В этом году День народного единства празднуется уже в 14 раз. Несмотря на усилия властей, он пока так и не наполнился смыслом, объединяющим граждан нашей страны вокруг этой даты. Изгнание из Кремля польских интервентов русским ополчением – слишком далекое от современности событие. С поисками нового содержания праздника – проблемы. Кто-то по-прежнему путает его с Днем согласия и примирения, другие демонстративно не отказываются от смыслов 7 ноября. Чего не хватает Дню народного единства, чтобы претендовать на достойное место в сознании россиян, и в каком формате он способен объединить страну? Об этом журналист «ФедералПресс» говорил с директором АНО НИЦ «Особое мнение», членом Общественной палаты РФ Екатериной Курбангалеевой.
От истории до политики
Екатерина Шамильевна, с тех пор как стали отмечать День народного единства, не утихают разговоры о его искусственности. На ваш взгляд, есть ли у праздника шанс стать народным, таким, как 7 ноября?
– Не надо забывать, что День Октябрьской революции – тоже не совсем народный праздник: его придумали и директивно спустили населению власти. Существовали принудительные демонстрации, на которые людей мобилизовывали через коллективы. Но спустя десятилетия, праздник вошел в привычку. Возможно, старшее поколение думает по-иному, но праздновать революцию, ставшую трагедией для миллионов людей, немного странно.
День народного единства в принципе не воспринимается как праздник. Единственный плюс многие видят в дополнительном выходном, к тому же совпадающем со школьными каникулами. Раздражения праздник не вызывает, и хорошо.
Политических смыслов здесь тоже немного. Для их наличия должна быть национальная идея – артикулированная, озвученная и разделяемая обществом.
А другие смыслы в нем есть?
– День народного единства – это хороший повод поговорить об истории российской государственности, о том, как она зарождалась, как складывалась. Задаться вопросом, почему в свое время (так считают историки) варягов приглашали, а спустя несколько веков прогоняли с русских земель? Возможно, по причине зрелого национального самосознания.
Я считаю, Дню народного единства надо создать территориальную привязку, как Дню любви, семьи и верности, который традиционно празднуется в Муроме. С этой точки зрения, больше всего прав имеют Нижегородская и Ивановская области. Кинешма и близлежащие земли одними из первых дали отпор польским интервентам под предводительством пана Лисовского. Эти земли сохранили верность Василию Шуйскому, несмотря на то, что оказались в окружении Владимира, Суздаля, Костромы, Галича – городов, которые были завоеваны или сами перешли на сторону Лжедмитрия. Пан Лисовский несколько раз жег Кинешму за дерзко сопротивление. Именно сюда, на территорию современного Южского района Ивановской области, Кузьма Минин пришел в родовое имение к Дмитрию Пожарскому. Отсюда ополчение выдвинулось на Москву. Путь Минина и Пожарского к Москве известен, и реконструировать в тех местах события давних лет было бы неплохо.
Возможно, не стоит делать День народного единства общенациональным, со столичными шествиями. Повторюсь, лучше «привязать» его к Ивановской и Нижегородской областям. Так мы получим красивую историческую картину с большим реконструкторским потенциалом и поводом поговорить о героических и неоднозначных событиях нашей истории. А политический смысл придет, но без жесткого давления сверху, на которое у большинства граждан еще в годы советской власти выработалась аллергия.
Людей часто объединяет общая трагедия. Как это было, например, после прошлогоднего теракта в питерском метро или недавней бойни в Керчи. Получается, единство нации бывает искренним только в момент стресса, потрясения? Что нам мешает так же сопереживать и помогать друг другу в обычной жизни?
– По моим ощущениям, человеческая эмпатия, сопереживание людей растет, и не только в экстремальных ситуациях. Правда, нам не хватает повседневного, тихого и системного добровольчества. Возможно, дело в размерах страны: не во всех регионах отлажены волонтерские механизмы, а межрегиональное взаимодействие происходит еще реже.
Помочь в развитии сети добровольной помощи могли бы общественные институты: власти по-прежнему норовят стянуть это на себя, пытаются контролировать. Но гражданское общество, сфера благотворительности, волонтерства если и нуждаются в регулировании, то минимальном. У государства и без того полно задач, например, приведение в соответствие нормативно-правовой базы, где один закон спотыкается о другой. Нельзя сказать, что россияне не такие милосердные, как граждане других стран, хотя градус агрессии в последнее время у нас повышенный, стоит признать. Не все гладко и в отношении к детям: оно какое-то отстраненное, не всегда чуткое. Я надеюсь, это болезнь роста общественного самосознания.
В 2014 году Крым вернулся в Россию, и это сплотило граждан. На ваш взгляд, если встанет вопрос о включении в состав нашей страны Донецка и Луганска, эффект будет таким же?
– В нынешних условиях – вряд ли. И дело не в исчезнувших иллюзиях. Время ушло, сейчас другая повестка. А вот местные жители, по сути, брошены – их поманили и оставили. Нужно выработать механизм разрешения проблемы. На мой взгляд, наша страна несет ответственность за обстановку, сложившуюся на Донбассе и в Луганске.
Ощущения, что государство их не бросит, не хватает и самим россиянам, иначе почему из России продолжают уезжать как люди в расцвете сил, так и пожилые граждане. Впрочем, в обратном направлении к нам едут иностранцы – в основном за экзотикой или вызовом. Знаю раввина, который родился и воспитывался в Израиле, женился на англичанке, и они вместе приехали в Томск. Сейчас супруги выучили русский, у них пятеро детей, они восстановили синагогу и строят дом для пожилых жителей своей общины. Я спрашивала раввина, зачем он с женой приехал в Россию. Оказалось, переезд в нашу страну для них – вызов. Таким людям чем сложнее, тем интереснее.
Консолидирует ли россиян давление на страну извне?
– Безусловно. Срабатывает феномен болельщика – когда выигрывает сборная России, всегда приятно, даже если ты не особо интересуешься спортом. Если на страну наговаривают, обижают, естественное желание – сплотиться и ответить. Помните слова Александра Пушкина: «Я, конечно, презираю Отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство». Мы здесь родились и можем сколько угодно ругать свою родину, но других просим не вмешиваться. Это наше, почти семейное дело. Однако чувство ущемления точно не должно быть единственным центром притяжения людей вне зависимости, обижают нас на Западе или нет, в спокойствии мы живем или в «осажденной крепости».
Что нужно для принятия жителями праздника, отмечаемого 4 ноября, как некой духовной ценности?
– Надо осознать свою необходимость в этом единстве. Пока слишком много разделяющих факторов. В первую очередь, это социальное расслоение – у нас пропасть между богатыми и бедными, а зарождающийся было средний класс постепенно беднеет. По-прежнему, остается и национальный вопрос: обострилась ситуация вокруг границы Ингушетии и Чечни. Год назад гремели скандалы по изучению национальных языков в других республиках, даже в Общественной палате мнения разошлись. Лично я полагаю: чем больше языков человек знает, тем лучше. К тому же, когда речь идет о языке твоего народа.
От общества – к «Сообществу»
Вы – заместитель председателя комиссии Общественной палаты России по социальной политике, плотно работаете с инвалидами, помогаете им достучаться до административных структур. По вашему мнению, общество становится более толерантным к таким людям? Стираются ли постепенно психологические и физические барьеры?
– Принятие инвалидов как обычных членов общества – процесс не быстрый, людей надо приучать растить в себе доверие и доброту. Детей-инвалидов у нас еще жалеют, и то не всех. Например, сложное отношение к детям с ментальными нарушениями – общество либо шарахается от них, либо старается не замечать. А ко взрослым инвалидам мы равнодушны. Зато стыдливо пытаемся заменить термин «инвалид», на толерантные понятия: «человек с ограниченными возможностями», «маломобильные группы населения». Однако инвалид – это, прежде всего, медицинско-юридический статус, наличие которого предполагает подключение к государственной системе социальной защиты. Человек со сломанной ногой или беременная женщина тоже маломобильны и ограничены в возможностях, но они не являются людьми с инвалидностью.
Гражданин на кресле-каталке или слабовидящий не должен преодолевать бесконечную полосу препятствий, чтобы добраться до магазина, поликлиники, муниципальных структур. А учреждения медико-социальной экспертизы (МСЭ) не должны быть похожи на карательный, репрессивный орган, где наказывают, унижают людей. Сегодня непонятно, кого они защищают: инвалидов и их родственников от беды или бюрократический аппарат от людей? Если инвалиды хотят обеспечивать сами себя, то надо предоставить им условия для образования и создать рабочие места. Сейчас основная задача общества – измениться самому и заставить государство изменить отношение к нашим гражданам, имеющим инвалидность.
Накануне Дня народного единства Общественная палата провела итоговый форум «Сообщество». Вы были модератором одной из секций. Форум служит идее объединения?
– Нашу секцию мы назвали «Люди с безграничными возможностями: достигаем общенациональные цели вместе». В рамках секции мы показали панорамную картинку: с чем сталкивается человек с инвалидностью, выйдя за порог своей квартиры. Профессиональный архитектор рассказал о принципах проектирования общегородских пространств, а представитель РЖД – о новшествах в железнодорожных перевозках. Специалист Банка России говорил об услугах и продуктах в финансовой сфере. Кроме того, много было сказано о проблемах инвалидов при обращении в МСЭ и медучреждения.
Мероприятие посетили советник президента РФ, председатель Комиссии при президенте РФ по делам инвалидов Александра Левицкая, а также заместители Минтруда, Минстроя, руководители департаментов Минздрава и Минтранса, которые тут же реагировали: уточняли проблемы, анонсировали подходы к решению.
На форуме собираются жители из регионов, заинтересованные одним делом. Например, родители детей с аутизмом за пределами столицы зачастую предоставлены сами себе: у них нет ни методик, ни понимания, куда еще можно обратиться за помощью. Я знакомлю их со специалистами, у которых эти методики есть. Тема инвалидности – межведомственная, каждый раз выявляется много нюансов, которые тут же обсуждаются экспертами и предлагаются решения заданной проблемы.
Если резюмировать сказанное: можно ли считать единство национальной идей России, а ее символом – День народного единства? И что вы лично вкладываете в это понятие?
– Праздник еще не наполнен основополагающим содержанием, его надо использовать в других качествах, где будет меньше идеологической политики и больше осмысляющей истории. Нельзя сводить 4 ноября к ура-патриотическим маршам. На данном этапе осознанию национальной гордости идеологический популизм только вредит. Мне не очень нравится слово единство, напоминающее статичный кирпич-монолит. Сила России – в многообразии проживающих на ее территории народов. Все они уникальные, с чувством собственного достоинства. Мне кажется, лучше единство заменить на единение – союз разных, но равных людей. К тому же единение – это процесс, и он бесконечен.
Фото: ФедералПресс / Виктор Вытольский