Подходит к концу избирательная кампания в Москве. 10 сентября жители столицы выберут мэра города. В беседе с политологом, президентом Центра развития региональной политики Ильей Гращенковым «ФедералПресс» обсудил главные вопросы уходящего электорального сезона и выяснил, почему в столичном регионе все же решили проводить Единый день голосования.
Илья, мы живем в условиях спецоперации. В прошлом году, насколько известно, стоял вопрос об отмене выборов в регионах. Часть экспертов выступала «за». В этом году политологи тоже задавались похожими вопросами. Так зачем вообще нужны выборы в столице, если, по прогнозам, они пройдут по референдумному типу? Почему не сделать должность назначаемой, как раньше губернаторов?
— Дело в том, что у любой власти должна быть база и опора. Президент может назначать губернаторов при своем высоком рейтинге. При этом он будет «делиться» рейтингом с назначенным главой региона. Если в регионах кто-то работает плохо, недовольство будет переходить на главу государства.
Рейтинги Путина (президент РФ. – Прим. ред.), несомненно, высокие, и если смотреть данные, отрыв от второго места – в 10 раз. Но для чего нужны выборы? Когда в 2004 году губернаторские выборы были отменены, президент пытался укрепить свою власть, имея травму Ельцина – травму ослабления федеральной власти перед губернаторами. Тогда больше полномочий было в регионах. Сегодня губернаторов стараются наоборот «расшевелить», чтобы они что-то решали в регионах. По большей части они ждут распоряжений из Москвы.
В этом смысле Москва – исключение. Собянин (мэр столицы. – Прим. ред.) проявляет себя как «губернатор 3.0», со своей стратегией развития города. Он не только технократ и исполнитель, он отвечает за свою стратегию развития и как политик. Поэтому выборы мэра – это прежде всего конкуренция повесток и попытка понять, насколько та или иная повестка заходит или не заходит москвичам.
Если бы все же выборы отменили, то о чем бы это говорило?
— Отмена выборов в Москве означала бы, что Путин теперь отвечает еще и за столицу. Соответственно негативные явления стали бы проецироваться еще и на федеральную власть, а к мэру перестали бы относиться с высоким рейтингом доверия в случае его прямого назначения. Так произошло с Лужковым (мэр Москвы с 1992 по 2010 год. – Прим. ред.), когда после назначения из «добряка на фестивалях пива» он превратился в закрытого элитно ориентированного политика.
Как вы оцениваете настроение москвичей? Хотят ли они на сегодняшний день перемен, есть ли усталость в политическом плане?
— Запросы на перемены есть у небольшой части коренных москвичей, которые устали от агрессивной урбанистики. Они бы хотели более контролируемых и согласованных изменений в столице.
Есть две концепции: «Москва – витрина России», «Москва – город для жизни». Те, кто не хочет жить в витрине, хотят жить просто в городе. Поэтому есть усталость от проектов благоустройства начиная от переукладки плитки каждый год, заканчивая завозом иностранной рабочей силы. Все это хотелось бы поменять, но сейчас не все партии готовы такую повестку предоставить. Например, вместо «человейников» продвигать пригороды с малоэтажным строительством.
Партии сейчас в основном упирают на политические общефедеральные лозунги: бесплатный проезд, бесплатное образование.
В чем сейчас действительно нуждаются горожане, чего им не хватает?
— Прежде всего им нужно понимать, куда движется Москва, какая стратегия развития будет в будущем. Превратится ли столица в торгово-деловой центр, из которого москвичи будут выжаты на окраины, или это будет город в полном смысле этого слова.
Если вы хотите купить квартиру и жить с семьей, вы опираетесь именно на это.
Есть и микропроблемы, решения которых предлагают все партии. Это такой «улучшайзинг» мэрии. Например, проблема с самокатчиками: они всем надоели. Надо их запретить? Это уже вопрос политики. Вопрос с мигрантами, которые пристают к девушкам со своими правилами. Что с ними делать? Вот таких проблем немало, и выборы мэра во многом – конкуренция таких повесток.
Почему некоторые кандидаты отказываются от открытой кампании и дебатов?
— Дебаты – не очень эффективный инструмент. Неудобное время, невысокая аудитория, и потом надо самостоятельно разгонять какие-то куски дебатов в медиа. Пока на них ходили представители всех партий, в них был какой-то элемент драйва. Сейчас перестают ходить, так как мало времени остается и лучше его потратить на встречи с избирателями.
Даже Собянин никогда на дебаты не ходил. И нет в них смысла, если нет какой-то интриги, как сейчас в Хакасии.
Что касается ведения кампании в Москве, она требует очень больших денег. Баннерная кампания в Иркутске может обойтись в 10–30 баннеров, в столице даже 300 баннеров не так много, и стоят они намного дороже. Листовки, газеты – все тоже дорого.
Участники выборов в Москве, понимающие ситуацию, преследуют иные цели: либо продвигать свою повестку перед выборами президента, либо попробовать себя кандидатом перед губернаторскими выборами, либо поднять узнаваемость партии. Поэтому вопрос цены – кто сколько готов вложить в свою кампанию.
В этом году активно рекламируется ДЭГ. Его используют уже несколько лет. Часть граждан доверяла новым технологиям, часть – нет. Поменялось ли что-то?
— ДЭГ – головная боль политиков и избирателей, и основная его проблема в том, что некоторые считают его непрозрачным. С одной стороны, это хороший инструмент мобилизации власти, с другой – и оппозиции. Поэтому хочется и внедрять ДЭГ повсеместно, и при этом сохранить к нему доверие, поскольку выборы 2021 года это доверие очень сильно подорвали.
Я считаю, что ДЭГ – опасная игра. Если его использовать слишком фривольно, доверие падает, а вместе с ним и вообще смысл электоральных выборов. Части граждан действительно удобно голосовать онлайн, поэтому ДЭГ в чем-то хорошо. Но ему надо восстанавливать реноме, а для этого повышать прозрачность подсчетов.
Почему часть партий, например «Яблоко», имеющих неплохие позиции в столице, не стали выдвигать своих кандидатов?
— Речь шла о возможном кандидате от «Яблока», но есть несколько камней преткновения. Во-первых, это муниципальный фильтр. Чтобы выдвинуть кандидата, надо собрать подписи муниципальных депутатов. Во-вторых, пришлось бы вкладывать большие деньги в кампанию, а выборы – это конкуренция повесток, а не борьба за власть.
Партия хотела бы получить деньги от кого-то, кому интересно ее участие в кампании, однако таковых не нашлось. Более того, «Яблоку» выгоднее вообще не принимать участие в выборах, поскольку это повышает ее рейтинг в рядах антивластной оппозиции.
В декабрьском интервью вы говорили, что партии могут выдвинуть кандидатов-женщин и они будут иметь неплохие шансы на одобрение избирателей. Почему, по вашему мнению, никто не воспользовался такой идеей?
— Кандидаты-женщины – это перспективная история. Тем более пока непонятно, чем закончится СВО и какие политические вопросы встанут перед страной после ее окончания. Любой мир принесет желание восстановления уровня жизни, это умиротворяющая повестка, немного женская и материнская. Повестка не про величие, а про жизнь, и кандидат-женщина могла бы дать жизнь новой политике.
Но я не думаю, что это повестка нынешнего времени СВО. Сейчас она остается мужской. Даже в Москве, городе-государстве с либеральной повесткой, женщин-кандидатов нет.
«Новые Люди» могли выдвинуть Сардану Авксентьеву, но выборы мэра совпали с выборами в Якутии, что намного интереснее и выгоднее для партии.
КПРФ тоже могла выдвинуть женщину, но ей интереснее «обкатать» внука Зюганова (лидера КПРФ. – Прим. ред.) как политика и, возможно, наследника партии.
В ЛДПР в принципе с женщинами проблема, и партия выдвигает мужчин. «Справедливая Россия» тоже могла бы выдвинуть кого-то интереснее, однако у партии, похоже, нет задачи сохранить себя в будущем и стратегии партии тоже нет. Как мы видим, на выборах мэра каждый решал какую-то свою задачу.
Фото: ФедералПресс / Елена Сычева, Екатерина Лазарева, Полина Зиновьева
Выборы-2023