Россия продолжает активное сотрудничество со странами Африки. Торговый оборот в 2022 году составил около 18 млрд долларов, а к 2030 году Россия может нарастить его вдвое. «ФедералПресс» поговорил с экспертом Центра изучения Африки НИУ ВШЭ Всеволодом Свиридовым о том, как западные санкции повлияли на сотрудничество стран африканского континента с Россией, как обстоят дела в торговле с ключевыми партнерами Москвы и какие основные сложности у российского бизнеса возникают при переориентации на рынок Африки.

Одним из основных партнеров России в Африке является Египет, на рынке которого работают около 470 российских компаний. Повлияли ли как-то международные санкции на торговлю между странами?

— Санкции, конечно же, осложняют логистику, платежи за поставки, ограничивают конкурентоспособность российского предложения. Анализ открытых источников показывает, что сторонам удалось сохранить товарооборот на уровне предыдущих лет, что в условиях санкций уже достижение. Ключевое для Египта значение имеют поставки продовольствия, их как раз удалось сохранить.

Затронуло ли политическое давление Запада на власти Египта глобальные проекты, например строительство АЭС «Эль-Дабаа»?

— Давление на Египет оказывалось в том числе и по линии МВФ и ВБ, они остаются одними из основных кредиторов республики. Однако строительство АЭС началось летом 2022 года, и это, конечно, послужило позитивным сигналом.

Как обстоят дела с развитием железнодорожного производства, которое хотел развивать в Египте «Трансмашхолдинг»?

— «Трансмашхолдинг» уже отгрузил больше половины вагонов по контракту с Египтом и подписал соглашение об их сервисном обслуживании. Ранее речь шла о частичной локализации сборки вагонов на территории Египта, но в итоге контракт будет полностью реализован силами предприятий ТМХ в России и Венгрии.

Второй ключевой стратегической страной для России в Африке называют Эфиопию…

— Стратегических партнеров у России в Африке три: это Алжир, Египет и ЮАР, с ними подписаны соглашения о стратегическом партнерстве. Эфиопия – давний дружественно настроенный партнер России, одна из самых динамично растущих экономик Африки. Пока, к сожалению, потенциал российско-эфиопского сотрудничества почти не задействован. Товарооборот не превышает 300–400 млн долларов в год, инвестиционных проектов российских компаний очень мало даже в сравнении с другими странами Африки. Немаловажную роль здесь играет отсутствие у Эфиопии выхода к морю, что требует дополнительных инвестиций в логистику. Однако пример Китая – основного внешнеэкономического партнера Эфиопии – показывает, что при последовательной и системной экономической политике такое возможно.

Какие важные проекты реализовываются между Москвой и Аддис-Абебой? На какой стадии находится вопрос по строительству атомной станции в этой стране?

— Проект по строительству АЭС в Эфиопии пока находится на этапе предварительных согласований. В 2019 году было подписано межправительственное соглашение о сотрудничестве в сфере «мирного атома», оно вступило в силу в 2021 году. Это один из самых первых переговорных этапов, у России есть подобные соглашения со многими странами Африки, но зачастую предметных договоренностей за ними не следует.

Эфиопия пока успешно развивает гидроэнергетику, перспективы есть у газа, возобновляемых источников энергии. Найдется ли в будущем энергетическом балансе Эфиопии место АЭС, покажет время и общая динамика индустриализации страны. Пока кажется, что строительство АЭС, даже если оно состоится, – дело отдаленного будущего. В любом случае за этот рынок «Росатому» придется конкурировать с китайскими компаниями.

Сейчас очень непростая ситуация в Судане, с которым Россия также взаимодействует. Как волнения в этой стране влияют на отношения между странами?

— Судя по открытым источникам, кризис пока никак не сказался на двусторонних отношениях. Число контактов несколько снизилось после отстранения от власти Омара аль-Башира в 2019 году, однако торговля росла. В Судане продолжают работу несколько российских компаний, в том числе «Росгеология».

Что касается кризиса в Судане, то России удалось занять довольно взвешенную позицию. Вне зависимости от того, чем закончится острая фаза борьбы за власть, руководство в Хартуме, вероятно, сохранит готовность сотрудничать с Россией.

Россия помогала ЦАР, Мали и Чаду с обеспечением безопасности, взамен занимаясь разведкой полезных ископаемых. Как сейчас обстоит ситуация с сотрудничеством с этими странами?

— Речь все-таки не о России, а об отдельных частных структурах, которые ассоциируют себя с Россией. Ситуация с безопасностью в Мали и ЦАР очень сложная, в основе нестабильности лежат причины комплексного характера, поэтому насколько частные структуры могут здесь добиться существенных успехов, говорить сложно. Москве важно избегать соблазна приоретизировать сотрудничество со «сложными» странами – пространство для развития отношений за рамками военно-технического сотрудничества и добычи полезных ископаемых там ограничено.

Тем более активное вовлечение России в дела региона вызывает озабоченность у других региональных игроков, сотрудничество с которыми для Москвы крайне важно. Например, появление связанных с Россией сил в Мали вызывает беспокойство у Алжира и Кот-д'Ивуара, они не против присутствия России как такового, но пока не могут понять, несет ли оно увеличение или сокращение рисков.

Какие вы видите тенденции в развитии сотрудничества со странами Северной, Южной и Западной Африки?

— Пока существенных коррективов во внешней политике России в этих регионах не наблюдается. С точки зрения логистики из России проще доставлять грузы в Северную и Западную Африку, поэтому торговля с ними растет быстрее, чем с Югом и Востоком.

На Севере основными партнерами России остаются с существенным отрывом Алжир и Египет, динамично развивается экономическое сотрудничество с Марокко. На фоне специальной операции существенно сократилась вовлеченность России в вопросы ливийского урегулирования.

Если анализировать медиаполе и даже число контактов на высшем и высоком уровне в Западной Африке, одним из основных партнеров России становится Мали. Перспективы сотрудничества здесь будут зависеть от способности Москвы действительно изменить ситуацию «на земле». Примечательно, что если в случае с Мали экономика существенно отстает от политики, то в случае с Сенегалом, Нигерией, Кот-д'Ивуаром и Ганой все в точности до наоборот. При достаточно высоком уровне экономического сотрудничества политические контакты с этими странами носят единичный и спорадический характер.

На Юге Африки ключевым партнером для России была и остается ЮАР. Прошедший год показал достаточно сбалансированный внешнеполитический курс Претории.

Как российский бизнес переориентируется на африканские рынки?

— С трудом. Многие российские экспортеры в прошлом году потеряли рынки Европейского союза, теперь пытаются спешно перестроить товарные потоки, чему препятствует нехватка опыта и знаний. Информационная непрозрачность Африки – один из ключевых рисков, с которым российскому бизнесу еще предстоит научиться работать. Также сказывается нехватка собственного флота, платежной инфраструктуры. Наконец, сложности с валютой – доступ к доллару ограничен, а что делать с эфиопскими бырами, нигерийскими найрами или ганскими седи, бизнес пока не знает. Здесь требуется системная работа государства и бизнеса, единый подход. Будем надеяться, что грядущий саммит послужит площадкой для поиска этих решений.

Насколько торговать на африканском рынке для российских предпринимателей безопасно? Назовите главные риски.

Риски работы в большинстве стран Африки существенно преувеличены. Конечно, требуется due diligence (процедура оценки бизнеса. – Прим. ред.) партнеров на местах, однако, как правило, проблем с неплатежами или безопасностью, если просчитаны все риски и проведена предварительная аналитическая работа, не бывает.

Какие отрасли бизнеса прежде всего заинтересованы в сотрудничестве с африканскими странами?

— Конечно, один из ключевых рынков – это АПК, на импорт продовольствия Африка в год тратит 80 миллиардов долларов, а с ростом населения это число будет только расти. Российские компании уже заняли существенные позиции на рынках зерновых, мясной и молочной продукции, подсолнечного масла. Расширяется присутствие на рынке удобрений.

Энергетический дефицит – одно из ключевых препятствий устойчивому экономическому росту стран Африки, поэтому у российских энергетических компаний есть возможность расширить свое присутствие. Речь не только о добыче нефти и газа, но и о создании инфраструктуры для развития внутренних рынков (трубопроводов, хранилищ), нормативной и регуляторной среды.

В Африке крайне динамично растет сектор ИКТ, например, на Африку приходится 60 % мировых мобильных платежей, набирает темп цифровизация государственного управления. В Африку приходит все больше российских компаний, например, в 2019 году на континенте появился «Яндекс». Рост спроса на Африку со стороны российских ИКТ-компаний демонстрирует и состоявшийся в апреле цифровой форум «Россия – Африка».

Помимо этого, в Африке растут рынки медикаментов, металлопроката и машиностроения. С каждым годом таких отраслей все больше, экспорт диверсифицируется, в Африку приходят новые компании.

Расскажите о саммите «Россия – Африка», который пройдет в июле. Чем примечательно предстоящее мероприятие?

— Саммит станет вторым по счету – первый прошел в 2019 году. Его посетили более 40 глав государств Африки. Вероятно, в этом году такого высокого уровня представительства ожидать не стоит – западные страны оказывают существенное давление на африканцев. Однако основная задача второго саммита – это не демонстрация «спроса на Россию в Африке», а выработка конкретных инициатив и программ, направленных на развитие российско-африканских отношений. Африка ожидает от России пакета предложений, учитывающих интересы и желания африканцев.

Фото: пресс-служба ВШЭ, MFA Russia via Globallookpress.com / Globallookpress.com, РИА Новости / Владимир Астапкович, Zhang Yudong / XinHua / Globallookpress.com