Блокировка иностранных соцсетей кардинально изменила ситуацию в отрасли. Куда переходят подписчики, какие соцсети вырываются в лидеры, какие продукты пользуются спросом, рассказал в интервью «ФедералПресс» медиабизнесмен, депутат Заксобрания Пермского края Илья Лисняк.
Илья Николаевич, вас называют крупнейшим держателем соцмедиа-ресурсов в Пермском крае. Изменилось ли что-то после введения запрета на Instagram* и Facebook*, которые признали экстремистскими площадками?
— На первом месте по числу площадок и объему аудитории в моем соцмедиа-холдинге всегда был VK («ВКонтакте»). На втором месте – «Инстаграм»*, на третьем – сетка телеграм-каналов, затем все остальные платформы – от групп в «Одноклассниках» до официального канала Перми в «Вайбере». Примерно такая же последовательность в рейтинге среди пермской аудитории была у самих соцсетей. Поначалу я прикидывал, что с отключением «Инсты»* и «Фейсбука»* мои медиаактивы похудели в полтора раза, но в реальности потери оказались меньше. Мы потеряли примерно четверть, поскольку значительная часть аудитории мигрировала на наши площадки в VK и Telegram, и нам удалось ее сохранить.
Многие пользователи посещают заблокированные социальные сети через VPN. Ваши редакторы продолжают вести городские паблики в «Инстаграме»*?
— Нет, красной линией для нас стали изменения политики самой соцсети в отношении русских и последующее признание компании Meta** экстремистской организацией. Я не считаю допустимым распространять контент наших авторов и увеличивать трафик таким соцсетям, также не считаю этичным зарабатывать деньги на этих платформах. Прямого запрета нет, но это осознанный личный выбор. Приняв такое решение, мы потеряли большой объем рекламных заказов, но сейчас всем непросто, справимся.
А что с личной страницей? Последний пост датирован 18 марта. Вы и персональный канал связи с избирателями закрыли?
— Я около десяти лет развивал личный аккаунт в «Инстаграме»*, вложил в его раскрутку немало средств, сейчас там более 75 тысяч подписчиков. Но по вышеназванной причине я прекратил публикацию постов о своей деятельности. Перенес их в личный телеграм-канал и на VK-страницу. Депутаты и политики, которые продолжают вести свои страницы на платформах, признанных экстремистскими, видимо, нашли для себя другой ответ на этот этический вопрос, я не берусь давать по этому поводу комментарии.
Что сейчас происходит с социальными сетями в России? Как функционируют заблокированные площадки?
— Сократился до узкого ядра своей аудитории российский Twitter: хотя доступ к нему ограничен, он не признан экстремистской организацией, поэтому даже многие крупные федеральные политики продолжают его использовать. Широкий пермский твиттер-сегмент мигрировал на другие площадки еще несколько лет назад, поэтому популярных пермских блогеров в «Твиттере» считанные единицы. Каждый день будут терять остатки аудитории Facebook* и Instagram*: из-за большого объема фото- и видеоконтента использовать такие социальные сети через VPN затруднительно, все большему числу моих знакомых это надоедает.
Куда перейдет эта аудитория?
— Очевидно, авторы и читатели лонгридов на «Фейсбуке»* постепенно нащупают собственный формат присутствия в «Телеграме», а любители фоточек и сториз в «Инстаграме»* смирятся с тем, что интерфейс VK не так уж и плох, пусть и непривычен. Если Meta** не договорится с российскими властями в ближайшие годы, то пользователи со временем начнут заглядывать на ее площадки лишь изредка, чтобы посмотреть на контент иностранных звезд.
Вы часто говорите об использовании социальных сетей как медиа. Что станет с информационной составляющей в соцсетях, какова будет роль телеграм-каналов?
— Нынешняя ситуация до неузнаваемости изменит ландшафт социальных сетей в России. С началом спецоперации существенно выросла роль телеграм-каналов как оперативного способа доставки новостей до подписчиков, даже у многих традиционных СМИ регионального и федерального уровня телеграм-трафик стал обгонять суточную посещаемость сайта. С запретом Meta** выросло и число подписчиков: та же «Пермь Активная» в Telegram с начала спецоперации выросла в полтора раза. Хотя еще несколько лет назад Telegram в России не приветствовали, какое-то время блокировали, и редкие медиаменеджеры верили в его перспективы. Я верил.
А что с VK-пабликами? Аудитории там много последние лет десять, но новостями пользователи VK мало интересуются.
— Во-первых, за последние пять лет все очень изменилось. VK-паблики не только приучили пользователей читать новости на своей территории, но и стали авторитетными источниками инфоповодов для традиционных СМИ. Все чаще VK-паблики дружат с новостными порталами и газетами, обмениваются трафиком и новостями, делают совместные проекты. VK-пабликам нужен доступ к качественной журналистике, а средствам массовой информации нужен выход на аудиторию VK. Кто из СМИ охотнее и плотнее дружит с соцмедиа, тот и имеет шансы на развитие в ближайшие годы. Остальные будут терять аудиторию.
В депутатской деятельности соцсети помогают?
— Не завидую большинству депутатов, которые ранее присутствовали лишь в «Инстаграме»*. Сейчас им очень трудно перестроиться и заново набрать аудиторию. Мне и всей нашей команде, конечно, легче: я могу использовать для информирования пермяков о результатах своей работы и новых инициативах все наши соцмедиа-ресурсы. Но и коллегам, реально приносящим пользу пермякам, мы готовы с этим помогать.
Фото: Илья Лисняк
* признан экстремистской организацией, деятельность в России запрещена; внесен Роскомнадзором в реестр запрещенных сайтов
** признана экстремистской организацией, деятельность в России запрещена