Несмотря на свою популярность в средствах массовой информации и известность в экспертных кругах России, что касается биографии и образа мыслей, Сергей Николаевич Градировский остается человеком непубличным. Как только ни называли нового директора департамента приоритетных проектов Севастополя: политтехнолог, методолог, стратег, преподаватель, пиарщик, дирижер. Кем в действительности является Сергей Градировский, где родился и какими идеями живет, узнавал корреспондент «ФедералПресс».
Сергей Николаевич, на данный момент вы являетесь одним из самых обсуждаемых и критикуемых людей правительства Севастополя. Расскажите, как же все-таки получилось, что вы, минуя Москву и Томск, оказались в Севастополе.
Я вернулся на родину.
Неужели ваша родина – Севастополь?
Крым в целом. Моя мать рождена в 43-м в оккупированном Севастополе. Я родился и вырос в Симферополе. Мой сын родился в 2009 в Севастополе. В Карантинной балке на ее правом борту расположен наш дом, в котором живет большая семья.
Вашу биографию никак нельзя назвать банальной – много городов, много профессий. Расскажите, что за охота к перемене мест. К примеру, что вы делали в Нижнем Новгороде?
Работал в команде Сергея Владиленовича Кириенко и Петра Георгиевича Щедровицкого. С мая 2000 года, мы, группа лиц, состоящая из госслужащих и экспертов, фактически спроектировали и запустили новый для страны институт – полномочное представительство Президента. Дело в том, что соответствующим указом президента РФ функции полпредства были определены весьма скупо. Но Кириенко с самого начала хотел сделать больше и лучше, понять, что происходит, и изменить негативные тенденции. Вы помните, что тогда было, Владимир Путин только пришел, начинался новый цикл подъема. Поэтому были собраны лучшие эксперты и начаты масштабные исследования давно заброшенных направлений. Так, например, имело большое значение исследование Вячеслава Леонидовича Глазычева (выдающегося урбаниста, ныне покойного) о малых городах Поволжья (последний раз такие исследования проводились еще при Романовых). Были реально перерисованы этнокультурная и миграционная карты всего Поволжья, был сформирован «институт культурной столицы Поволжья» (ежегодно переходящий титул, позволяющий подтянуть ситуацию в отдельно взятом городе), делались исследования в части права и безопасности и многое другое.
Как вы сегодня оцениваете успешность тех лет?
Почти все участники процесса получили свои бонусы. Кто что искал, то и получил. Для многих это был качественный старт успешных карьер. К слову, сам Кириенко возглавил ключевую корпорацию страны – «Росатом», Щедровицкий, став его замом, отвечал в ней за развитие. Я же удалился в сферу демографических и антропоструктурных исследований.
А как вы оказались в Средней Азии?
Когда стало ясно, что не Украина и Белоруссия, а именно страны Центральной Азии на ближайшие десятилетия станут ключевым миграционным донором России, ответ на вопрос «что и как там складывается?» стал востребованным знанием. Поэтому я отправился «в горы и пустыни». Тем более что мой отец часть своего детства провел в «хлебном Ташкенте», и я хотел увидеть эту землю своими глазами.
Вы ведь работали с американцами, и сейчас вам это вспоминают.
Я работал на лучшую социологическую компанию мира (глобальная социологическая компания «Институт Гэллапа» – прим. ред.). Неоценимые годы. Команда Гэллапа задает стандарт социологии. Поэтому там есть чему учиться.
Вы самостоятельно приняли это решение?
Оно было благословлено моим руководством.
Чем вы там занимались?
Превращал собранные данные в выводы, которые интересны как исследователям, так и лицам, принимающим решения.
Вас не смущает работа на американскую компанию?
Знаете, почему у англичан практически нет антисемитизма? Потому что у них почти нет людей, считающих евреев гораздо умней себя. Именно поэтому англичане откладывают газету, читая об очередном эпизоде «всемирного еврейского заговора». Нужно понимать простую вещь: любое сотрудничество – это дорога с двусторонним движением. То есть не только Гэллап через меня лучше понимал постсоветское пространство, но и я через них – мировое.
И все-таки почему вы решили уехать из Крыма и каким образом оказались на дирижерском, а впоследствии на богословско-пасторском факультете? И как все это связано с методологией?
Решение наших родителей определяет наше первое образование. Отдав меня в музыкальную школу, мои родители предопределили мою учебу на дирижерском. Это я уже в Москве обнаружил, что мой главный дар отнюдь не музыкальный, но вначале следовал доступным мне путем. К слову, именно там меня научили слышать одновременно многих, понимать форму и держать темпоритм. Все это – важные жизненные качества. Богословское образование – мое призвание, я могу только следовать ему. А методология – это отсылка к школе мышления, в которой я учился.
Так что же такое методология?
Согласно этимологии слова «мета одос» – размеченный путь. Научиться следовать путями мышления, осознанно их выбирать, самостоятельно строить такой путь, «размечать» его, менять метод в кризисной ситуации – этому нас и учили в школе. Ее конкретное имя – системо-мыследеятельностная методология. Это одна из фундаментальных школ, созданных в недрах СССР. Их было не так уж и много. И как говорили древние: «Блажен тот, кто приобщился хотя бы к одной из них». (Смеется).
Ваша причастность к методологии – один из самых популярных поводов для создания негативных материалов, направленных в ваш адрес, некоторые уверенно называют эту школу сектой. Так, Борис Колесников, первый секретарь партии «Единая Россия» в Севастополе, в личном блоге пугал добропорядочных горожан этой страшной методологией.
Я несколько раз заходил на блог Бориса Дмитриевича, мне нравились его заметки о природе с элементами исторического или топонимического экскурса. Но в вами поднятом вопросе это, к сожалению, или последствия плохого образования, или страх перед неизведанным, или избыток желчи. СМД методология – это такая же секта, как и секта Сократа. Как вы помните, именно в рамках политического процесса Сократ был осужден на смерть. Одно из обвинений – разврат молодежи, за которым стоял главный страх афинского истеблишмента – принуждение «неокрепших умов» к самостоятельному мышлению. И действительно, самостоятельное, да к тому же критическое мышление может завести куда угодно! Кому нужна смелая и дерзкая молодежь? Во все времена этого боялись.
Вы сравниваете своих учителей с Сократом?
Они достойны этого. Георгий Петрович Щедровицкий был фигурой порядка Ландау в физике или Альтшулера в области решения изобретательских задач. Он с упорством пробуждал мышление. Делал он это совместно с будущим философом Мамардашвили, социологами Грушиным и Зиновьевым, позже были буддолог Пятигорский, логик Лефевр, культуролог Генисаретский и многие другие. Поэтому я благодарен судьбе за то, что мне был дан шанс приобщиться к подлинной школе мышления. Но главное – это были действительно редчайшие люди. Ведь учатся не тому, чему учат, но у того, кто учит.
А Кириенко – он методолог или сайентолог?
Он умный и результативный управленец. По всем признакам и в последнее время оцененный президентом страны. Что касается обвинений его в сайентологии, я лично присутствовал при приватном разговоре, когда один из влиятельных и поныне владык просил прощения у Кириенко за роспуск этого грязного слуха. Иными словами, это была пиар-атака на Кириенко накануне его избрания премьер-министром, еще при Ельцине.
С этим ясно. Но каким же ветром вас занесло в Томск?
Перед этим я сделал очередную попытку вернуться на родину в Крым. Для меня вернуться означало заняться масштабным и полезным делом. После ряда переговоров я вновь убедился (первый раз это был 2000 год), что здесь не до меня. Да и мои старшие товарищи советовали пока оставаться в большой России. Как стало всем нам понятно позже – нужно было просто дождаться 2014 года. (Смеется).
И тогда вы как поступили?
И тогда, учитывая невозможность возвращения на родину, я поставил перед собой вопрос: в каком городе я бы хотел жить, на какой город согласилась бы моя семья? У меня всегда была возможность выбирать. И я выбрал Томск.
Но почему Томск?
Потому что это город уникальных людей. Во-вторых, он насыщен сложными видами деятельности. В-третьих, грубые и беспощадные формы индустриализации пощадили Томск, и он остался городом сомасштабным человеку и его душе. Но главное там – это люди. Это поразительно богатый на людей город, действительно сибирские Афины!
Дальше дело техники: увидеть вызовы, стоящие перед местным сообществом, и начать продвигать новую повестку. Порой достаточно просто начать правильно формулировать проблемы и выдвигать решения. Это значит, придет время, и идеи прорастут.
Но сначала вас назовут фантазером или негодяем...
Именно. Так же произошло и с идеями, сформулированными романтиками, собравшимися вокруг Чалого в 2014 году. Сейчас идет волна осквернения того периода и тех идей. Придет время, и многое из рожденного в 14-м году будет реализовано.
Но ведь будет иначе, чем написано в Концепции 2014 года, значит, Чалый ошибался, описывая будущее Севастополя.
Вы всегда видите будущее «как сквозь тусклое стекло». В этом нет беды. Но будущее должно зарождаться в красоте, как семя зарождается в плоде – самой сочной части дерева. Иначе в таком будущем откажутся жить наши же дети. Поэтому очень хорошо, что романтизм и красота весны 14 года заронили в городе надежды на развитие.
Всемирная паутина дает информацию об очень разных и, на первый взгляд, абсолютно не связанных между собой областях ваших интеллектуальных достижений. Как вы сами для себя объясняете такое различие в сферах ваших интересов?
У меня была длинная и насыщенная жизнь. При этом у этих, как вы говорите, различных интересов имеется единое основание. У меня неиссякаемая тяга к институтам с тысячелетней историей – к городу, церкви и мышлению. Вокруг этих немногих начал и были построены все мои исследовательские и проектные работы.
Что вы думаете о современном Севастополе и его проблемах?
Наш город прекрасен… и тяжело болен. В городской ткани развиваются разрушительные процессы. Для все большего количества людей не существует никаких моральных ограничений, они с легкостью оскорбляют своих оппонентов, включая лица, облеченные властью. Нарастает процесс дискредитации власти как института. Вначале так было с украинской властью (пусть заслуженно, но было!), затем был конфликт между командой Белавенцев – Меняйло и командой Чалого – власти еще молодой, неокрепшей, только зарождающейся в городе федерального значения. Сегодня стало еще хлеще – идет масштабная дискредитация деятельности как губернатора, так и председателя заксобрания. Не чураются переходить даже на личные оскорбления. Это крайне опасный процесс.
Скажите конкретней, в чем опасность?
Журналисты, общественники, политики не несут никакой ответственности за произнесенное вслух слово. Немотивированные оскорбления известных горожан и должностных лиц множатся. А власть не применяет свой авторитет и силу даже в тех случаях, где она обязана ее применять. Власть не действует с правоохранительными органами в связке. Могу сказать про себя, я месяцами не могу добиться внятной реакции на свои заявления, в которых указываю на преступные действия третьих лиц. Сейчас, накануне битвы за кресло губернатора, все эти процессы получат дополнительную денежную подпитку. Также следует помнить, что еще не переломлены негативные тренды в социальной сфере. Понятно, что никакая судебная система эту ситуацию в русло дозволенного не вернет. Понятно, что рано или поздно случится чрезвычайная ситуация.
Но вы, кажется, сохраняете спокойствие?
Это неправда. Я тревожусь. Но всегда помню, что те, кто плюют в небо, только испачкают собственные лица.
Расскажите о ваших отношениях с Алексеем Михайловичем Чалым.
Он настолько яркая фигура, что столкнувшиеся с ним люди делятся на две половины. Одни к нему относятся с глубочайшим уважением, эти люди отдают дань его вкладу в историю города. Другие от живота ненавидят его. Я знаю людей, ненависть которых к Чалому вообще не поддается какой-либо рационализации. Такая поляризация, помимо прочего, дополнительный признак сильнейшего образа Алексея Михайловича.
Чалый, безусловно, предан городу: при таких возможностях именно любовь к Севастополю удерживала его здесь все эти годы. Без сомнения, он талантливый предприниматель: он единственный кто в нашем городе создал миллиардный технологический бизнес (построенный на инновациях), который успешно конкурирует на международных рынках. И он всем этим рискнул в 2014 году, рискнул ради надежды возвращения в Россию. Ему было, что терять, и он делал эту ставку осознанно, что бы злые и завистливые языки не балаболили сегодня.
Могу еще сказать, что я впервые столкнулся с человеком, настолько независимым от условностей высшего света и неформатным для высших сановников, что он спровоцировал сильнейшую к себе идиосинкразию, что, к слову, и позволило его врагам долго и успешно дискредитировать образ народного мэра. Все это блокировало очевидный вывод – Меняйло нужно менять.
Одновременно с этим Чалый – фигура драматичная. Его считают недоговороспособным. Полагая, что это следствие корысти, которую, как правило, осуждающий другого извлекает из собственного сердца. Все происходящее следствие того, что среди нас в принципе крайне мало людей, готовых и желающих следовать ценностям, а не целесообразностям.
Может, вам стоит написать о Чалом?
Когда оставлю госдолжность, вероятно, напишу книгу на правах свидетеля. Я долго и пристально всматривался в главных персонажей недавней истории города. Самому интересно пересобрать свою память.
Как вы оцениваете работу правительства Севастополя?
Я сегодня часть правительства, поэтому буду оценивать деятельность правительства, когда покину его.
Сегодня вы занимаете такую значительную, но непонятную гражданам должность, как директор департамента приоритетных проектов Севастополя. Расскажите, чем занимается департамент и что же такое приоритетный проект.
Сначала о том, что такое проект. Это то, что меняет настоящее. Вот, например, в городе крайне тяжелая судьба у любого человека, кто заболел раком. А как известно, здесь никто не застрахован. Предположим, что правительство не просто построило новую онкологическую больницу, решило вопрос с ее оборудованием, набрало квалифицированный персонал, подыскало и законтрактовало хорошего руководителя, настояло и нашло деньги на массовые программы ранней диагностики горожан и многое другое. Если все это сделать – ситуация в городе действительно изменится. Вот это и есть проект. Проект имеет начало, план перемен, финансирование, ясные показатели успешности и, главное, время окончания.
Или другой пример. В городе отвратительные условия подключения к электросетям. Бизнес и простые домохозяйства постоянно жалуются на это; плюс – нет надежности, все оборудование устарело, нет денег на модернизацию. В рамках национальной технологической инициативы (федеральная программа мер по формированию принципиально новых рынков и созданию условий для глобального технологического лидерства России к 2035 году – прим. ред.), взят курс на модернизацию и интеллектуализацию электросетей. Севастополь стал пилотной площадкой. За пять лет в городе может появится не просто новая генерация, но и умные сети – «смарт грид». Регион станет энергоизбыточным, подключение – быстрым, процедуры – прозрачными, а сети – надежными и эффективными. Это тоже проект.
Так вот, среди проектов есть приоритетные проекты, это такие, что находятся в личном приоритете губернатора, замов губернатора, правительства города в целом. Почему нужен приоритет? Потому что всегда имеется дефицит времени и средств. На все одновременно не может хватить ни того, ни другого. Поэтому личное время первого лица, ресурсы развития, наиболее компетентные люди перераспределяются по выбранным приоритетам. Хорошо, когда это действие поддержано как правительством, так и заксобранием, как администрацией президента, так и Министерством обороны. Консенсус позволяет сосредоточиться, а не тратить время на препирания.
Помимо организации проектной деятельности самого правительства, наш департамент отвечает за формирование инвестиционного климата, повышение конкуренции на ряде рынков, в том числе социально значимых, за регулирование свободной экономической зоной, а также «стоит над душой» части других структурных подразделений правительства по предмету формирования конкретных инвестпродуктов.
И все же по каким признакам определяется приоритетность проекта и кто ее определяет?
Определяет Совет по стратегическому развитию и приоритетным проектам. Это, как правило, проекты стоимостью в несколько десятков млрд рублей, меняющие целые направления деятельности или судьбу определенных территорий. Но нужно помнить, что помимо приоритетных имеются также общегородские и отраслевые проекты.
Какие этапы проходят проекты, прежде чем станут реализованными? Почему проекты не обсуждаются с общественностью?
У любого проекта стандартная судьба и пять базовых этапов. Инициирование проекта (выносится на вышеназванный Совет) – проектирование (защищается паспорт проекта) – планирование (разрабатывается сводный план работ с ответственными лицами, сроками и четко определенным финансированием) – реализация проекта – завершение проекта (экспертное и публичное обсуждение достигнутых результатов).
Все проекты обязаны быть обсуждены с общественностью. Эту процедуру запускает руководитель проекта. Это ему предстоит учесть мнение горожан и отсечь мнение пустозвонов и балаболов, которые, как известно, Пастернака не читали, но мнение в отношении его стихов у них всегда есть.
То есть проекты реализует не департамент?
Мы удочки выдаем, а не рыбу ловим за других. Каждый должен заниматься своим делом. Правительство – это в первую очередь регулятор и нормировщик. Лучшее правительство – то, которое не мешает другим действовать, но данное бизнесу и обществу слово держит. Сказало, что в ближайшие десять лет будет такая-то политика, значит, так и должно быть. Поэтому проекты реализует не департамент, а руководитель проекта и тот рабочий орган, который он создаст. Другое дело, правительство принимает на себя обязательства в результате прохождения проекта через Совет: закрепляет за проектом куратора в должности не ниже заместителя губернатора, назначает функциональный орган в лице исполнительного органа власти, дает административную и информационную поддержку. Например, мы выставили ряд перспективных проектов на инвестиционный форум в Сочи. Сделали это совместно с лидерами проектов. И недаром премьер-министр РФ Дмитрий Медведев подошел к нашему стенду и имел разговор по существу с губернатором и Чалым.
Сергей Николаевич, кроме работы в департаменте вы также являетесь одним из главных спикеров правительства по Стратегии развития Севастополя до 2030 года. Расскажите, что такое Стратегия и зачем она нужна?
А что, еще живы люди, сомневающиеся в необходимости иметь стратегию? Представьте, что вы лет пять или десять направляли финансирование на мероприятия, которые завели целую отрасль или социальную сферу в тупик. Развивали и поддерживали не то, что нужно. При этом вы полагались как минимум на здравый смысл. Но он вас подвел. Кто ответит за это? За миллиарды потраченных впустую государственных средств? Конечно, как это нередко бывает, такой руководитель прикроется поручениями сверху, обращениями граждан, формальным исполнением нормативов и тому подобным. Но нам ведь нужна управленческая мудрость. Она и запечатана в стратегии, хоть и не исчерпывается ею.
Многие обратили внимание на существенную разницу между основными положениями той Стратегии, что обсуждается сегодня публично, и тем документом, который был подготовлен по заказу правительства Севастополя. Почему так? И какой из вариантов и является собственно Стратегией?
Тот, на котором окончательно остановится губернатор и правительство. Тот, который будет внесен в заксобрание города в качестве проекта закона.
Значит ли это, что Стратегия меняется? Если да, какие факторы влияют на ее изменения?
Даже Земля может поменять свою орбиту. Стратегия может и должна уточняться. Но хорошо проработанная стратегия включает в себя максимальное количество всевозможных факторов и форс-мажоров. Кто-то даже пытается предугадать так называемых «черных лебедей» – по-настоящему непредвиденные обстоятельства. Стратегия должна быть сформулирована так, чтобы даже время ей стало подвластно. Ибо если часто менять цель, можно вообще никуда не попасть. Вспомните, стратегия, сформулированная Екатериной Великой, во многом предопределяет судьбу нашего города и по сей день. Это пример великого государственного ума. Сейчас под воздействием слабо продуманного федерального закона о стратегической деятельности, стратегия как институт мельчает на глазах. Она начинает стремиться включить в себя все подряд. Ею подменяют комплексную программу работ. Это смерть для стратегии.
Смысл стратегии не только в том, что надо делать, даже в ситуации международной неопределенности и заведомого дефицита ресурса, но и в том, что не надо делать, отчего следует отказаться, даже если за это придется платить недовольством тех или иных социальных групп. Но что делать, стратегия не для слабаков.