Масштабная реконструкция и модернизация тюменского аэропорта Рощино началась еще в 2015 году. Сегодня он выглядит совершенно иначе. Человек, который не был в этом аэропорту несколько лет, выйдя из самолета, скорее всего, его не узнает. Но достигло ли руководство желаемого результата? О грандиозных планах развития аэропорта, о том, когда здесь появится пивной бар и бургерная, и как сотрудников «натаскивают» на взрывчатку – в интервью «ФедералПресс» с генеральным директором Рощино Игорем Лужбиным.
«Второй терминал введем в 2022, пассажиропоток составит 3,8 миллиона»
Игорь Сергеевич, сейчас уже можно взглянуть на реконструкцию в ретроспективе и подвести предварительные итоги. Расскажите, какого эффекта удалось добиться на сегодня?
– Реконструкция позволила увеличить площадь аэровокзального комплекса. До нее площадь была 10,5 тысячи квадратных метров, сейчас – 27. Увеличилась существенно, почти в три раза. Появились удобные телескопические трапы, пассажиры хорошо о них отзываются – не надо выходить на улицу в дождь и зимой, садиться в автобус. Условия стали комфортнее.
(зал регистрации до и после реконструкции)
Расширение площади позволило сделать комфортнее и прибытие. Раньше у нас было семь стоек регистрации, теперь пятнадцать. Расширились залы: регистрационный, зал ожидания, зона досмотра. Раньше работал один канал и два энтроскопа, сейчас – три полноценных канала. Пять потоков: сканер-кабина и четыре энтроскопа. Досмотр проходит быстрее, уменьшаются очереди.
А с учетом этого вырос пассажиропоток, увеличилось количество рейсов. Это произошло еще и потому, что появилось девять новых региональных рейсов: в Самару, Уфу, Ростов-на-Дону, Казань, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Нижний Новгород, Томск.
Еще какие-то мероприятия по реконструкции планируете?
– Обязательно. Мы разработали концепт по второй очереди терминала. Он будет построен к 2022 году. Это еще 17 тысяч квадратных метров. Проект мы уже защитили перед губернатором. Благодаря вводу второго терминала, по нашим подсчетам, поток к 2028 году составит 3,8 миллиона.
(макет второго терминала)
С учетом этого взлетно-посадочные полосы тоже будете достраивать?
– У нас сейчас две полосы. В 2015 году закончили капитальный ремонт второй полосы. Она соответствует всем требованиям. Сегодня есть проблемы с первой. Последний капремонт был в 2001 году. «Рубашка» износилась, несущая способность уже не очень хорошая. Сейчас мы ее закрыли, пользуемся только для руления. В 2019-2020 году планируем ее реконструировать. Разработали проект, он уже прошел госэкспертизу.
У каждой взлетно-посадочной полосы есть свой метеоминимум и высота принятия решения. Пилот снижается до нее, если видит землю – может садиться, не видит – уходит на второй круг или на запасной аэродром. Туманы в Рощино – частое явление. Такое географическое положение – находимся в низменности. В проекте реконструкции метеоминимум снижен, высота принятия решения – 30 метров. Это позволит полосе быть почти всепогодной, сократится количество уходов на второй круг и на аэропорты Челябинска, Омска, Екатеринбурга.
«Такие маршруты как Тюмень – Москва – Новосибирск – это нонсенс»
После реконструкции отношение авиакомпаний к Рощино поменялось?
– Это, наверное, надо спрашивать у авиакомпаний.
Интересна ваша точка зрения.
– Все авиакомпании друг друга знают, общаются. Здесь есть два базовых перевозчика, «Ютэйр» и «Ямал», которые выполняют 60 % рейсов, поэтому сильно сюда не бегут. Но, например, с прошлого года работает турецкий перевозчик Atlas Global. В июне зашла Air Astana. Загрузка у них неплохая, процентов 70-80. Раньше S7 летали из Тюмени только в Москву, теперь и в Новосибирск. Потихоньку развиваемся.
Кто еще зайдет? Переговоров много, и проходят они не так быстро. С Air Astana их вели почти три года. Они открыли в этом году рейс на Тюмень и других новинок до конца года не рассматривают. У авиакомпаний ведь свои бизнес-планы. И еще надо просчитать выгоду от рейса. В убыток себе работать никто не будет.
Несколько лет назад вы рассказывали, что Рощино должен стать крупным хабом. Тюменский аэропорт уже можно так называть?
– Количество трансферных и транзитных перевозок растет. Если в первый год, когда я начал здесь работать, мы возили трансфером семь тысяч пассажиров, в этом году – порядка 12 тысяч. Да, это небольшое число, особенно по сравнению с Новосибирском, который перевозит трансфером миллион человек. Но, извините, мы только начали развивать это направление. Причем тех площадей, которые сейчас есть, не хватает. Мощности надо увеличивать. В проекте, о котором я говорил, это предусмотрено. Реализовать его собираемся к 2022 году. Думаю, за это время трансферные маршруты «накатаются». Работу с авиакомпаниями по поводу стыковочных маршрутов мы ведем.
Еще: почему в других аэропортах большой объем трансферов? Много Китая. Тюмень с Китаем дружит, но пока поток небольшой.
Мне казалось, что Юго-Восточная Азия – перспективное направление для Рощино, учитывая географическое положение Тюмени.
– В этом году хотели запустить рейсы на Хайнань, уже даже билеты стали продавать, но авиакомпания прекратила существование. Да, направление перспективное. Но пока мы аккуратно с этим работаем. Стараемся действовать спокойно, чтобы не навредить.
Вы уже сказали, что после реконструкции увеличилось количество региональных рейсов. Авиакомпании сами их запустили, или аэропорт выступил с инициативой?
– Это субсидированная региональная программа. Рейсы поровну финансируют государство и регионы. За счет этих субсидий заходят потенциальные перевозчики. В нашем случае в 2016 году полностью отлетала по этой программе компания «Руслайн», в 2017 и 2018 – «Ямал». Свои плоды программа дает, потому что это удобно. Не надо лететь через Москву. Такие маршруты как Тюмень – Москва – Новосибирск – это нонсенс, не говоря уже о Красноярске и Иркутске. Программа развивается, некоторые маршруты стали коммерческими, то есть летают без субсидий.
Рост существенный: программа дает 5-7 % от общего пассажиропотока. То есть от двух миллионов это 100-140 тысяч человек. В этом году мы планируем перевезти порядка двух миллионов пассажиров. Это уже такой сегмент... Московские аэропорты вне рынка, их не считаем. Есть два крупных хаба – Екатеринбург и Новосибирск, которые возят больше пяти миллионов человек, мы их тоже не берем. Сочи, Симферополь – больше пяти миллионов, там дорога накатана. А дальше идут аэропорты в сегменте больше двух миллионов пассажиров. Их в России немного, порядка десяти. В 2018 году мы вошли в эту десятку.
А каков был поток до этого года?
– Я вам точно за все годы скажу. В 2014 мы перевезли 1,369 миллиона человек, в 2015 – 1,590, в 2016 – 1,700, в 2017 – 1,831. И в 2018 планируем обслужить 2,029 миллиона пассажиров. Ежегодно пассажиропоток прирастает в среднем на 8-9 %.
Это тот эффект, на который вы рассчитывали?
– Это именно тот эффект, который мы рассчитали в бизнес-плане. Он рассчитан до 2035 года, и пока в те цифры мы на сто процентов попадаем. Это с учетом того, что 14-15 годы были кризисными. Тогда ушли «Трансаэро», «ВИМ-Авиа», трясло «Ютэйр». И при этом тенденцию роста удалось сохранить.
«Перед зоной досмотра, возможно, появится пивной бар»
После реконструкции в аэропорту появилась возможность разместить разные кофейни и лавки с едой и сувенирами. Вы довольны тем, как это сейчас выглядит?
– Честно? Нет. Это было необходимо на начальной стадии, чтобы как-то зарабатывать деньги. И в любом случае эти сервисы и магазины должны быть: общепит, товары в дорогу. Но так, как это выглядит сегодня – немного неправильно. Сейчас мы разрабатываем концепцию торговых зон. Они должны быть оформлены в едином стиле и не должны ущемлять пассажиров.
(Игорь Лужбин)
А сейчас ущемляют?
– Есть точки – и я не скрываю этого – где ларьки не совсем правильно расположены. В силу тех или иных причин, когда строили, пришлось ставить именно туда. Пока не стали их убирать. К концу года, думаю, мы запустим новый формат, который станет удобнее и будет радовать глаз. Сделаем зонирование, уберем лишние перегородки.
Появится что-то новое? Сейчас, например, в аэропорту нет как такового фуд-корта.
– Через месяц появится бургерная с открытым огнем. Дальше планируем открыть что-то типа пельменной. Но должно быть не два стола и три стула, а так, чтобы человек чувствовал себя уютно. Перед вылетом все мы испытываем волнение. Оно должно гаситься уровнем комфорта.
Возможно, появится пивной бар перед зоной досмотра. Кто-то курит, поэтому не спешит проходить досмотр. В этом баре смогут и провожающие провести время с пассажирами.
Должен сказать, что мы скованы по срокам из-за того, что являемся естественной монополией. И все процедуры по закупкам требуют времени.
«Девочка сидит на энтроскопе, обнаружила взрывчатку – что она должна делать?»
Как обстоит ситуация с персоналом? Есть ли нехватка кадров или квалификации у сотрудников?
– Вопрос персонала щепетильный, я думаю, так не только у нас. Аэродромные рабочие – это одно, а работа с людьми – совсем другое. Здесь приемлемый уровень соблюдается, но при этом постоянно происходит обучение. Раз в квартал приглашаем, например, взрывотехников, и они рассказывают, как выглядят взрывчатые вещества, как могут быть закамуфлированы, какие надо принимать меры. Девочка сидит на энтроскопе, обнаружила взрывчатку – что она должна делать? Для этого проходит обучение.
Проводим занятия по стрессоустойчивости. За сутки регистрацию проходит шесть тысяч человек. Один нормальный, а второй может быть пьяным, третий – вести себя неадекватно. Но каждого надо обслужить, с каким бы настроением он ни пришел. В обычной жизни он может вести себя иначе, но волнение перед полетом играет свою роль. Человек может накричать, нахамить. Чтобы наши сотрудники качественно работали в таких ситуациях, проводим дополнительный инструктаж.
Много ли сейчас пассажиры жалуются на работу обслуживающего персонала аэропорта?
– С 2015 года сохраняется тенденция по снижению количества жалоб благодаря работе, которую мы ведем с персоналом. Вот, например, цифры за этот год. В первом квартале доля жалоб от общего числа пассажиров составила 0,6 процента, во втором квартале – 0,5. Всего было 164 обращения. А есть и благодарности – 21.
Фото: Валерия Яковлева, Алексей Туркин, Никита Смирнов, официальная страница аэропорта Вконтакте.