Для Ленинграда 9 мая – не только праздник, но и напоминание о блокаде, точное число погибших во время которой до сих пор неизвестно. Сохранились документы и свидетельства тех, кто пережил страшное время. «ФедералПресс» дополнил факты воспоминаниями свидетелей той эпохи.
«Наверняка бы не выжил, если бы не отец…»
Самым страшным в блокадном Ленинграде стал период с 20 ноября по 25 декабря 1941 года, когда нормы выдачи хлеба для бойцов на передовой линии обороны были снижены до 500 граммов в день, для рабочих горячих цехов – до 375 граммов, для рабочих остальных производств и инженеров – до 250 граммов, для служащих, иждивенцев и детей – до 125 граммов.
«Я во время войны стал юнгой Балтийского флота, воспитанником морской роты, – рассказал «ФедералПресс» председатель совета ветеранов крейсера «Киров» Валентин Портнов. – Произошло это после того, как в самую страшную блокадную зиму, в январе сорок второго года – умерли, не выдержав страшного испытания голодом, мама и бабушка. Я остался один. Наверняка бы не выжил – уже не ходил, если бы не отец. Помню, как грохнула дверь, и вошел человек в полушубке, с вещмешком за спиной. Отец был участником Таллинского перехода, а в то время, когда явился меня спасать, служил командиром стрелковой роты штаба Кронштадского укрепрайона береговой обороны Главной военно-морской базы на форту Шанс. Об умерших близких и о том, что я остался один, отцу как-то сообщили соседи. Он дал мне еды, напоил чаем, посадил на санки и вез до КПП в Лисьем носу, а потом на попутке – в Кронштадт, где я стал воспитанником роты. Меня поставили на довольствие, и задание боевое нашлось – со старинных бронированных «колпаков» наблюдать в бинокль за противником, находившемся в районе Терийоки (ныне – Зеленогорск). Заметив вспышки, мы объявляли боевую тревогу».
Юнгой Балтийского флота Валентин Портнов стал в восьмилетнем возрасте, а потом, на протяжении многих лет служил на Балтике, в 60-е – 70-е годы прошлого века – на «Кирове», крейсере, построенном и спущенном на воду еще в сентябре 1938 года.
Дорога Жизни. Северное сияние
Противник не смог осуществить план захвата Ленинграда под кодовым наименованием «Северное сияние» (Nordlicht). Спасением для многих тогда стала проложенная через Ладожское озеро «Дорога жизни», действовавшая с 12 сентября 1941 года по март 1943 года.
«Наше северное сияние зимой сорок второго года оказалось сильнее вражеских планов, – рассказывает «ФедералПресс» одна из немногих оставшихся в живых регулировщиц «Дороги жизни» Анна Андреева. – Машины по Ладоге шли в сильнейшие морозы – до минус 40 градусов. Врезалась в память такая картина: погибшие ремесленники на полуторке – шинельки и фуражечки тоненькие. Все до одного замерзли: ледяные, застывшие лица. А тут – небывалое: все началось с красного полукруга, небо как будто распахнулось. Пока северное сияние длилось, мы, уставшие от войны, потеряли чувство реальности».
«Со дна поднимаем целехонькие машины»
На дне Ладоги (там, где проходила «Дорога жизни»), со времен блокады Ленинграда лежит целый «город», карта которого в подробностях никому неизвестна.
«Всякий раз – особое чувство. Понимаю, что там гибли люди, пытаюсь мысленно восстановить истории их жизни, которая закончилась трагически – баржи тонули, машины проваливались под лед, – рассказал «ФедералПресс» много лет исследующий эти места капитан Константин Овчинников. – Помимо «полуторок», видел машины «трехтонки» – ЗИС-5. Когда одну такую нашли, прозрачность воды позволяла фотографировать: целехонькая, колеса упругие, как будто вчера накачены. Как-то поднимали машину с гидравлическими тормозами, которые ставили на первые 500 собранных машин в СССР машин по «фордовской» технологии. У «полуторки» был бампер особой конструкции, а на руле выпилено: «Миша и Надя».
«Гроб сколотили из рояля»
В конце 1941-го – первой половине 1942 года более полумиллиона жителей погибли от голода. С января по март 1942 года в среднем за месяц умирало по 100 тысяч человек, в августе умерло 9 тысяч, в сентябре – 4,5 тысячи, в следующие 3 месяца умирало в среднем по три тысячи в месяц. В 1943 году численность населения Ленинграда держалась примерно на уровне 600 тысяч жителей.
«В блокаду наша семья жила на Большой Конюшенной, – восстанавливает давние события блокадник Владимир Безнин. – Мой дед умер 5 декабря 1941 года в блокадном Ленинграде. Гроб сколачивал его сын Георгий из рояля – музыкального инструмента, на котором играли практически все члены семьи. Бабушка заведовала детским садом на улице Потемкинской и, когда детей разрешили эвакуировать, отправила всех, за исключением собственного сына, потому что считала, что не имеет права использовать служебное положение».
«Мы перестали бояться мертвецов»
Изначально детей эвакуировали из города в районы Ленинградской области, которые затем стремительно стал захватывать противник. В результате 175 тысяч детей были возвращены в блокадный Ленинград.
«Многих тогда эвакуировали, происходило это в большой спешке. Детей повезли не в ту сторону – в районы, которые вскоре были оккупированы врагом, – вспоминает о пережитом блокадница Вероника Маркова. – В квартирах – страшный холод, и самые малые дети были обречены на смерть. С ноября сорок первого «сидели» на 125 граммах хлеба. Состоял он, по большей части, из опилок… Люди часто бесследно исчезали: гибли при бомбежках, от голода. У них, до крайности ослабленных, часто отнимали карточки и документы. Помню, как соседка говорила про людоеда, бесчинствующего на Васильевском острове. Трупами были завалены улицы, мы тогда перестали бояться мертвецов! Но знаю множество случаев, когда, даже в ущерб себе, ленинградцы помогали друг другу, особенно маленьким детям».
«Нельзя забывать о защитниках Ленинграда»
Советский обвинитель на Нюрнбергском процессе заявил, что за время блокады от голода и лишений погибло более 630 тысяч ленинградцев. Но эта цифра давно оспорена историками, полагающими, что число блокады – не меньше 1,5 млн человек. Никто не может назвать и точное число погибших воинов-защитников Ленинграда.
«Мой отец, Иван Семенович Кузин, 1901 года рождения, тогда работал в колхозе фельдшером-ветеринаром, но сразу, не дожидаясь повестки, пошел в ополчение. А было так: к нашему дому подъехала подвода лошадей, привезли повестки. Мы были прописаны в городе, и на отца бумага отсутствовала. Но, не раздумывая, он догнал повозку, прыгнул в нее – мол, уезжаю, и только помахал рукой. Говоря о блокаде Ленинграда, нельзя не вспомнить защитников города, – сказал председатель совета бывших малолетних узников фашизма поселка Мга Ленобласти Антонина Прокофьева. – Знаю, что потом он защищал Ленинград и ленинградцев в самое трудное для города время, также, как его родные братья. А братьев было четверо, они работали шоферами на Дороге Жизни, перевозили людей и продовольствие. Несмотря на то, что каждый день и час рисковали, остались живы. Когда блокада была прорвана, отец оказался в частях, которыми командовал маршал Жуков, дошел до Берлина. Не могу сказать точно, сколько наград у него было, но много».
«Вспоминали погибших, радовались за живых»
Блокада Ленинграда длилась 872 дня. Началась с захвата немцами Шлиссельбурга (8 сентября 1941 года), а прорвана была 18 января 1943 года в ходе операции «Искра». День полного освобождения города от блокады – 27 января 1943 года. Свечи в память о жертвах блокады мы зажигаем и 9 мая – в День Победы над фашизмом в годы Второй мировой войны.
«В День Победы началась такая стрельба, что можно было оглохнуть, – со слезами на глазах говорит блокадница Мария Старова. – Мужчины менялись шапками, все плакали, пели, плясали, вспоминали погибших, радовались за живых. Твердили: хоть бы война не повторилась».