Благодаря январским протестам в России снова задались вопросом: а чего хочет простой народ? Очевидно, что в обществе накопилось недовольство, и характер у этого явления массовый. Одним коронавирусом или злыми англичанкам тут сыт не будешь. Очевидно, у людей есть некие требования, которые не выполняются. Редактор «ФедералПресс» по регионам Дальневосточного федерального округа Артем Кабанков предлагает свою точку зрения на этот вопрос:

«Общественный запрос» в современной России сродни национальной идее: понятие столь же всеобъемлющее и столь же абстрактное. Политологи, социологи, пропагандисты всех мастей годами ломают копья, чтобы ответить на сокровенный вопрос: чего хочет пресловутый простой народ?

Долгое время считалось, что на него отвечает простое слово «стабильность». Это объяснение идеально подходило для «нефтедолларовых» годов. Люди, наконец, отошли от пертурбаций первого российского десятилетия и получили возможность нормально жить. Все, что им требовалось – те самые двадцать лет покоя, после которых никто не узнает Россию.

Когда «стабильность» все чаще стала ассоциироваться с «застоем», стало понятно: люди хотят чего-то еще. Принято считать, что современный общественный запрос включает в себятребование социальной справедливости. Дескать, чтобы все по закону, чтобы хорошие зарплаты, чтобы защита прав, чтобы наказать всех плохих и поощрить хороших.

Мне кажется, что требования социальной справедливости – тоже дело прошлое. В последние годы главный общественный запрос звучит так: «чтобы все в целом оставалось, как есть, просто было нормальным». Проще говоря, все имеющиеся институты должны сохраниться. От них требуется функционировать, как положено. Чиновники должны работать на благо страны, а не воровать из бюджета. Полицейские должны бороться с криминалом, а не с лайками в соцсетях. Учителя должны учить детей, а не заниматься политработой. И так далее. Возможно, дело в том, что социальной справедливости добиться не получилось. А потому посыл изменился: мол, хорошо, не будем ничего менять, но давайте хотя бы не ломать имеющееся. Давайте система будет просто нормально работать.

Проблема в том, что с каждым годом этой нормальности становится все меньше.

В чем отличительная особенность российских протестов последних нескольких лет? Люди выходят на митинги, требуя ответа от конкретных чиновников или выступая против нарушений законодательства. Они не мечтают о«смене режима». В целом, их устраивает уже выстроенная система – с оговоркой о необходимости реформ. То есть посыл здесь, в принципе, прост: нам нравится эта Россия, нам не нравится, как вы ей управляете. Делайте нормальные вещи – и все будет хорошо.

Посудите сами: главной оппозиционной силой в России сейчас является организация Алексея Навального. Кто бы что ни говорил, это все же не политическая организация. Она не продвигает новую законодательную или идеологическую повестку. По сути, главное требование Навального к властям – не воровать. То есть это простое обращение к нынешней системе: пожалуйста, выполняй свою работу нормально. Ни о каких свержениях речи не идет.

Власти, между прочим, общественный запрос очень хорошо считывают. Если посмотреть на общую канву российской госпропаганды, можно заметить, сколько усилий тратится на работу с понятием «нормальность». Более того, главная претензия к оппонентам сейчас, в целом, сводится к одной фразе: «Они ненормальные». Будь то речь о конкретных людях, о странах или организациях. Не «менее справедливые», но «менее нормальные». О чем-то да говорит.

Запрос на нормальность, если уж на то пошло, звучит так: «Оставьте нас в покое и ничего тут не трогайте, оно и так работает». Кажется, что удовлетворить этот запрос очень просто. Однако дело в том, что если власть пустит все на самотек, она не сможет контролировать конечный результат. Здесь-то и находится камень преткновения».