Накануне Дня защитника Отечества «ФедералПресс» поговорил с первым зампредом комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Францем Клинцевичем о том, зачем в регионах будут созданы штабы обороны, как губернаторы проходят обучение в академии Генштаба ВС РФ, а также об отношении общества к армии.

Франц Адамович, Госдума в январе приняла в первом чтении правительственный законопроект о создании в регионах штабов обороны на военное время для координации с органами военного управления. Для чего это делается и почему сейчас?

Аналогичные структуры существовали и раньше, но у них была другая организационно-правовая форма. Тем более что многие их функции законодательством не определялись, а были прописаны в закрытых постановлениях правительства и политбюро. Сейчас мы живем в другое время, меняется социально-экономическая, военно-политическая обстановка, исходя из этого формируется новая оборонная доктрина страны. Хотя в истории России был период, когда всем казалось, что этим не нужно заниматься, ведь на нас никто не нападает. Но сейчас ситуация в мире кардинально поменялась, поэтому и организация процесса обороны, управления, стала ключевая. И если не принять меры, то завтра мы ничего не успеем.

Сегодня об этом никто не вспоминает, но начальный этап Великой Отечественной войны был проигран, потому что за первую неделю на 70 % складов новой техники, вооружений, боеприпасов СССР было уничтожено, а за следующий месяц – все оставшиеся. Поэтому мы отступали, а немцы быстро захватывали нашу территорию. В отдельных городах были очаги противостояния по месяцу, по два. Там, где был организован этот процесс, было управление, но там, где не было, они шли маршем. Так продолжалось, пока фашисты не дошли до Москвы, где они были остановлены, потому что здесь были лучшие командиры, лучшие сибирские дивизии, оборона была хорошо организована.

Именно поэтому сегодня в процессе повышения обороноспособности нашей страны должны участвовать все: и гражданское общество, и власть, и силовые ведомства. В новой оборонной доктрине России это все прописано. Многие, конечно, этого не понимают и значения большого не придают, но у нас губернаторы сегодня в академии Генштаба учатся, и для них это обязательное условие. Тем более что одна треть губернаторов вообще в армии не служила, а остальные тоже так себе о ней представление имеют. Конечно, для главы субъекта это не столь важно, как управленческие процессы, но в данном случае суть в подготовке, пройдя которую, он знает, что нужно делать и в какой последовательности.

Потребуются ли для этого дополнительные бюджетные средства? Поддержит ли эту инициативу Совет Федерации?

Разумеется, мы тоже данный законопроект поддержим. Не думаю, что для этого потребуются какие-то дополнительные средства, так как все органы уже сформированы. Их главная задача только в определении места, где будут создаваться эти штабы. Тут более важно, чтобы люди знали, как они должны действовать в той или иной ситуации.

Как вы в связи с этим оцениваете боеспособность нашей армии? Насколько мы готовы отразить удар внешних сил?

Мы этого удара не боимся, потому что открыто на нас никто не будет нападать. Это объясняется возможностями российской армии, которые она может использовать в случае ответного удара. Когда некие специалисты допускают военное столкновение, они не понимают, что сегодня соотношение возможностей России и НАТО – один к десяти, если не больше по отдельным позициям. Поэтому заниматься шапкозакидательством никто не будет. Хочу особенно заметить, что доктрина России оборонительная, а не наступательная. Мы не собираемся ни с кем воевать, но и не советуем вступать в военный конфликт с нами, потому что у нашей армии для того, чтобы локализовать какие-либо действия, ресурсов более чем достаточно. Оружие, которым владеет Россия, – это проблема для всего человечества. Об этом тоже надо говорить. Именно поэтому все выпады, которые мы сегодня слышим, не более чем слова… Поэтому с нами будут вести гибридные, информационные войны, чтобы разрушить страну изнутри…

Но военное присутствие НАТО расширяется. Есть ли перспектива его остановить, договориться о неразмещении ПРО рядом с нашими границами?

Нет, такой перспективы я не вижу. Они что делали, то и будут делать. Только Россия этих действий не боится. Мы уже на них давно ответили, все, что нужно, сделали и те, кому положено, уже все знают.

Каковы все-таки сегодня, на ваш взгляд, главные угрозы для России? Есть ли шанс на восстановление отношений с США?

Шансы есть. Когда они воплотятся в жизнь, покажет время, но пока нами будут заниматься серьезно. До тех пор, пока западные финансисты и промышленники не насытятся, а это вряд ли случится в ближайшем будущем. Поэтому рассчитывать нам нужно только на себя. У них ведь тенденция какова: они делают с другими странами, что хотят, а должны спрашивать у них на свои действия разрешения. Россия впервые за долгие годы проявила свой суверенитет. Американцы нам дают понять, что у них выстроена система гегемонии, в которой они доминируют, а остальные никто. А мы с этим не согласились… Поэтому нам не стоит рассчитывать на скорую отмену санкций или изменение отношения к нам, а просто делать свое дело. Любить страну, развивать экономику, обороноспособность и крепить единство многонационального государства.

Какую оценку вы дадите действиям нашей армии в Сирии? Стоило России вмешиваться в этот военный конфликт, человеческие потери ведь мы все-таки несем? Разбился самолет, который летел в Сирию с артистами хора имени Александрова…

Я не хочу быть циничным накануне праздника, но разве это потери по сравнению с другими военными конфликтами, в которых мы принимали участие? На Поклонной горе сейчас мы выбиваем траурные плиты для 36–37тысяч погибших в других столкновениях. Это Афганистан и другие локальные конфликты. А в Сирии мы ведем технологичную войну. Если бы мы так же серьезно воевали в Афганистане, может быть, там многие вещи были бы по-другому. Но, с другой стороны, у нас тогда другого выхода не было. Если бы мы не сделали того, что сделали, то все эти проблемы у нас были бы на десять лет раньше…

Конечно, в Сирии для нас есть сопутствующий момент, который делают все армии. Туда уже официально поступило 162 образца новых вооружений, которые проходят испытание. Но самое главное не это, а то, что военный опыт получают офицеры. Одно дело получать его на учениях, другое – в реальной боевой обстановке. Подчеркну еще раз, что борьба с международным терроризмом в Сирии – это абсолютно другая, высокотехнологичная война. Если раньше действовал спецназ, пехота, то сегодня – воздушно-космические войска. И что немаловажно, мы останавливаем террористов на подступах к нашим границам.

Как планируете отметить 23 февраля? Насколько это для вас значимый праздник?

Самое главное, что гражданское общество и власть изменили отношение к своим вооруженным силам, к человеку в погонах. Появилось понимание, что это не плешь на теле, которая его разъедает, как говорят либералы, а не необходимый элемент для безопасности страны… А что касается праздника, то в этот день я буду в Кремлевском дворце, потом – с друзьями у себя на даче, с теми, с кем учился и воевал. Ко мне приедут дети, буду заниматься с внуками, делать им поделки…