Доклад о развитии гражданского общества в России будет представлен 3 декабря. Этот документ ежегодно готовится в стенах Общественной палаты РФ. Эксперты констатирую, что жители страны стали активнее, они пытаются вникать в происходящее, анализировать политические и экономические процессы. И ошибочно думать, что гражданам России невозможно объяснить суть и необходимость тех или иных реформ. Главное – захотеть это сделать. В противном случае неминуемы протест и непонимание, падение доверия народа к власти. Что, собственно, и произошло в 2018 году. Открытый диалог чиновников с народом – это единственный рецепт возвращения утраченного доверия. Об этом и многом другом журналист «ФедералПресс» беседовал с секретарем Общественной палаты России Валерием Фадеевым.
Валерий Александрович, что удалось реализовать, чего удалось добиться Общественной палате в 2018 году? Каковы главные итоги вашей работы – с точки зрения внутренней организации работы палаты и с точки зрения реализации основной миссии ОП РФ?
- Самый большой проект – это общественное наблюдение на выборах президента России в марте. Такого раньше не было: наблюдатели всегда были политизированы – обычно это наблюдатели от политических партий. В декабре прошлого года был принят закон, в соответствии с которым Общественная палата РФ и общественные палаты регионов подготовили почти 150 тысяч наблюдателей. Они были почти на всех избирательных участках страны. И это был очень серьезный вклад с нашей стороны в признание легитимности выборов. Нарушений на выборах становится все меньше и меньше, а на выборах президента их было ничтожное количество.
Проект сложно дался?
- Проект был сложным, потому что за 2-3 месяца надо было подготовить огромную армию общественных наблюдателей. Мы работали вместе с Центризбиркомом, используя профессионализм, экспертные знания его специалистов. Это был большой вклад в усиление доверия между обществом и властью. Ведь если не будет доверия, не будет никакого движения вперед. И если говорить о примере негативном в части доверия – это пенсионная реформа. На сколько нам удалось повысить доверие в части выборов, на столько же, к сожалению, на мой взгляд, неловко проведенная пенсионная реформа и повышение пенсионного возраста это доверие ослабило.
Общественная палата России достаточно активно подключилась к обсуждению реформы…
- Но здесь Общественная палата не осталась в стороне. Общественная палата России и общественные палаты регионов немедленно, как только законопроект был внесен в Государственную думу, провели обсуждения – очень содержательные и жесткие. Некоторые общественные палаты выступали против этого законопроекта. Некоторые представители бюрократии считали, что неправильно широко обсуждать этот законопроект, что молчком удастся протащить его через Государственную думу. Это неправильно. Такие серьезные изменения должны обсуждаться властью с обществом. Даже если это неприятный разговор. А разговор о повышении пенсионного возраста, конечно, неприятный. Он в любой стране неприятный: кому хочется, чтобы пенсионный возраст поднимался. Но обсуждать-то все равно надо.
Когда говорят, что народ ничего не понимает, а некие эксперты знают, что и как надо делать, и поэтому нечего с народом обсуждать, – это глубокое заблуждение. Народ прекрасно все понимает, потому что ему приходится жить в тех условиях, которые создает власть и разного рода эксперты, у которых зарплаты во много раз выше, чем у среднего жителя нашей страны.
Внутри общественных палат удалось достичь согласия относительно пенсионной реформы? Или противоречия сохранились?
- Здесь было выработано почти общее мнение, что пенсионный возраст все равно придется поднимать. Логика неубиваемая: слишком мало работающих на растущее число пенсионеров. И ничего с этим поделать нельзя. Об этом сказал и президент в своем обращении, когда вносил поправки в законопроект.
Обсуждение в Общественной палате привело к тому, что мы подготовили документ под названием «27 вопросов правительству» – касательно рынка труда, социального обеспечения, возможности более раннего выхода на пенсию для многодетных матерей и т.д. Много было разных вопросов и фактических предложений. В том числе – снижение планки для женщин с 63 до 60 лет. И большинство наших предложений были приняты президентом. Он, когда вносил поправки, их учел. В этом отношении мы очень довольны, что обсуждение оказалось не лишним, что оно прошло не зря. И лишний раз это подтвердило, что не надо думать, что все, что предлагает исполнительная власть, в любом случае будет приниматься. Не надо бояться обсуждать и высказывать свою точку зрения.
В чем вы видите миссию Общественной палаты России сегодня? Приоритеты деятельности палаты претерпевают изменения?
- Нам надо преодолевать разрыв, который есть в головах бюрократии и примыкающему к этой бюрократии экспертному сообществу и части средств массовой информации. Разрыв заключается в том, что эта часть бюрократии полагает, что она компетентна, что она знают как делать, а простые люди ничего не понимают. И поэтому, какие бы ни были «непопулярные» реформы, все равно их надо проталкивать. Этот разрыв очень серьезный, он заметный.
Невозможно реализовать те нацпроекты, которые инициировал президент в мае, без участия общества. Невозможно проводить экономическую политику, которая не имеет адресата. Слово волатильность (сейчас самое популярное среди экономистов) ни для кого ничего не означает. Даже мне глубоко безразлично слово волатильность и другие термины, которыми жонглируют эксперты. Это такая квазинаука, позерство – они разбираются, а простой народ не разбирается. Экономическая политика будет иметь успех, если она будет опираться на ясные моральные основания – для кого она делается, кто от этого выиграет, что будет большей части людей от этой экономической политики. Вот тогда будет успех. А позерство и жонглирование приводит только к раздражению людей и к снижению уровня доверия к власти.
В конечном счете, к протесту может привести?
- В конечном счете, может привести и к протесту, конечно.
Этот разрыв надо сокращать. Здесь есть масса инструментов: и общественный контроль, есть законы, которые позволяют это делать. Мы, к сожалению, неэффективно используем все инструменты, которые у нас есть.
Возникает следующая идея (она объективно переходит от общественного контроля к общественному управлению) – контроля недостаточно. Надо, чтобы общество своим экспертным, интеллектуальным потенциалом, своей энергией, участвовало с самого начала в реализации национальных проектов. Буквально с этапов разработки. Чтобы общество участвовало в планировании основных акций, работ, которые нужны для того, чтобы достичь поставленных целей. Вот что нам сейчас надо сделать. И этот разрыв между обществом и частью бюрократии, которая считает себя элитой, должен быть преодолен. Я считаю, это и есть главная задача ОП РФ.
Что касается контроля… Вчера на съезде ОНФ вас избрали в центральный штаб движения. И Общественная палата, и ОНФ контролируют деятельность чиновников, расходование бюджетных средств, сейчас еще и реализацию нацпроектов. Это помимо правоохранительных органов. На ваш взгляд, не избыточно ли это?
- Как раз на съезде ОНФ президент сказал: важны контроль, поддержка тех чиновников, государственных деятелей, которые вносят в работу позитивный вклад (он так и сказал, что иногда к бюрократии очень брезгливое отношение – это неправильно: в госинститутах есть разные люди, и надо поддерживать тех, кто вносит позитивный вклад), а третье – это участие. Два последних пункта – это фактически элементы общественного управления. Это не означает, что общественные институты должны вытеснять государственные институты. Должна быть гораздо более тесная совместная работа. И в этом смысле мы на одной волне с президентом, а не с той частью бюрократии, которая недостаточно полезна для нашей страны.
А что изменилось в гражданском обществе за последний год? Об этом вы будете говорить 3 декабря на пленарном заседании Общественной палаты, где представите ежегодный доклад о развитии гражданского общества. Приоткроете тайну?
- В этом нет тайны. Будет отчет по основным направлениям работы – здравоохранение, экология, социально ориентированные НКО, развитие малых городов и сельских поселений – все, что мы делали на протяжении года, это все и будет отражено в докладе.
Самосознание гражданского общества насколько выросло?
- Гражданское общество становится все более зрелым. Люди все глубже понимают, как устроена жизнь. Тяжелейшие 90-е годы все прекрасно помнят, за исключением молодых. Подъем, экономический бум, который был в прошлом десятилетии, экономический застой, который наблюдается в последние годы, – люди приобретают опыт жизни в разных условиях. Они начинают понимать, как по-разному могут складываться тенденции развития страны, и как по-разному это отражается на их собственной жизни. В этом отношении наше общество становится все более и более зрелым. Я вообще считаю, что сегодня российское общество является одним из самых глубоко понимающих жизнь в мире. Мы много что пережили за последние десятилетия. Мало какая страна может похвастать такой драматической историей.
Вот вы вспомнили 90-е годы… Мне кажется, что отношение к тому, что происходит сейчас, к той же пенсионной реформе, разное у людей вашего поколения, у моего поколения, у тех, кто родился в 90-е годы. Кто родился в 90-е годы, – они даже с большей агрессией восприняли реформу.
- Да, им далеко еще до пенсии, но некоторая агрессия наблюдалась. Но не потому, что их так возмущает, что им придется дольше работать, нет. Возмутило как раз отсутствие диалога. Возмутило то, что исполнительная власть решила, что можно будет протащить такой сложный закон, не разговаривая с людьми – якобы они все равно ничего не поймут. Вот что возмутило. Люди обиделись, что с ними не поговорили.
Опять же, возникает дисбаланс: мы говорим о нацпроектах, о развитии людей, повышении качеств образования, развитии технологий и т.д. И в то же время, власти считают людей недопонимающими какие-то вещие. Как это объяснить?
- Да, так и есть. Недавно был опубликован доклад социологов, где они отметили, что в обществе возрос спрос на справедливость, что людей раздражает неравенство – по доходам, по возможностям и т.д. Да, это факт. И дальше социологи совершают кульбит и говорят, что это очень опасно. Если общество хочет большей справедливости, то скоро появятся политики-популисты, которые будут на этом играть, и это помешает проводить некие реформы. Видимо, опять непопулярные. А почему у нас все реформы непопулярные? Может быть, попробовать провести какие-то популярные реформы? Мы видели, как в прошлом десятилетии рос уровень жизни, и реальные доходы выросли в два раза. Видимо, в той политике многое что было популярны, и это привело к реальному улучшению жизни людей.
Почему никто не отвечает на вопрос из власти: а когда же страна достигнет темпов экономического роста, на которые указал президент, – выше среднемировых, а это 4%. Все проекты, все планы, которые мы сейчас видим на годы вперед, основываются на 4%. И никто не объясняет, почему нет 4%. Экономика – это ведь не высшая математика, это почти обывательская наука. Это наука здравого смысла, и если мы простые обыватели видим, что чего не хватишься, ничего нет, а нам говорят, что невозможно развивать эти направления хозяйственной жизни, хозяйственной деятельности, то наверное, кто-то из нас неправ.
Вот, например, сельское хозяйство. Оно связано с политикой в области расселения. В этом году правительством была предложена стратегия пространственного развития, и акцент делается на мегаполисы и агломерации. Да, в больших городах жизнь более энергичная, и там в основном рождаются какие-то новые направления развития, инновации. А село будет по-прежнему умирать.
Кто ж будет кормить Россию?..
- Да. Но если чуть-чуть покопаться, то выяснится, что в цепочке аграрного производства не хватает очень многих звеньев. Эта цепочка у нас фрагментарна с самого начала: почти нет селекционной работы, плохо с семеноводством, нет гербицидов, мало логистических центров, не хватает элеваторов и т.д. Нам говорят: сейчас один комбайнер заменяет 10 комбайнеров в советское время. Действительно, современные комбайны, условно, в десять раз более производительные, чем советские. Но только вот те звенья производства, о которых мы говорим, их не хватает. И если начать восстанавливать эти звенья, потребуются рабочие места, много рабочих мест. По нашим оценкам, это порядка миллиона. Эти производства будут же не в мегаполисах, не в Москве, они будут на селе, в райцентрах. У людей появится работа, заработок, и им не надо будет ехать посменно работать в ближайший областной центр охранниками.
- Или в Москву переезжать.
- Или в Москву переезжать, в торговле работать или теми же охранниками. У них какая-то своя будет работа на земле. Вот пример: Тверская область за постсоветское время потеряла треть населения, а Белгородская область прибавила 200 тысяч человек. Вот вам разница. Значит, в Белгородской области проводилась разумная политика, значит, там есть работа, там есть доходы, люди приезжают туда жить.
Тюменская область – то же самое. По опросам, абсолютное большинство жителей Тюменской области гордятся тем, что живут там. Потому что там нормальная жизнь.
А рядом Курганская область – другой уровень. Буквально две недели назад была там.
- Непросто, очень непросто в Курганской области.
Когда вы были избраны секретарем ОП, вы сказали (за дословность не ручаюсь), что попытаетесь изменить подходы к формированию региональных палат – туда не должны входить приближенные губернаторов. Удалось сломать существовавшую, безусловно, порочную систему?
- Мое предложение было несложным: ввести федеральную квоту при выборах региональных общественных палат – чтобы четверть их членов выбиралась в Москве. Мы бы тогда имели возможность ввести в состав общественных палат неугодных для местных властей людей. Год назад все были против. Недавно у нас был совет региональных палат, и все оказались за. Идея поддержана.
Согласились общественные платы. А региональные власти? От них сопротивление есть?
- Формально, конечно, нет. Вы правильно спрашиваете про сопротивление. Я сейчас тестирую этот канал: несколько раз, когда шла ротация общественных палат в регионах, я направлял письма губернаторам (у них есть квота) с просьбой включить в их квоту каких-то определенных региональных активистов. Я встречал понимание. Пока так.
Здесь же прослеживается зависимость между открытостью власти и губернаторов, в первую очередь, и результатами выборов этих самых губернаторов. Иногда приезжаешь в регион, тебе дают листочек с двумя колонками: в одной – фамилии тех общественников, с которыми «надо» иметь дело, в другой – те, с которыми «не надо» иметь дело. Если такой списочек дают, на выборах у губернатора будут проблемы. Мы убедились в этом: практически везде, где губернаторов не избрали или где были вторые туры, как раз моим коллегам такие списочки подсовывали. Там, где губернатор не боится общества, в том числе резких людей, активистов, не боится с ними взаимодействовать, работает с ними, принимает их предложения, там на выборах все было в порядке. Это как раз говорит о доверии.
Меньше стало таких, кто боится общества?
- Да их не выбрали просто в сентябре.
А так называемые губернаторы-технократы – с ними в этом плане проще работать?
- Они тоже разные. И среди так называемых технократов (работа с людьми – это же политика, не технократия) есть заметные талантливые люди, которые абсолютно не боятся выходить к народу, разговаривать даже с самыми неприятными для бюрократов активистами. Вот у таких губернаторов все будет в порядке с выборами.
Какие идеи еще сегодня прорабатываете по повышению эффективности общественных палат?
- Есть идея тайным голосованием выбирать председателей общественных палат регионов. И я ее поддерживаю. И третья часть – это обязательное финансирование общественных палат регионов. Сейчас кое-какие палаты хорошо финансируются, кое-какие вообще не финансируются. Но функционировать им как-то надо.
Мы готовим пакет предложений, чтобы скорректировать закон об общественных палатах. Он пока обсуждается. Как только мы будем готовы, обсудим наши предложения с законодателями – Госдумой, Советом Федерации, а также с администрацией президента. И как только мы поймем, что есть рабочий документ, мы будем двигать эти поправки.
Эксперты отмечают, что крымский консенсус и связанная с ним внешняя политика России еще несколько лет назад вызвали всплеск патриотических настроений в обществе. Тезисы «Россия в окружении врагов» и «своих на войне не бросаем» стали своего рода национальной патриотической идеей, объединяющей большинство россиян. Сохранилась ли востребованность этой идеи сейчас? Или на смену оборонительной риторике пришла другая повестка, и в России появилась какая-то новая, востребованная обществом объединяющая идея, национальная идея? Нашлась в России эта идея?
- Идею не нашли – нет образа будущего. Есть фрагментарный образ, а такого, который был бы одновременно и мечтой, и планом, – такого образа пока нет. Его невозможно высосать из пальца. Это интеллектуальная работа, и не только политическая работа. Этот образ надо найти в глубине народа. Если народом брезговать, ничего не получится. Нельзя ожидать от простых людей, что они сформулируют планы, национальную идею. Но они что-то чувствуют. А уже задача тех, кто раньше назывался интеллигенцией, вытащат эти глубинные ощущения, мировоззренческие позиции, структурируют и сформулируют их. Тогда люди поймут эти формулировки, потому что это будут их формулировки, их формулы. И тут как раз лично у меня претензии к интеллектуальному классу нашей страны. И к себе тоже. Кажется, мы этим недостаточно энергично занимаемся, в частности, по причине излишнего цинизма.
Какие приоритетные направления работы Общественная палата России обозначает на 2019 год?
- Все должно быть посвящено национальным проектам. Следующий год будет решающим: если мы все – власти, бюрократия, общество – сможем сделать так, что реализация национальных проектов начнется, и это будет деятельная, продуктивная работа, то все будет хорошо. Мы обязаны добиться того, чтобы эти нацпроекты не пустили под откос, по крайней мере, чтобы их не затормозили. Мы должны добиться, чтобы конкретно в бюджетном послании президента 2019 года прогноз темпов экономического роста был не 1-2%, а 4-5%. Если этого не будет, тогда не очень понятно, зачем вообще нацпроекты, на которые предполагается потратить гигантское количество денег.
Планируется ли реализовать новые формы и механизмы, например, в коммуникациях с федеральными органами власти, общественными организациями, СМИ? Может быть, будут внедряться какие-то новые форматы работы в регионах?
- Инструменты достаточные. Комиссии, которые работают при Общественной палате, общественные советы при органах власти (по закону, без санкции общественного совета ни одно принципиальное решение не может быть принято). У нас выстроены отношения с институтами власти. Но там тоже люди должны проникнуться этой жаждой чего-то добиться, достичь результата. Опять же, возвращаюсь к выступлению президента на съезде Народного фронта: надо работать с теми, кто хочет добиться результата, и поддерживать этих чиновников.
И у которых цинизма нет.
- Хотя бы поменьше цинизма, да.
Фото: Виктор Вытольский / ФедералПресс