Екатеринбург по праву можно назвать мировой столицей конструктивизма. Ни в одном другом городе планеты нет такого количества зданий, построенных в этом уникальном архитектурном стиле. Историки говорят, что именно этот стиль нес новые идеи, как и появившееся на тот момент новое государство. В Свердловске, возвышающиеся многоэтажные здания над маленькими купеческими домами, показывали превосходство, «новый мир», где происходит индустриальная революция, и в котором зарождается «новый человек» с другими привычками, взглядами на жизнь и принципами. Однако сегодня больше половины конструктивистских объектов пребывают в плачевном состоянии. А «новый мир», к сожалению, несет в себе совсем другие постройки – как правило, возводимые одним-двумя застройщиками-монополистами. Почему «советский авангард» Екатеринбурга до сих пор не стал местом паломничества туристов-архитекторов, какова судьба существующих памятников и причем тут УГМК, – в эксклюзивном интервью «ФедералПресс» с урбанистом, исследователем авангардной архитектуры, автором и руководителем проекта Дней конструктивизма на Урале, основателем и руководителем Музея конструктивизма «Ячейка F» Никитой Сучковым.
«Ячейка F – это довольно прогрессивно»
Никита, начнем с того, что вы курируете музей конструктивизма «Ячейка F». Как возникла идея его создания?
– В 2015 году мы впервые провели первые Дни конструктивизма на Урале в Музее архитектуры и дизайна. Тогда нашим постоянным посетителем был архитектор Борис Демидов, который также интересуется этой темой. После знакомства с ним в конце 2015 года он рассказал, что как раз организовал мастерскую в ячейке F и предложил придумать какую-то активность на примере Дней конструктивизма.
Где взяли деньги на реализацию проекта?
– Мы выиграли грант – 740 тысяч рублей от Фонда Владимира Потанина. Деньги мы потратили на работу команды и на закупку оборудования. Также мы собирали краудфандинг на ремонт площадки, плюс нам помогали спонсоры – кто краску даст, кто материалы для электрики.
Посетители музея – кто они? Что это за публика?
– К нам приходят разные группы, многие из них весьма солидные с точки зрения профессиональной принадлежности. Постоянно бывают московские архитекторы, госслужащие, иностранные туристы, продвинутая публика Екатеринбурга.
В чем уникальность «Ячейки F»? Насколько в современном мире актуальны подобные планировки и какой интерес они вызывают у архитекторов и дизайнеров?
– Планировка ячейки – это прообраз квартиры-студии, когда разноплановые пространства не разделяются перегородками. В самой ячейке гостиная перетекает в спальную зону, образуя одно большое пространство. Это довольно прогрессивно, потому что только сейчас застройщики подбираются к тому, чтобы строить компактные квартиры, рассчитанные на малосемейных и молодежь. Сейчас важное качество успешного города – упакованность пространства, когда дома и жилье расположены настолько компактно, что это позволяет выстраивать разнообразные экономические связи. Например, Вена, Лондон, Нью-Йорк – это очень богатые города, и в них компактные кварталы и сравнительно маленькие квартиры (средний житель такого города может зарабатывать в разы больше обычного екатеринбуржца, но при этом его квартира будет меньше по площади). Что же касается российских городов, то их квартальная застройка рыхлая и разбросанная.
В последнее время часто говорят о неудовлетворительном состоянии памятников конструктивизма...
– Надо понимать, что ничего такого не случилось бы, если бы дома содержались нормально. Это признак варварства Екатеринбурга и нашего Отечества в целом, что памятники, которые признаются ценными в мире, у нас в таком запущенном состоянии. Такой проблемы нет ни в одном цивилизованном городе мира. Эти дома намного проще поддерживать, чем сложные по своей структуре и декору купеческие усадьбы и доходные дома. Сейчас столица Урала по количеству объектов конструктивизма, формирующих исторический центр, занимает первое место по России.
В чем проблема с содержанием таких зданий? И как это исправить?
– Тут несколько проблем. Есть крупные жилые комплексы – «Городок Чекистов», Дом Госпромурала на Малышева, 21, размеры которых настолько велики, что ни один инвестор в регионе не потянет такой объем работы. В самом запущенном и жутком состоянии находятся объекты культурного наследия федерального значения, т.к. областные еще как-то поддерживают, делают капитальный ремонт. С федеральными все намного сложнее, их более весомая ценность предполагает больше обязательств, поэтому их неохотнее включают в программы капитального ремонта. Например, уже много лет подряд переносят на более поздний срок капитальный ремонт жилого комплекса Гинзбурга на Малышева, 21, хотя дома вокруг через него уже прошли. По сути надзор федеральных памятников должно вести Представительство Министерства культуры РФ в УрФО, но их руководство находится в Москве, поэтому лоббировать важные вопросы на расстоянии получается хуже.
Второй момент – у жилых домов есть конкретный собственник, который должен нести ответственность за объект культурного наследия. Я считаю, что должны создаваться отдельные юридические механизмы для более грамотного владения комплексами конструктивизма. У нас в плохом состоянии муниципальные объекты, та же бывшая фабрика-кухня (старый ДК Уралмаш). Здесь должен быть какой-то крутой проект здания, но пока его нет.
Ко многим объектам 30-х годов пренебрежительное отношение.
«В Екатеринбурге созданы такие условия, когда девелоперы важнее муниципалитета»
Как Екатеринбург выглядит с архитектурной точки зрения по отношению к другим городам России?
– Надо признать, что в Екатеринбурге бедная в визуальном плане историческая среда ввиду того, что это был маленький уездный город до революции. Екатеринбург не может похвастаться большим количеством дворцов и богатых усадеб с красивым декором, его самым ценным архитектурным пластом является авангард просто в силу того, что эта эпоха позволила совершить городу самый серьезный скачок в развитии. При этом архитектурное своеобразие авангарда также может быть источником продвижения и большого интереса. В этом и есть преимущество и фишка Екатеринбурга. К сожалению, сейчас тренд направлен на то, чтобы активно внедрить в городскую ткань точечную и высотную застройку, но при этом новые объекты низкого качества в плане архитектуры.
Можно ли сказать, что в городе существует какой-то единый архитектурный ансамбль?
– Многие архитекторы, которые приезжают в Екатеринбург, называют его «чудовищным» с точки зрения архитектуры последних лет. Более вежливо и аккуратно, но выражая эту общую мысль, об этом говорили архитектор Сергей Скуратов, архитектурный критик Григорий Ревзин, урбанист Елена Трубина. Здесь созданы такие условия, когда девелоперы важнее муниципалитета, главархитектуры. Они могут диктовать свои условия, а их плохой вкус отражается на городской среде. Необходимо, чтобы администрация города более жестко действовала на их счет.
Насколько точечная застройка испортила архитектурный облик города? И есть ли возможность его как-то поправить?
– Необходимы ограничения на законодательном уровне. Например, запретить небоскребы в исторически сложившихся кварталах Екатеринбурга и разрешать высотную застройку только там, где уместны смысловые доминанты. Пока же в Екатеринбурге – кто во что горазд. Ощущение такое, что в городе просто отсутствует власть, – существует муниципальный анархизм, который заключается в том, что каждый застройщик может купить любой участок и построить на нем все, что угодно, при этом нет никаких ограничений. На градостроительных советах делают замечания по тем или иным объектам, но, как правило, их почти все игнорируют и в итоге проект принимают таким, какой хотел застройщик.
Как вы оцениваете градостроительную политику в столице Среднего Урала?
– Расскажу на примере. У нас есть участок «Екатеринбург-Сити», который всецело принадлежит УГМК, мы видим, как этот проект оказался провален для города. Многие годы он фактически пустует, т.к. сил одной компании не хватает для того, чтобы реализовать проект, достойный СИТИ. Было бы лучше, если участок поделили между разными девелоперами. Я считаю, надо было «Антей» и «Высоцкий» не ставить по соседству с малоэтажными домиками и оперным театром, а включить в состав СИТИ. Мэрия пошла по своему пути – какой-то отголосок 90-х, когда еще не понимали, как работать с городом в условиях рыночной экономики. Цивилизованной практикой во всем мире является выбор одного места или района под деловой центр с высотной застройкой разных стейкхолдеров.
Как вы оцениваете ситуацию, которая развернулась вокруг площадки в сквере у театра Драмы?
– По мнению политолога Екатерины Шульман, самый эффективный сегодня механизм отстаивания своего мнения для горожан – это скандал. Причем на мировом уровне. И жители Екатеринбурга реализовали наилучший сценарий отстаивания запроса на сквер. Власть прислушалась только тогда, когда был реализован этот сценарий.
Один из инвесторов строительства храма – УГМК. Ранее у себя в соцсетях вы рассказывали про агрессивную политику компании в отношении застройки Екатеринбурга…
– После последней истории со строительством храма в сквере, сложилось такое ощущение, что наши олигархи выбрали политику шантажа власти и горожан. Эта политика выражается в том, что если вы будете негативно отзываться о том, что мы хотим делать, то мы перестанем вкладываться в развитие. Этот подход крайне ущербный для всех. Сейчас на главную сцену вышла УГМК, потому что у них большой пакет заметных строек в центре, но при этом нет опыта работы со сложными городскими историями. Видно, что они привыкли работать и делать все, что хотят в Верхней Пышме, а когда компания зашла в Екатеринбург, стало видно, что они успешно лоббируют проекты у губернатора, но не умеют их встраивать в реальную человеческую городскую жизнь. Ощущение, что УГМК оторваны от реальности.
К каким объектам, на ваш взгляд, применен «агрессивный подход»?
– Есть несколько объектов: мельница Симанова-Макаровых, приборостроительный завод, снесенная телебашня и ледовая арена на ее месте и, конечно, «Екатеринбург-Сити». Такое чувство, что УГМК просто взяли и расхватали самые лакомые куски городской земли вдоль реки Исеть, которая является смысловым каркасом города. Сейчас берега Исети монополизированы УГМК. Происходит – что хочу, то и ворочу. Ни один их проект не проработан с точки зрения градостроительного контекста.
Мельница Симанова-Макаровых, например, вырвана из контекста, она отделена по периметру от ЖК стилобатом. Получается, что для мельницы и двухэтажного здания лаборатории создано своеобразное архитектурное гетто – ансамбль разорван. УГМК сначала строит комплекс, а потом, видимо, займется мельницей. Для меня это дикость, у нас есть другой пример – мельница Борчанинова-Первушина, где земля раньше принадлежала УГМК, но они ее продали. Сейчас же там позитивный пример того, как новый девелопер в целом аккуратно относится к исторической застройке – они в первую очередь отреставрировали мельницу, а потом занялись ЖК. Мельница как была самым заметным объектом квартала, так и остается (высотный корпус поставлен торцом к улице, что делает его менее заметным).
Еще одна чудовищная история – использование территории снесенной телебашни. На небольшой ограниченный водой участок пытаются «вместить невместимое». А если говорить профессионально, то без качественного просчета пассажиропотока, ставить огромный ледовый дворец, который создаст весомый пешеходный и автомобильный трафик и задавит историческую архитектуру вокруг, где рядом сохранилась заповедная зона старого Екатеринбурга, это как? Ледовый дворец встанет на заднем дворе этих исторических усадеб. Будет сложная транспортная ситуация. Они еще больше нагрузят улицу 8 марта, которая и так является нагруженной. Основная претензия к этому проекту – потенциальное создание транспортной напряженности и пренебрежение к исторической среде.
Три завода – «Уралкабель», приборостроительный и мукомольный. Планировка промзон в 21 веке располагает к тому, чтобы создать там творческое пространство. Но вероятно УГМК не готово браться за такую работу в силу недостатка опыта, им проще строить жилые комплексы. У того же приборостроительного завода огромный потенциал, чтобы его превратить в творческий кластер, тем более там проходила биеннале. Но сейчас рассматривается вариант построить там храм Святой Екатерины. Да, они хотят сохранить историческую память о соборе и покровительнице города, но там же еще недостроенное здание библиотеки Белинского, в которой разместился завод в годы войны, а как насчет того, чтобы сохранить память об эвакуации в годы Великой Отечественной войны?
Есть способ бороться с агрессивным подходом к застройке?
– Самый эффективный метод – строгое градостроительное регулирование, но помимо него – институт репутации. На самом деле в Екатеринбурге это и происходит: институт репутации сыграл так, что горожане ухудшили репутацию застройщика, когда проявили недовольство при защите сквера. В идеальной ситуации действие такого института может дойти до того, что горожане начнут отказываться покупать квартиры у такого скандального застройщика.
С другой стороны, мы бы не получили таких протестов в городе против храма, если бы общественные слушания были реально работающей процедурой. Горожане отклонили бы проект еще на этапе общественных слушаний и никто бы не вышел защищать сквер. Поэтому, конечно, это хорошая процедура, просто она должна адекватно проводиться, а не являться жульничеством по отношению к горожанам. Опять же, ситуация с храмом показала, что в городе слабое экспертное сообщество, не имеющее влияния.
Как с застройщиками работают в других странах?
– Скажем так, по степени аппетитов и подходов застройщики одинаковые во всех странах мира, то есть заинтересованы в максимизации прибыли и минимизации издержек. Поэтому для Екатеринбурга нужна не общественная борьба с девелоперами, а адекватное градостроительное регулирование со стороны муниципалитета, строгое следование принимаемым регламентам. Что касается конструктивизма, то нужна стратегическая программа его сохранения и ревитализации, инициируемая на уровне губернатора с созданием организационного комитета по примеру подготовки к ЭКСПО. Практика городов мира говорит о том, что всё это вполне возможно.
Фото: ФедералПресс / Валерия Белякова, фото с официальной страницы в Facebook музея конструктивизма «Ячейка F» в Екатеринбурге