никто не делегировал. Так что, пожалуйста, есть система ФСИН, она вам все объяснит, раз вы не понимали до этого.

Если ты действуешь в рамках установленных правил, все будет нормально. Твои шансы на выживание резко повышаются, если партия власти на выборах набирает нужные проценты, и люди голосуют за инициативы государства, а сам процесс организован легитимно. Савченко и Тулеев – это яркие представители региональных систем, в которых и экономика нормально развивается, и цифры поддержки власти получаются нормальные, и рейтинги высокие, а оппозиция тиха и послушна. Ну, с какого перепуга их убирать? Нормальные ведь люди, в нормальной прекрасной демократической стране.

Чья политика жестче в АП

– Вы работали и при Вячеславе Володине, и при Владиславе Суркове в Администрации президента. Сейчас пост первого зам главы АП занимает Сергей Кириенко. Насколько отличается стиль их работы и внутренняя политика при каждом из них? При ком подходы были более жесткими?

– Вы знаете, наверное, нельзя это оценивать однозначно. У нас даже вкус сахара воспринимается разными людьми по-разному. У каждого из руководителей свой стиль. Меня устраивала работа с Сурковым и его понимание внутренней политики. Он считал, что внутреннюю политику надо модерировать, и оппозиция обязательно должна существовать. Он старался выстраивать отношения как с провластными структурами вроде «Единой России», «КПРФ», «ЛДПР» и «СР», так и с силами внесистемной оппозиции: велась работа с лидерами различных движений, определялись зоны совмещения позиций, точки соприкосновения. Все сложные моменты государственных конфликтов разрешались не только методом посадки в автозак и отправлением в тюрьму, но и обычным телефонным звонком, беседой, системой взаимных компромиссов – то есть политикой, а не войной. И эта система худо-бедно существовала, ибо без оппозиции обществу нельзя функционировать и развиваться. Она позволяет не толстеть карасям в пруду, где нет щуки, если говорить иносказательно. Какие-то моменты меня не устраивали, но я спокойно говорил о них Суркову. Несмотря на то, что он очень жестко старается отстаивать свою точку зрения, все равно позволял другим людям иметь собственное воззрение на окружающее бытие и голову с одного маха не отрубал.

У Володина тоже было свое видение, и с ним я был уже не согласен. По крайней мере, с мнением, что оппозиции быть не должно. Может, публично он это и не говорил, но на деле получилось так, что все оппозиционное поле за время его работы у нас оказалось зачищено. Инициатива провластных объединений так же была убита. Каждый шаг партий согласовывался из одного кабинета. Тем не менее, страна выдержала, она не развалилась, не упала, партия «Единая Россия» у нас стала единоличной партией всех времен и народов на выборах в Госдуму. Правда, она после этого как раз и протухла, потому что перестала бороться за власть – просто не с кем стало воевать. Оппозиции нет – высшего уровня властной вертикали она достигла, теперь можно почивать на лаврах и умирать как партия.

Действия, предпринимаемые под руководством Сергея Кириенко, мне крайне симпатичны, и нам стоит ждать возвращения неких исключительно важных правил существования общества, о которых мы подзабыли. Они проявятся ближе к выборам. Однако, в сложившейся системе хрупкого элитного равновесия, когда все друг другу улыбаются и все друг друга хотят сожрать без соли – пост первого заместителя главы Администрации президента, очень привлекателен для конкурентов. Ибо АП – самая эффективная по способностям влиять на процессы в стране стректура. Поэтому, как башни Кремля боролись против Володина и Суркова, так будут бороться и против Кириенко. Это вносит определенный диссонанс во все происходящее. Но я рад, что пришел человек, который считает, что и оппозиция нужна, и страна должна развиваться по неким мировым правилам справедливости, честности и уважения к своему народу. Я надеюсь, что сменится сама парадигма управления. Что после слов – появятся дела.

Регионы-доноры, смещение центров влияния и сепаратизм

– В российских субъектах периодически муссируется тема децентрализации власти, иногда даже тема смещения центров влияния и административных центров на Восток. Об этом, но не как о необходимости, вы вкратце упоминали в интервью одному из татарстанских изданий. Есть ли целесообразность в этом процессе с учетом сегодняшних экономических и политических реалий?

– Доверять регионам и доверять своему народу – один из базовых принципов развития государства. Есть точка зрения, что граждане не способны выбирать себе вменяемых начальников через демократическую систему выборов. Мол навыбирают себе криминала, актеров и проходимцев, а потом расхлебывай волю народа! но история говорит о другом. Яркий пример – это прямые выборы губернаторов на этапе 1990-х годов и 2004-го. Конечно, и тогда были девиации, когда избирались разные странные персонажи. Но, тем не менее, именно демократические выборы без всяких муниципальных фильтров, породили десятки отличных региональных менеджеров, много сделавших для развития своих территорий. Идея, когда народ выбирает себе власть, – правильная. В том числе и для самой власти. В этом смысле президент будет меньше нести ответственности за все недостатки, которые происходят на определенной территории, сказав, что раз сами выбрали себе такого губернатора – сами расхлебывайте. Но в то же время у него остается возможность вмешаться и снять самых безудержных руководителей, тем самым пойдя на встречу народу.

Вопрос перераспределения полномочий – это продолжение темы выборов. Правительство говорит: «Слушайте, мы сейчас перекинем вот эти все полномочия, а их более 2 тысяч, в регионы, они же не справятся, они же все завалят, нужно модерировать же это, они же все разворуют, сделают неправильно». Что я могу по этому поводу сказать? Наверное, когда не избираются нормальные люди с помощью нормальной системы во власть региональную, на них и рассчитывать нельзя при передаче полномочий. Одно связано с другим. Плюс полномочия надо передавать вместе с финансами, чтобы регионы могли сосредоточить вложения этих средств в то, что действительно перспективно на территории. В этом смысле, перераспределение полномочий, конечно, важно. Но вскакивать с мест и танцевать – рано: в ближайшее время их передачи скорее всего не будет, поскольку это один из способов политического давления в системе вертикали власти: дескать, не купите лотерейные билеты – отключим газ.

– В этом смысле можно ли считать, что реформа местного самоуправления провалилась?

– Нет, нельзя. Провалилась – это значит все, полный хаос и неуправляемость. У нас все управляется по-прежнему. Просто управлять можно по-разному. Я думаю, что есть более рациональные и эффективные способы, один из них (передачу полномочий) мы с вами только обсуждали.

– В регионах, которые принято считать донорами, в частности, в Татарстане, говорят о нежелании кормить соседей. Как вам кажется, обоснованны ли претензии Рустама Минниханова к федеральному центру в виде нежелания платить больше или просто делиться с депрессивными соседями?

– С одной стороны, обоснованны. У региона, зарабатывающего много денег должны быть особые полномочия и возможности, чтобы он жил лучше остальных. С другой стороны, есть субъекты, существующие рядом, в огромном федеральном пространстве, но не имеющие крупных запасов нефти, других природных богатств, промышленных предприятий. И с точки зрения федерализма им надо помогать, давать развиваться, выживать и решать насущные задачи бытия. Кроме доноров, их могут спасти талантливые управленцы, знающие, как привлекать в эту территорию инвестиции и, благодаря своим экономическим навыкам и умением работать с внешней средой, способные изменить облик региона вне зависимости от того, есть ли на его территории залежи природных ископаемых. На Сахалине, к примеру, не нужно быть очень талантливым менеджером, чтобы все было хорошо, там много нефти, газа, золота, биоресурсов и т. д. Опять же, необходимо, чтобы в регионах без этого лидеры избирались демократическим путем, а распределение полномочий позволяло определять приоритеты в развитии, соответственно, вкладываться туда, где выгодно. Плюс надо предоставить привилегии и льготы тем регионам, где регулярно, год за годом, повышается благосостояние и более стремительно идет экономический рост. Пускай лучшие регионы начнут сиять и золотиться рожью – это намного симпатичнее всеобщей серости и убогости.

– Есть ли опасность того, что регионы-доноры при увеличивающемся давлении центра в конечном счете начнут скрывать свои реальные доходы?

– Они и так это делают. Работая в Самарской области, где был в те времена талантливый менеджер-губернатор, а субъект на протяжении очень долгого времени был донором, я знаю, что с возникновением внешнего давления власти стали прятать свои доходы, чтобы сделать этот регион реципиентом. Но я не хочу говорить ничего плохого о горячо любимой мной Самаре.

– Как вы оцениваете ситуацию в национальных республиках? Насколько сейчас высока в России сепаратистская активность? Существуют ли условия для его развития?

– Ни одна республика никогда не попросится на волю из страны, где все благополучно. Все эти сепаратистские вещи возникают массово при условии, когда начинаются общие политические проблемы: падает власть, углубляются экономические кризисы – тогда все хотят на свободу. При этом надо понимать, что во всех, даже высокотехнологичных политических системах, существует сепаратизм. Избежать этого невозможно, но существование власти, управление территориями и достаточно ровное финансовое положение обеспечивают ту самую стабильность для государства. Поэтому видимых предпосылок к тому, чтобы Россия распалась, на данный момент нет. Хотя лозунги о том, что Россия для русских, Татарстан для татар, а Башкирия для башкир, по-прежнему встречаются. И есть националисты, которые продолжают сильно не любить друг друга.

– Как ни странно, в одной из республик известный российский журналист вообще предрек гражданскую войну из-за обманутых дольщиков. Это бред, или там не все так спокойно?

– Внутри любой державы, как бы велика и могуча она не была, всегда можно найти проблемы. А уж у нас-то: страна бурлит, идет борьба за ресурсы, одни крупные компании получают триллионы, другие крупные – не получают и обижаются, и вот, в этом вареве, живет некая республика – Татарстан – со сложившимися традициями управления, системой поддержки бизнеса, банками, которые непоколебимы и пережили самые тяжелые времена. Республика со сложившейся системой взаимоотношений дольщиков и недольщиков, обделенных и наделенных. И вдруг, трах-бах и гражданская война. Так бывает только в блокбасерах.

Вспомним ситуацию с двумя проблемными татарскими банками. Года два назад похожая ситуация, была в Самарской области, где один из председателей «Волжско-Камского банка» даже застрелился. Теперь все дошло до Татарстана. Виноват ли в этом Татарстан? Он виноват только в том, что его накрыло позже всех остальных. Региональная система из последних сил сдерживала все изменения, которые происходили по стране. Считала, что с ними катастроф не произойдет. А жить в обществе и быть свободным от общества – нельзя... Итог – банковский кризис не миновал и Татарстан. У меня есть знакомые, которые сотни миллионов потеряли из-за падения татарских банков, потому что до последнего наделись на региональную власть, на президента Рустама Минниханова. Ибо считали, что она справедливее, крепче, устойчивей чем в остальных регионах и сможет не пустить мутный поток банкротства российских банков на свою территорию. Эта иллюзия в данном случае и привела к довольно печальному результату.

Протестная активность

– В марте и апреле прошли акции протеста в регионах и Москве: антикоррупционные митинги Навального, протесты дальнобойщиков и вкладчиков татарских банков. С чем вы их все-таки связываете?

– Я совершенно спокойно отношусь к акциям протеста. Это такая же необходимая система для общества, как и существование самой политической системы. Это клапан, позволяющий выпустить пар недовольства властью, чтобы дать ей сигнал, что ее действия могут привести к печальным последствиям.

Когда с акции протеста запрещают, происходит эффект политической скороварки – недовольство властью сжимается, и потом происходит массовый взрыв. Люди, которые не могут и идут пускать красного петуха в боярские дома.

Поэтому вот эти милые прогулки общественности с экономическими требованиями должны одобряться властью, а не уничтожаться. Выводы надо делать, и нужно формировать некую систему экономических и политических реформ, которые позволят не просто существовать оппозиции и проводить акции протеста, но и перевести это в конструктивное русло. Люди, которые знают, что могут убрать проворовавшегося или ленивого губернатора, не пойдут на улицу – они за него просто не проголосуют на выборах, отправив его на отвалы истории.

– Возможно ли повторение событий 2011-го года летом или осенью 2017-го?

– События 11-го года у меня не вызывают никакого внутреннего страха – ну, состоялись и состоялись. Мы почему-то о них пишем сейчас как о совершенно удивительном явлении. Меня однажды отправили в Воронеж, где за год произошло 478 акций протеста на центральной площади. И это катастрофой ни для кого не было, просто надо было разобраться в мотивах народного протеста. Мы приехали, пообщались с активистами, инициирующими протест, некоторых пригласили проявить себя в органах власти, других отправили в депутаты, с третьими решили волнующие их вопросы и накал спал. В первые несколько месяцев ситуация принципиально не поменялась, но по итогам года акций народного возмущения у нас осталось всего 87.

В протестах ничего страшного нет, главное, чтоб они были осознанными. В Европе никто не переживает, если бастуют докеры, диспетчеры или фермеры. Да, иногда возникают столкновения: радикалов поливают водой, разгоняют с помощью слезоточивого газа. И никто не боится, что это уничтожит величие державы.

Это система выброса пара, которая должна существовать и у нас. Просто надо работать с гражданским обществом и вместо симуляторов создать нормальные действующие механизмы политической жизни, участвовать в выборах, позволяющих незаурядным людям из низов подниматься вверх, проводить цивилизованные акции протеста, позволяющие спускать пар народного недовольства по отношению к отдельным начальникам или серьезным промахам всего государства.

– Кстати, недавно на YouTube был размещен видеоролик, где оппозиционера Алексея Навального сравнивают с Гитлером. С точки политтехнологий, нужно ли такими методами бороться с оппозицией?

– Я бред не хочу обсуждать. Эта ситуация находится просто за пределами моего понимания.

Когда все кидаются друг в друга дерьмом, на улицах его становится еще больше. А битье друг другу морд – это бесконечный процесс, о чем я уже говорил. Это очевидно должно быть даже для школьника, а не только для политика.

– Почему в Госдуме, кроме как со стороны КПРФ, никто из системной оппозиции во время выхода фильма «Он вам не Димон» о тайных богатствах Дмитрия Медведева, даже во время отчета премьера перед Думой не попросил проверить указанные сведения?

– На самом деле в этом вопросе скрыт еще один вопрос. Звучит он так: «А являются ли те сведения, которые привел Навальный, случайными, и являются ли они обвинениями в коррупции?». По моему мнению, если бы со стороны Медведева работали профессионалы, знающие, что такое информационная война, они бы очень легко разложили утверждения Навального на ряд существенных деталей, показав, что каждый из этих фактов по сути своей коррупционным не является.

Рассуждения, что у меня есть друзья миллионеры и я езжу к ним в гости не являются гарантией, что миллионер и я.

Но премьер ничем обвинений не опроверг, а значит, в нынешнем восприятии чиновников обществом, автоматически признал свою вину. Почему Госдума не вмешалась в этот процесс? Потому что Дума – это симулякр, субститут. В нормальном состоянии дума – это собрание харизматиков с территорий, которые должны представлять интересы своих регионов, своих партий, воюющих за власть и быть постоянно на информационном острие, показывая, что они – лучшие.

Сейчас действуют фильтры согласования, кому можно идти на выборы, а кому нельзя. И мы получили организацию, которая, по сути, ни на что не влияет. Депутат не имеет права без разрешения на работу опоздать с утра, их штрафуют за прогулы. Им нужно отметиться, получить разнарядку за что голосовать и как. И сидят эти мудрые люди, у которых за спиной огромная история политической борьбы, списки Форбс, миллиардные империи и нажимают в нужное время нужные кнопки, что может сделать любая третьеклассница. Поэтому и получается, что если сейчас по-тихому закрыть Государственную думу, то это только через полгода заметят.

А если президент уедет на три дня, весь мир начнет его искать и рассказывать байки про то, что его подменили. Любые изменения в президентской власти чувствуются мгновенно, потому что она не симулятор – это самая мощная структура в нашей стране.

Кстати, Володин за последние несколько месяцев попытался сделать некоторые вещи. К примеру, право блокировать неподготовленные и неразумные законопроекты, заставить депутатов работать в профильных комитетах, путешествовать без толку по странам и континентам с официальными визитами. Это усиливает его как руководителя. Если структура приобретает вес, получает те права, прописанные в Конституции, то и он становится персоной не «фейковой организации», а организации, способной вершить великие дела. Ей надо возвращать былую славу, и в этом я его поддерживаю.

– Кто, с вашей точки зрения, Навальный?

– Представьте себе, что мы два инопланетянина, которые не знают, что происходит в нашей стране. Мы прилетаем в парк культуры и отдыха, спускаемся, и что видим? Мы видим власть, где представители различных партий – заслуженные старички, и видим, с другой стороны, полное отсутствие оппозиции и красавчика, который и внешне выглядит нормально, и говорит правильные слова, и защищает любые инновации тех, кто не согласен с действиями власти. В настоящий момент на зачищенном еще при прежнем замглавы АП оппозиционном поле, Навальный – единственный человек, представляющий абсолютно все оппозиционные силы. То есть, если завтра вдруг неожиданно популярной повесткой станут интересы женщин в красных платках, он может повязать себе красный платок не на голову, а на шею, и возглавить ее. Кто еще так сможет сделать? Да никто.

– Да, медийно персона раскручена…

– Оппозиционная повестка автоматом прилипает к одному человеку, и он становится бойцом за хорошее против всего плохого. При этом Навальному не противостоит рыцарь в сияющих доспехах. Его обвиняет несимпатичная и несильно популярная власть, дерущаяся между собой, и, как взбесившийся принтер, принимающая десятки непопулярных, а часто враждебных обществу законов.

Ну, это же неправильно. Не уж то нет ощущения, что так проигрывают, а не выигрывают? Ибо «нехуденький» депутат, призывающий затянуть пояса, не вызывает доверия. Навальному проще поверить. Он говорит органичные вещи. И сколько бы один лопающийся от переедания чиновник не убеждал другого лопающегося от переедания чиновника в неправоте Навального – сытый голодного не разумеет. Люди живут в иной реальности. В ней растут цены. Снижаются доходы. Сокращается бюджет и рацион семьи. Да и ориентация Навального на молодежь очень продумана: ведь говорят же, что человек, который в юности не был революционером, не имеет сердца, а человек, который в зрелости не стал консерватором, не имеет мозга.

В юности мы все революционеры, и вы это знаете, и я таким был. Но революционная повестка сейчас абсолютно не востребована обществом: не строится у нас никаких БАМов, не происходит никаких величайших завоеваний космоса, куда можно было направить всю эту молодежную энергию и гордиться тем, что мы все сделали. Молодежи говорят: «Отстаньте, взрослее станете, голосовать пойдете – вот тогда мы с вами будем считаться, а пока не тревожьте нас».

Удивительная вещь: люди, находящиеся на вершине власти, поражаются, когда слышат, что существуют молодежные лидеры, которые заводят в Youtube странички и, говоря на совершенно непонятном взрослым языке, держат аудиторию по 5 миллионов человек, которые приходят и слушают их, – никому это неинтересно из власти. Молодежь отодвинута в сторону, и вдруг появляется Навальный, который перехватывает революционную повестку и предлагает изменить страну. Если сейчас он пока не может вывести всех на улицу, это не значит, что он не сможет сделать это через 4-5 лет, воспитав целую генерацию молодых людей, на которых не обращают внимания, которые брошены и не понимают, как подняться с самых низов до самых верхов. Целую молодых людей, которые в будущем станут широкоплечими мужчинами с которыми договориться будет непросто.

– Да, в одном из недавних интервью вы сказали, что Навальный рассчитывает не на 2018-й год, а гораздо дальше. Но не кажется ли вам, что к тому времени может появиться новый «Навальный» или их будет даже несколько?

– Для этого необходимо возродить оппозиционное многоголосие, в том числе партии, которые будут бороться за власть, а не карманные партии-спойлеры. Надо вернуть политическую жизнь в страну. И тогда, в стране вернувшейся политики, действительно могут появиться новые «Навальные» – те самые, настоящие, буйные. Главное, чтоб они поддерживали интересы страны и хотели видеть ее сильной, процветающей, комфортной для жизни всех. И это плюс, а не минус.

И при этом не надо бороться, чтобы не было богатых. Надо бороться за то, чтобы не было бедных. А богатые зарабатывали свои миллионы прозрачно и честно. Богатым человеком быть не стыдно. Стыдно набирать эти богатства незаконным путем.

Сейчас в России есть запрос на новых политических лидеров, но они могут появиться только после того, как откроется поле публичной политики. Всегда надо оставлять в обществе место любому человеку – довольному и недовольному. Важно, чтобы у каждого был шанс стать президентом или мультимиллионером, если к этому прикладывается огромное количество усилий или талант.

– А видите ли вы себя в современной политической жизни России? Если да, то в каком качестве?

– Я занял для себя абсолютно комфортную среду. Сказал себе, что никуда из этой страны не уезжаю до тех пор, пока мои дети чувствуют себя в безопасности. Второе – больше никому не вру и не работаю ни с кем, если это требует в качестве обязательной опции сделки с совестью. Но при этом я не вижу постыдным для себя службу своей стране. У меня в социальной сети написано: «У меня есть три начальника: Бог, страна и государь». Именно в такой последовательности. Я работал с Ельциным, я работал с Горбачевым, с Путиным, с Медведевым. Будет Пупкин – буду работать с Пупкиным, с кем угодно. Если этот человек работает на Бога, на страну я буду с ним работать. Не потому, что хочу занять теплое местечко, а потому, что это мое внутреннее устремление, я хочу служить этой стране и делать ее лучше. Будет получаться – отлично. Нет – ну что поделать.