Севастопольский гидрофизический институт слышит «голос моря», видит корабль-призрак и спасает человечество с помощью проекта «Тайфун». Об этих и других разработках и исследованиях, которым нет аналогов во всем мире, а также о том, как институт вошел в Россию и что он сегодня может противопоставить Западу, узнавал корреспондент РИА «ФедералПресс».
Морской гидрофизический институт был создан в 1948 году в Москве на базе Черноморской гидрофизической станции и Морской гидрофизической лаборатории. В августе 1961 года он был передан в систему Академии наук УССР и в 1963 году перебазирован в Севастополь. На протяжении своей более чем полувековой деятельности институт занимался исследованиями моря в различных его областях. Участвовал в создании космических аппаратов и строительстве подводных домов, для исследования скорости штормовых волн и «голоса моря» был создан штормовой бассейн, также была построена океанографическая платформа и многое другое.
«Я приехал из Санкт-Петербурга всего пару лет назад, – рассказывает корреспонденту РИА «ФедералПресс» Антон Георга-Копулос, заместитель директора Морского гидрофизического института (МГИ). – Мой отец был капитаном исследовательского судна «Михаил Ломоносов», и я до сих пор помню, как в своей каюте он общался с легендарным исследователем Иваном Папаниным. Возможно, это была одна из причин, почему я решил перебраться в этот город».
Судно «Михаил Ломоносов» было построено как научно-исследовательское, но это была лишь одна из возложенных на него задач.
«Оно оказало огромное влияние на исследование Атлантического океана. При этом корабль имел и другое, разведывательное назначение. Например, взяв пробу воды в порту, он мог сообщить, какое судно тут находилось ранее, какой корабль, когда и сколько тут стоял, благодаря чему вызывал аллергическую реакцию НАТО. Чтобы войти в порт другой страны, ему необходимо было запрашивать разрешение за полгода до прибытия. Мой папа был последним его капитаном. Сейчас такие корабли уже не строят. «Ломоносову» запрещалось входить в Турцию, в Грецию. Они боялись этих кораблей, их широких возможностей для изучения», – рассказывает Антон Георга-Копулос.
В 90-е годы этот корабль был списан и уничтожен. Изначально из него планировали сделать музей, но потом просто отправили на распил. Хотя и сегодня многие утверждают, что видели «Ломоносова» то в Санкт-Петербурге, то в других акваториях моря. По легенде он и сегодня исследует морские глубины и путешествует по волнам, как легендарный «Летучий голландец».
«Сейчас в Севастополе строится новое исследовательское судно «Пионер-М». Оно, конечно, не будет обладать тем потенциалом и проходимостью, каким обладал «Ломоносов», – это будет скорее летний вариант для исследований. Но я очень надеюсь, что в дальнейшем нам удастся договориться с Министерством обороны и они согласятся выделить нам одно из своих измерительных судов, которое сегодня так пугает западные страны, усматривающие в нем боевой корабль и чуть ли не начало третьей мировой», – говорит заместитель директора МГИ.
«Пионер-М» создается по поручению и выбранному проекту президентом России Севастопольским государственным университетом. Само же строительство осуществляется на Севморзаводе. При этом на последнем форуме ОНФ директор института обещал учесть пожелания и необходимые для исследования функции, перечисленные коллективом гидрофиза.
Музей Севастопольского гидрофизического института
После перехода в Россию в 2015 году планировалось объединить гидрофиз с Институтом биологии Южных морей, но потом процесс решили приостановить.
«У нас удивительный трудовой коллектив, – продолжает свой рассказ Антон Георга-Кополус. – В 2014 году сотрудникам нашего института сообщили, что он будет ликвидирован и присоединен к другому институту. Но они сказали, что этому не бывать. В то время Владимир Путин дал поручение о сохранении нашей науки и объявил мораторий на один год. В течение шести месяцев наш коллектив не получал заработную плату, но при этом продолжал работать и ежедневно приходить в институт. Они вытерпели этот период, пережили. Я не представляю себе других институтов в любой другой стране, которые смогли бы поступить так же. Они направили письма, и им оказывали помощь коллеги из других российских регионов. В итоге более 30 тысяч человек подписали петицию о сохранении института, и Алексей Чалый (на тот момент председатель законодательного собрания Севастополя, – прим. ред.) ее поддержал».
На протяжении всей своей жизни севастопольский гидрофиз занимался уникальными исследованиями и становился первооткрывателем в различных областях науки. Так, в 1929 году в Кацивели (поселок городского типа на южном берегу Крыма, – прим. ред.) была создана первая в мире Морская гидрофизическая станция, которая вела систематические исследования в прибрежной зоне моря и в атмосфере. В 1948 году она стала базой Морского гидрофизического института Академии наук Советского Союза.
«В 1963 году Морской гидрофизический институт был перебазирован в Севастополь, – рассказывает Антон Георга-Копулос. – Тогда сюда перебрался академик, заведующий кафедрой МГУ Аркадий Колесников. Главной идеей было автоматизировать всю систему наблюдений. Именно он приглашал сюда молодых специалистов из Подмосковья. По адресу Ленина, 28, где сейчас размещается штаб флота, в те времена была создана первая лаборатория. В Кацивели был создан контрольно-калибровочный полигон. В 1980 году построена океанологическая платформа».
Главными достижениями института под руководством академика Аркадия Колесникова стали новейшие разработки и развитие морского научного приборостроения, создание специального конструкторского бюро и многое другое. Сегодня институт также не отстает, а во многом даже опережает своих зарубежных коллег. Так, океанологическая платформа до сих пор не имеет аналогов во всей Европе.
«Она и сегодня представляет уникальные возможности для исследования. Например, дает синхронизированное измерение процессов волнения моря, контроль температуры и многое другое. До санкций к нам приезжали коллеги из различных стран и проводили на ней свои работы и наблюдения. Сегодня там тоже работают люди – как сотрудники нашего института, так и коллеги из других российских регионов. Исследования на ней ведутся круглый год. Сейчас она, правда, несколько перекошена, когда-то ее пытались выровнять, но безрезультатно», – сокрушается Антон Георга-Копулос.
Стационарная океанографическая платформа в Кацивели
В Кацивели находится и штормовой бассейн. Сейчас он закрыт и находится в весьма плачевном состоянии, зато когда-то круглое здание диаметром 40 метров, шириной два метра и высотой четыре метра заполнялось морской водой примерно на 3,5–4 метра. По его периметру был установлен 21 вентилятор.
«В этом бассейне можно было моделировать волновые процессы от ряби до предельного развития волн (той точки, после которой они просто обрушиваются), – рассказывает ведущий инженер МГИ Станислав Кулешов. – Развитие кинематики волн тут было изучено до предельного процесса. Фотографирование волн происходило с центральной башни, на которой был установлен специальный фотоаппарат».
Именно в этом бассейне осуществлялся проект «Тайфун», который помог изучать тропические циклоны, их направление, силу и многое другое. Удивительным было то, что математические расчеты этих экспериментов были одними, а на практике выходили другие, реальные данные. При этом подобный круглый штормовой бассейн – единственный в мире. В других странах есть штормовые бассейны, но они прямоугольной формы. И поэтому у них не получается разогнать волны до определенной скорости и силы.
«Сегодня нам тоже нужен такой бассейн, чтобы те вещи, которые мы знаем пока только в теории, мы могли бы подтвердить и на практике», – замечает Георга-Кополус.
Лодочная станция в Кацивели
Еще одним направлением института является создание специальных буев, которые работают в Арктике.
«Эргономичность буя, его давление доведены до совершенства. Он изучает гидролиз воды и сам себя подзаряжает. Именно наши буи ставят мировые рекорды по продолжительности и эффективности работы. Поэтому все санкции для нас абсолютно бессмысленны. Глупо и безумно не пользоваться нашими наработками. Даже сейчас, скрипя зубами, американцы снова вышли на нас для поставки новых буев. Тут мы лидеры и опережаем конкурентов лет на пять-семь», – гордо говорит заместитель директора МГИ.
Для чего нужны эти буи и в каких именно изысканиях они применяются, «ФедералПресс» рассказал исследователь и изобретатель, руководитель научного направления по приборостроению МГИ, заведующий отделом инновационных технологий, доктор технических наук Сергей Мотыжев.
«В отличие от зарубежных аналогов, наши буи работают более надежно и измеряют больше параметров. Они перешли на качественно новый уровень. В рамках международного сотрудничества было заключено много договоров на то, чтобы при исследованиях они использовали наши буи. Но в августе этого года они все же запустили свои, и пока они работают», – рассказывает исследователь. По его словам, в этом году у нас появился уникальный буй, который продержался три года без 14 дней в Арктике. Это абсолютный мировой рекорд. Он был запущен 30 августа 2013 года и работал по 16 августа 2016.
«Вообще, мы разработали более 50 разных буев. Одни из них предназначены для изучения движения ледников, другие – для изучения уровня грунтовых вод, третьи – для контроля разлива нефти. Мы победили в соревнованиях, устроенных американской администрацией, на лучшее время жизни и продолжительности работы буев. Установили рекорд – 8,5 лет работы одного буя в Южном океане. Уровень наших разработок не уступает, а во многом и попросту не имеет мировых аналогов. Наши буи используются во всех международных программах, проходящих и сегодня в Арктике», – рассказывает Сергей Мотыжев.
И все же принципы оказались сильнее. По последним данным, американцы приняли решение закупать буи пусть и худшего качества, но все же не в Крыму. «При этом на сайте Вашингтонского университета, где фиксируется время продолжительности работы всех буев в Арктике, у нашего буя, который установил мировой рекорд, продержавшись без двух недель три года, изменены жизненные показатели, – добавляет Антон Георга-Кополус. – Так, вместо трех лет работы, там на главной странице зафиксировано всего полтора или два. Хотя при этом при открытии информации все цифры указаны точно. Случайная ли это ошибка или сделанная специально – остается пока только гадать».
Радиотелескоп в Кацивели