Эксперты Комитета гражданских инициатив представили новый мониторинг социально-экономической и политической напряженности в регионах России. Исследование проводилось по итогам первого полугодия. Выяснилось, что тихих и спокойных территорий в стране становится все меньше, и от протестов не застрахован никто. Властям каких регионов нужно быть начеку, – в материале «ФедералПресс».
Авторами доклада стали эксперты КГИ Николай Петров, Александр Кынев и Алексей Титков. За идею рейтинга было принято понимание того, что «кризисная или предкризисная ситуация в регионе может определяться тремя типами процессов: социально-экономическими, политическими и гражданской активностью». Факторами, влияющими на уровень напряженности в субъектах, являются «сочетание сильного и/или затяжного экономического спада, плохих политических институтов, неспособных реагировать на запросы граждан и/или сглаживать внутриэлитные конфликты, и традиционно высокой или заметно выросшей протестной активности граждан», – все это признаки наивысшей, или «красной», опасности. К средней зоне риска, или «желтой», эксперты отнесли ситуации, когда «тревожные тенденции совпадают по двум направлениям из трех». Учитываются «отраслевые» индексы, которые, в конечном счете, ложатся в основу интегральной оценки.
По мнению экспертов, снижение темпов экономического спада в первой половине 2017 года способствовало изменению списка регионов повышенного риска. И на этом фоне более заметными стали другие составляющие риска – политика (в этой сфере, считают авторы доклада, «продолжается ползучее ухудшение политических институтов и уменьшение публичной конкуренции») и протестная активность (она «постепенно увеличивается за счет местных проблем, далеких от большой политической повестки, но критически важных для повседневной жизни граждан: социальные услуги, жилье, транспорт, занятость и др.).
К регионам с повышенной напряженностью эксперты отнесли такие субъекты, как Москва, Ростовская, Самарская, Челябинская области в европейской части страны, Алтайский край, Кемеровская и Омская области за Уралом. Но на этот раз аналитики сделали вывод, что в последние годы разница в протестной активности между большими и малыми регионами постепенно сглаживалась, и «традиционно более “тихие” небольшие территории, такие, как Чувашия, Кировская, Курганская области теперь тоже попадают в число регионов с повышенной протестной активностью».
Тем не менее наиболее высокими риски сочетания политического и экономического недовольства по-прежнему остаются в крупных города, где более сложное устройство и внутренние конкурентные элиты.
По мнению экспертов, напряженности, основанной на всех трех факторах риска (экономике, политике и протестах), в первом полугодии не возникло ни в одном субъекте страны (по итогам 2016 года, к той группе был отнесен Алтайский край). В Республике Коми напряженность отмечается по двум факторам – экономика и политика (в конце 2016 года – в Кемеровской, Кировской, Омской, Самарской, Саратовской и Челябинской областях).
Такие факторы, как экономическая ситуация и протестные настроения, не несли риска ни в одном регионе, тогда как полгода назад к этой группе эксперты отнесли Краснодарский край, Астраханскую и Ивановскую области. Наконец, четвертая группа, где факторами риска являются политическая ситуация и высокий уровень протестных настроений, аналитики отнесли Дагестан, Чувашию, Алтайский край, Кемеровскую, Кировскую, Курганскую, Омскую, Ростовскую, Самарскую, Тверскую и Челябинскую области, а также город Москву (в конце прошлого года эта группа была не такой многочисленной: в ней были только Бурятия, Крым, Севастополь, Москва).
Эксперты полагают, что несмотря на стабилизацию текущих показателей, влияющих на социально-экономическую напряженность, на среднесрочную перспективу риски социального кризиса все же сохраняются. «Тревожной тенденцией выглядит то обстоятельство, что стабилизация или рост потребления обеспечивается, в значительной мере, за счет потребительского кредитования, что особенно заметно в периферийных территориях и самых бедных группах населения», – считают авторы доклада.
Проблемы через какое-то время может создать разбалансированность бюджетов – почти половина регионов страны имеет высокий уровень задолженности. «Проблемные оценки по всем трем измеряемым направлениям (домохозяйства, бюджеты, производства) и, как следствие, самые высокие на первое полугодие оценки социально-экономических рисков зафиксированы в нескольких промышленных регионах с достаточно высоким экономическим потенциалом: Волгоградская, Новгородская, Томская области», – отмечается в исследовании.
Состояние политических институтов в большинстве субъектов оставляет желать лучшего, эксперты дают им «стабильно низкие» оценки. При этом ухудшение произошло во втором полугодии прошлого года по результатам федеральных и региональных выборов. «После выборов на региональном уровне изменилась доля депутатов, работающих на профессиональной основе, – пишут эксперты, – уменьшилась представленность оппозиции в руководстве законодательных собраний, на муниципальном – вступили в действие новые, менее демократические, схемы формирования местной власти».
Повышение административной устойчивости, как считают авторы доклада, произошло только в Республиках Алтай и Коми, в Северной Осетии и Чечне, в Иркутской и Тверской областях, а также в Еврейской автономной области. Вместе с тем, ухудшение ситуации наблюдалось в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Марий Эл, Татарстане, Удмуртии, Чувашии, Якутии, в Краснодарском крае, в Пермском крае, в Астраханской, Калужской и Новгородской областях, где произошли серьезные кадровые перестановки в высших эшелонах власти. «Крайне административно нестабильной остается Ингушетия с непрекращающейся кадровой чехардой в правительстве региона», – считают эксперты. Также кадровая нестабильность отмечена в Забайкальском крае, Камчатском крае, Приморском крае, в Калининградской, Кемеровской, Кировской, Мурманской, Саратовской, Ярославской областях, в Ненецком АО, в Севастополе. Продолжаются перемещения чиновников в администрации Ульяновской области и в системе местного самоуправления Московской области.
Уровень конфликтности элит авторы доклада называют «довольно стабильным». Лидерами по этому показателю стали Москва, Санкт-Петербург, Дагестан, Якутия, Иркутская, Свердловская, Самарская области, Бурятия, Ингушетия, Карелия, Коми, Северная Осетия, Удмуртия, Амурская, Калининградская, Кировская, Ленинградская, Московская, Мурманская, Новгородская, Новосибирская, Омская, Смоленская, Челябинская и Ярославская области, Пермский край, Крым и Севастополь.
«В большинстве регионов низкое качество политических институтов не столь заметно в силу низкой конфликтности, что, как правило, связано с отсутствием в регионе значимых элитных групп, способных конкурировать с губернатором, а также высокой административной устойчивостью. Яркий пример – Кемеровская область, где негативные социально-экономические тенденции и крайне низкое качество дизайна институтов публичной власти компенсировались длительное время исключительно высоким уровнем административно-бюрократической консолидации и личным авторитетом губернатора», – отмечается в докладе.
В то же время, по мнению авторов, «нарушение устойчивости и рост конфликтности при подобном качестве институтов делают ситуацию в регионе потенциально крайне опасной».
В первом полугодии, отмечают эксперты, в регионах страны заметно выросла протестная активность. Прирост дали акции, посвященные проблеме коррупции и работе правоохранительных органов, и акции по проблемам жилья и коммунальных услуг. «По большинству тем политического характера (выборы и местное самоуправление, гуманитарные проблемы, внешняя политика) публичная активность в регионах сокращалась, одновременно возрастала активность, связанная с рядом ключевых тем социального характера: кроме жилищных проблем, это также проблемы городской среды и транспорта, малых предпринимателей, межэтнических отношений, – отмечается в докладе. – Тенденция к снижению доли политических протестных акций и увеличению роли социальных характерна для большинства периодов мониторинга (с 2014 года)».
Повышенный уровень протестной активности отмечается, как и в прошлом полугодии, в сибирских и дальневосточных регионах, к которым добавились регионы Северо-Запада европейской части России.
В отношении регионов федеральный центр стал применять «модель внешнего управления/контроля в сочетании с горизонтальной ротацией». Ее следствием будет «заметный рост вахтовой федеральной составляющей в региональных элитах с “декоренизацией” последних и ростом внутриэлитных конфликтов по линии “свои-чужие”».
Со стороны Центра также «продолжилась линия на репрессии в региональных элитах» (Калмыкия, Удмуртия, Хакасия, Пермский и Приморский края, Владимирская, Ивановская, Кемеровская, Мурманская области). «В целом, действия Центра в отношении регионов можно описать как нацеленные, скорее, на краткосрочную перспективу и реактивные по своей природе попытки обеспечения большего контроля в преддверии выборов 2018 года, иногда более успешные, иногда менее. В существенно меньшей степени они ориентированы на обеспечение развития после выборов», – считают авторы исследования.
Фото: pixabay.com