«ФедералПресс» продолжает цикл бесед о настоящем и будущем Севастополя с известными горожанами.
Мы уже встретились с Борисом Колесниковым и Сергеем Градировским. Сегодня откровенный разговор с первым постсоветским мэром Севастополя Иваном Ермаковым, который руководил городом на сломе эпох, в 1991–1994 годах. Накануне первых всенародных выборов руководителя региона он заявил, что даже в годы разрухи гражданское общество не было так расколото как сегодня. По его мнению, градус ненависти стал следствием кадровых ошибок и полного отстранения местных кадров от всех управленческих должностей. Смогут ли к сентябрю политические партии договориться и выставить единого кандидата? А также почему он считает, что городу нужно больше депутатов и вообще – есть ли выбор на этих выборах? Все подробности – в эксклюзивном интервью «ФедералПресс».
– Севастополь всегда мечтал выбирать себе губернатора, осенью пройдут первые выборы в новейшей истории, но четвертые большие за последние три года. Какое настроение сейчас в городе?
– К сожалению, за эти три года Севастополь раскололся на два противоположных лагеря. Виноваты в этом, на мой взгляд, в первую очередь, герои Русской весны, в том числе Алексей Михайлович Чалый. Люди увидели в нем свой идеал, поверили ему. Ведь идея воссоединения с Россией была еще с 90 –х годов: как только союз распался, люди хотели быть в России, но нас никто не хотел услышать. Я, будучи руководителем Севастополя, со всей ответственностью говорю: мы отправляли ходоков в Москву, но в конечном итоге был ответ: «Борис Николаевич Ельцин решение принял, и менять его никто не будет». А разобщенность у нас началась в 2014-ом сразу, как только началась мирная жизнь: Алексей Михайлович не захотел ответственности и предложил на должность губернатора вице- адмирала Сергея Меняйло … и пошло-поехало. Я так вижу, что Чалый рассчитывал, что Меняйло будет плясать под его дудку. Но этого не произошло, а пошел раскол: сначала Заксобрание поделилось 13 на 11, потом конфликт начал проецироваться на общество, даже на общественную палату, которую очень долго собирали, а сформировавшись, она тоже разбилась на две «группировки». Дальше пошло разделение партийное, и, что самое страшное, людей: одни за одних, другие за других, так и до кухни дело дошло. Это была великая ошибка послереволюционного процесса. Да, без оппозиции нельзя, но если критика нормальная – общество здорово, а это была борьба за власть.
– Сейчас ситуация изменилась?
– Вся эта картина не привела ни к чему хорошему – сейчас идет разделение на «приезжий – местный». Я давно живу в Севастополе и такого противостояния никогда не видел. Хотя, если вспомнить, секретарей горкомов всегда присылал центральный комитет, но тут различие в том, что основные руководители были из местного бомонда. Почему сейчас не так? Считаю, что не последнюю скрипку сыграл Чалый, который говорил, что все «бывшие» – плохие. Хотя эти «бывшие» дали ему право подписать договор о воссоединении с Россией. Это «бывшие» приняли все первоначальные законы, необходимые городу, и мы пошли на то, чтобы досрочно сдать депутатские полномочия. Но вместо того, чтобы найти местные кадры, в город приволокли не самых лучших людей: судимых, некоторых уже здесь арестовали. Зачем это было делать? Не надо было выбрасывать местных – это было неуважение. Ведь не может быть только один человек прав. Уверен, что Севастополь не нужно было превращать в котел споров и определений – кто лучший.
– В такой ситуации народ вообще пойдет голосовать?
– Я всегда был за выборы, но считаю, что Севастополю нужно было дать лет пять чтобы люди увидели: жизнь улучшается, все распри прекратились. В девяностые годы я был единоличным руководителем – председателем совета и исполкома и скажу, что это был лучший вариант для Севастополя. Явка в сентябре будет зависеть от того, как будет раскручен этот процесс. Решающую роль будут играть военные: у них дисциплина, кого командование скажет поддержать, за того и проголосуют. В этот раз выборы серьезные, но я считаю, что спешить было не нужно. Мое мнение – надо было решить вопрос с Законодательным собранием. На сегодняшний день закон, который они приняли, прописан под определенную силу и под одного человека. Я не уверен, что даже наберутся соперники. Ведь поставлен десятипроцентный муниципальный фильтр и отсутствие самовыдвижения. Пройти этот барьер есть возможность только у «Единой России» – она, естественно, будет поддерживать Овсянникова. Мы, остальные партии, предлагаем народный референдум, чтобы одного кандидата выставить и пройти этот фильтр. Коммунисты, конечно, найдут кандидатуру, но они могут спекулировать на этом и за десять дней её снять – тогда выборов вообще не будет. Понимая это, будут каких-то «левых» кандидатов продвигать, иначе будут выборы сорваны. Я даже такой вариант не исключаю.
– Партии смогут договориться и выдвинуть единого кандидата?
– Тут еще особенность севастопольцев: каждый политик видит только себя. Лидеры считают себя самыми главными, умными, талантливыми, но при этом зачастую ничего не умеющими. Я даже припугнул: не договоритесь – выставлю свою кандидатуру. Руководить городом трудно, я четыре года покрутился в этой свистопляске. Время тогда было самое тяжелое. Если бы мне дали деньги, которые сейчас и столько людей… а у меня было 340 человек, а сейчас в правительстве более двух тысяч. И ничего, мы справлялись же, а сейчас я слышу: «У нас не отвечено на столько-то обращений граждан». Как не отвечено? О чем вы говорите, ребята? Нужно просто определиться, как работать. Я помню, приходит человек с обращением, хочет поставить будку, допустим, – мы тут же визируем и подписываем, а не устраивали хождения по мукам. За пять часов мы пропускали тысячу человек. Почему сейчас так не могут? Прошло уже два с половиной года с тех пор, как мы избрали единую политическую силу, но она расколота и по сегодняшний день: одни остались с Чалым, вторые – я уже не понимаю, за кем они идут. Я бы поднимал вопрос: почему мы раньше срока сдали свои полномочия и не побоялись, а они не хотят. Как бы я видел – увеличить количество депутатов, хотя бы мажоритарщиков. Чтобы было не 24, а, скажем, 32-36.
– Зачем?
– Я бы рекомендовал провести сейчас выборы в Законодательное собрание, чтобы закрыть это разделение. Не будет у нынешнего состава никогда сплоченности. Сейчас люди вообще не знают своих депутатов. Часть мажоритарщиков на не оплачиваемой основе – один уже не выдержал и ушел. Вот, народ говорит, зарплаты у части депутатов по 200 тысяч, ну сделали бы по 100, но всем тогда, как освобожденные работали бы, хоть пользу приносили. Ведь люди хотят прийти за помощью, а порой не к кому. Муниципальные депутаты не имеют реальных рычагов. А ситуация с общественной палатой – это зеркальное отражение состояния конфликта в Законодательном собрании. Пока не будут переизбраны депутаты – ничего не изменится, так и будет перетягивание канатов. Хотя они должны защищать интересы людей и доносить проблемы до чиновников. Ну вот были слушания по закону о выборах губернатора. И что? Люди говорили, что нельзя такой закон принимать, но ни одного изменения не было внесено. Зачем тогда нам такая общественная палата, если её не слышит власть? При всем к ней уважении – её нет. Я считаю, что молодежь надо двигать во власть. Да я и сам бы мог ещё пойти во власть, но разве что на год – создать команду и уйти, ведь у меня уже и возраст не тот, чтобы по 18 часов работать.
– А где брать молодежь?
– Молодежь есть, но не хотят в эту команду приезжих идти севастопольцы. Не хотят и все.
– Почему? Сейчас же новый состав правительства и проводят конкурсы в резерв кадров.
– И что, вы видите на руководящих должностях много местных? Или хотя бы одно из заместителей губернатора? Наши отторгнуты. Но теперь уже люди говорят, что не пойдут в эту команду – с ними или посадят, или еще чего. Да, объявляли конкурсы, но люди боятся идти – доверия нет. Я не говорю, что в управление нужно приглашать только местных кадров, но должна быть «золотая середина». Допустим, если руководитель с материка, в заместители нужно отсюда брать того, кто знает город. Вот, допустим, как было в Чечне – война без конца и края. Потом Путин нашел Кадырова-отца, поставил президентом республики, как они там договорились, не знаю, не мое дело, но я знаю одно – Чечня процветает и говорит на русском языке: «Мы за Путина». Точно так и у нас нужно было делать: ставку на местных кадров, которые преданы своей земле.
– Ну ведь теперь у Севастополя новый шанс и новый руководитель.
– Я долго думал, что сделал такого выдающегося губернатор за это время и затрудняюсь ответить. Пока только планы. У нас ведь как: тот, кто только приходит, сразу находит старое, что заложено предыдущим – доводит до конца и превращает в свой героизм. Это неправильно. Самое главное, за эти восемь месяцев я не увидел стратегической четкой линии. Вот он говорит: возродить Севастополь, но я сколько живу, все возрождают, и все без результата. Пока его великой самостоятельности я тоже не увидел: во-первых, он привязан и исполняет волю руководства страны, и это правильно, а здесь он пытается играть с Алексеем Михайловичем, чтобы он его поддержал.
– Это верный ход?
– Находить возможность жить без конфронтации – это верный ход, но насколько реален, пока не ясно. Ведь каждый хочет протолкнуть что-то свое, и стоит один раз сказать – нет, я тебе этого не дам, всё начнется по новой. Вот, например, Медведеву показали старый украинский проект «Балаклава Грин», значит, за душой ничего нет, раз он подаётся как великая стратегия развития. Может быть и так, но вы докажите и убедите!
– Но сейчас разрабатывается Стратегия развития города до 2030 года, большой программный документ.
– Я этих стратегий за свою жизнь пережил столько: и на пятилетку, и на десятилетку. Даже за последние три года... Сейчас очередная. Да, она нужна, её нужно придерживаться. Но, на мой взгляд, сегодня Севастополь, как субъект федерации, начинает терять свое значение. Даже аэропорт «Бельбек» не удержали. По большому счету, мы - едины с Крымом.
– По-вашему, получается, Севастополю вообще не нужен статус отдельного субъекта?
– Если руководством города не будет принято каких-то решений, и все дальше будет оставаться в том виде, который есть сегодня, правильнее, на мой взгляд, было бы объединить нас с Крымом и сделать Севастополь столицей Крымской республики. Например, провести референдум по объединению и закрыть все эти конфликты. Мы ведь на одной земле живем: электричество, газ, даже дороги, без которых к нам не попасть. И это всегда было, я могу тысячу примеров привести. Так что, если не будет изменена тактика разделения Севастополя на два противоположных лагеря, не прекратится делёжка на «своих» и «чужих», я считаю, что правильнее было бы объединить Крым и Севастополь, но чтобы столица - непременно у нас, а название республики оставить.
– Ну вы же руководили городом, не обидно такие вещи говорить?
– Конечно, обидно, но я исхожу из той обстановки, которая сложилась сейчас. Кстати, я, руководя Севастополем, был одновременно одним из руководителей Крыма. Обстановку знаю. Поэтому считаю: дальше это разделение и падение продолжаться не может. На мой взгляд, самое главное, чего сейчас нет – не определена правительством Медведева главная стратегическая линия по Севастополю. Не сказали: Севастополь – это главная военно-морская база, или это туристический комплекс, или промышленный субъект…
– Может быть они ждут, что местные власти стратегию сначала разработают и представят?
– Может быть, но все равно решение должно быть принято правительством – куда идти Севастополю. Главное, что сейчас нужно – это стратегия развития, а не тактика ее выполнения. Чего на сегодняшний день нет. Сейчас некоторые хвалятся тем, что строят ТЭС. Так, это заслуга не наша – Москва сказала. Крымский мост? Но ведь это решение Путина. А что наше решение? Винзаводы поднимать? Дело, конечно, хорошее, но не главное. На мой взгляд, в Стратегии должно быть прописано, что Севастополь должен быть базой оборонки на юге России, а этого я не увидел.
– А если сравнивать настроения в обществе в девяностые годы и сейчас?
– И тогда, и сейчас основная масса людей была нацелена на позитив. Но сегодня неумными решениями провоцируются неверные шаги. Тогда был один четкий вопрос: «Как выжить?» А недовольные были и будут всегда. Я сейчас даже перекрещусь (крестится): слава Богу, за эти три года никакой диверсии не было, а тогда бандиты, перестрелки. Сравнивать нельзя – это были страшные годы разрухи и бандитизма, но такой ненависти в обществе, как сейчас, не было.