Сопредседатель – статс-секретарь Экологической палаты России, председатель Общественного совета при Росгидромете Вадим Петров в интервью «ФедералПресс» объяснил, почему ESG-принципы в России зачастую являются самым обычным маркетингом. Также эксперт рассказал о том, в чем заключается смысл раздельного сбора мусора и почему малый и средний бизнес в России не имеет возможности получить льготную ставку по ESG-кредиту.

Как сделать так, чтобы бизнес захотел поддерживать экологию и приобщился к ESG-повестке?

— У нас на сегодняшний день экология – это не экономическая категория. Когда экологией заниматься выгодно, ты получаешь преимущества, льготы, ограничение проверок. Экология очень плохо считается с точки зрения экономики. Штрафы – это серьезный инструмент, плата за негативное воздействие на окружающую среду предельно низка. Если бы у нас, условно говоря, экология бы стала экономической категорией и давала бы дополнительные плюсы, может быть даже финансовые. Мы сейчас видим, как успешно реализуется история с зелеными облигациями, которые выпускаются, чтобы обеспечить природоохранные мероприятия. Они первые появились в системе обращения с отходами. В это вложено уже более 100 млн рублей. И как инвестиционный инструмент они очень востребованы. Это удивительно, что природоохранные мероприятия и финансовые инструменты начали вкладываться, они приносят доход, они понятны и ясны. Видим еще флер ответственности, в том числе и у инвесторов. Они вкладываются в зеленую тематику, мы видим в этом успех. Президент говорил, что такой опыт надо тиражировать.

Мы сейчас находимся в самом начале пути. Мы говорим об экономике замкнутого цикла, о мероприятиях накопленного вреда. По сути, мы занимаемся уборкой предыдущих лет советского прошлого. Но помимо этого, нам нужно создавать и развивать национальную систему зеленой экономики, чтобы минимизировать количество отходов, которые образуются. У нас даже постановление выпущено в 2016 или в 2017 году, в котором написано: «С целью развития этого направления следует разработать комплекс экономических мер стимулирования». Но они не разработаны до сих пор. Этим надо заниматься. Регионы могут самостоятельно их разработать, но на федеральном уровне их нет.

Более того, у нас Министерство сельского хозяйства уже создало систему субсидирования глубокой переработки сельскохозяйственной продукции, чтобы получать биоразлагаемые полимеры и так далее. Все, в принципе, потихонечку идет.

Сейчас бизнес страдает от пандемии и санкций. Если мы попросим его заниматься зеленой экономикой, не будет ли это вредить экономике страны?

— Если мы рассматриваем экологическую составляющую как дополнительный балласт и нагрузку на бизнес, то это не экономическая категория, это регулирование и экономическая нагрузка. Ведь каждая ситуация, связанная с конфликтом с местным населением, она потом вылезает гораздо дороже с точки зрения его остановки и закрытия. Например, сигаретный завод, прежде чем изготовил фильтры против запахов, прошел долгий путь. Им пришлось переселиться с исторического места, построить новую фабрику. А всего лишь надо было фильтры поставить и разобраться в этой проблеме.

Мы не отказываемся от ESG. Это очень важная категория для населения, для жизни любой страны и любого общества. У нас об этом хорошо рассказали, что такое ESG. В 2016 году об этом упомянул президент, выступая на Генеральной ассамблее ООН. Он говорил, что нам нужны в современных вызовах и глобальных угрозах, связанных с изменением климата и экологией, качественно новые подходы: нужно найти баланс между биосферой и техносферой, во главе которых человек. Вот что такое ESG. Все достаточно просто. Надо находить решение. У нас под каждую проблему есть решение. Если его нет, то нужно найти. Просто этим нужно заниматься, разбираться. Да, у нас сегодня сложности с европейскими и американскими ESG. Но у нас есть азиатско-тихоокеанский рынок, где все эти критерии применяются. У нас есть Ближний Восток, богатые арабские инвесторы, которые даже заинтересованы в инвестировании в Арктику. Турция у нас строит для Арктики инфраструктуру по Северному морскому пути.

ESG-принципы являются действительно рабочим инструментом или это просто маркетинговый ход?

— Принципы ESG – это принципы устойчивого развития, понятия экологии, социальной сферы и управления, они были сформулированы почти 20 лет назад, еще до того, как в ООН приняли эти цели устойчивого развития. С другой стороны, многие наши коллеги используют это как маркетинговый инструмент и инструмент давления.

Объективности во многом зачастую не хватает. Поэтому, если мы изначально стремились включить свои предприятия в международные, то сейчас нам нужны свои критерии. У нас свои особенности: климатические, географические, социальные и так далее. У нас есть возможность для постсоветского пространства разработать ESG-критерии.

Что это за критерии? Как мы их будем трансформировать под наш менталитет и нашу экономическую реальность?

— Они уже есть. Это принципы, которые надо всем соблюдать в экологии. Есть такая хорошая форма – модельные законы в СНГ. Сейчас закончилась работа над модельным законом о накопленном экологическом ущербе в СНГ. Идеальный документ, который можно интегрировать в любую страну. Это единые принципы о том, как должна строиться система, как необходимо действовать. Просто единый принцип, который нужно ранжировать исходя из значимости приоритетов для нашей территории.

Почему чистую экологию? А социальную?

— Я имею в виду, что в экологии должна быть чисто экология. Социальной сферой занимается у нас большое количество бизнеса. Моногорода – это синергия бизнеса и муниципалитетов. Из моногородов создаются точки роста. Уникальные производственные возможности, в них система корпоративного управления сильно развита.

Принципы ESG не соблюдаются в маленьких компаниях. Как их внедрить в эти компании?

— Когда крупная компания привлекает инвестиции, она хочет сократить средства, она хочет средства на пользование этими деньгами. Когда компания соблюдает ESG-принципы, ей это выгодно, если она включена в какой-то рейтинг, то финансовый институт дает ей деньги дешевле по какой-то ставке процента. Более того, многие наши компании, проекты, которые финансировались за счет зарубежных партнеров, получали за счет соблюдения этих ESG-критериев деньги с дисконтом. Например, с 2020 года у нас заработала система формирования налоговой базы при благотворительности. Можно до 1 % из прибыли компании вычитать. По сути эти деньги идут на благотворительность, а не платятся в качестве налога. Компаниям это важно и интересно.

Малый бизнес не идет к крупным инвесторам, за деньгами. У нас сегодня про малый и средний бизнес несколько забыли. Конечно, система ESG для них не работает. Соцобязательства у нас прописаны. Развивать это неинтересно. ESG – это что такое? Дайте больше того, что есть по закону. Если вы даете больше, то мы вам даем деньги дешевле или дополнительные привилегии, то есть это выгодно крупному бизнесу. Для малого бизнеса это не очевидно.

То есть малый и средний бизнес не имеет возможности получить льготную ставку по ESG-кредиту?

— Он получает льготную ставку по программе Минэкономразвития, по программе региональной поддержки. Но это никак не связано с тем, что он делает в части для экологии, соцсферы и корпоративного управления. Нет этой привязки. Чтобы это заработало, надо сделать экологию экономической категорией. Тогда будет всем это выгодно и полезно, и вся эта ситуация выстроится по-другому. Тогда все будут вовлечены в решение экономических и социальных вопросов.

Вы считаете, что это не утопия?

— Это не утопия. Это работает для крупного бизнеса, для моногородов. Как тиражировать – это целая история. Универсального рецепта нет.

Регионы должны включаться в вопросы ESG. У нас же как: пока какой-нибудь рейтинг не выйдет, где регионы на последнем месте окажутся, они этим заниматься не будут. У нас плохо идет инвентаризация объектов накопленного вреда, потому что если регион ставит в Госреестр этот объект, он должен его ликвидировать, а деньги не всегда есть на это. А если он стоит, то это плохой критерий для руководства региона.

Хорошо ли, что в Петербурге скоро появится один завод по переработке мусора и два уже строят в Ленобласти?

— Это переработка общей массы отходов, а их нужно выделять. То, что строят заводы по переработке, – это хорошо. Все становится легально и прозрачно, чтобы мы понимали, где и сколько образовывается отходов. Почему мы не можем сегодня сократить количество размещения на полигоне? Все очень просто: если мы убираем органику, каждый человек будет отдавать отходы без органики, это все вторичный ресурс. Мы сейчас приняли обращение с вторичными ресурсами, а также приняли нормативную базу. Если смешивать пластиковый пакет, банку, бутылку, бумагу с пищевыми отходами, то они будут гнить, а если туда добавить пластик, то все эти процессы становятся химическими. После чего образуется фильтрат и так далее. Нам нужно решить проблемы с органикой.

Должен ли быть раздельный сбор?

— Смысл раздельного сбора заключается не в том, чтобы разделять алюминиевую банку и стеклянную. Если вы их положите вместе сухими, то вреда не будет. Значит, это можно накапливать, а затем переработать. Если бумагу загрязнили, например, борщом, то ее уже не переработать. Если у вас в доме стоит измельчитель отходов, тогда мы не будем использовать мусоропроводы и тем самым очень сильно сократим количество образовываемых отходов. Если убрать органику из общей смеси отходов, у нас не будет отходов как таковых. Вот она, экономика замкнутого цикла.

Фото: РИА Новости / Владимир Трефилов