4 и 5 июля Новосибирский театр оперы и балета представил премьеру оперы Шарля Гуно «Фауст» в интерпретации режиссера Игоря Селина, прославившегося оригинальными трактовками ряда классических произведений драматургии. «Сибирский Колизей» сделал все для того, чтобы режиссер из Петербурга смог на полную катушку воспользоваться имеющимся в театре современным оборудованием для создания монументального произведения с огромным числом исполнителей, претендующим на немалое количество «Золотых масок».
В среду и четверг, 4 и 5 июля, Новосибирский государственный академический театр оперы и балета представил премьеру оперы Шарля Гуно «Фауст» в интерпретации режиссера Игоря Селина, прославившегося оригинальными трактовками ряда классических произведений драматургии. «Сибирский Колизей» сделал все для того, чтобы режиссер из Петербурга смог на полную катушку воспользоваться имеющимся в театре современным оборудованием для создания монументального произведения с огромным числом исполнителей. В ответ Игорь Селин превратил Фауста и Мефистофеля в подобие доктора Джекила и мистера Хайда, а чтобы на этом примере показать трагические последствия раздвоения личности, отрезал существенную часть финала оперы, лишив пострадавшую от этой парочки Маргариту всех шансов на спасение. Однако наблюдатели не сомневаются, что НГАТОиБ сделал очень серьезную заявку на получение национальной театральной премии «Золотая маска». Подробности читайте в материале «ФедералПресс».
«Даже имея опыт широкомасштабных проектов, таких как оперы «Аида» и «Макбет» Верди, приходится признать, что постановка оперы «Фауст» стала для театра самой грандиозной», – заявила ФедералПресс» пресс-секретарь НГАТОиБ Елена Медведская.
Прошедшие премьерные показы новой постановки «Фауста» явно вдохновили коллектив новосибирского театра, перед входом в который видимо никогда так отчаянно не спрашивали лишних билетов на оперу. Администрация не скрывала, что на фоне зрительского ажиотажа творится история. «Я не настаиваю на абсолютной истине, – заявил журналистам в день первого премьерного показа директор Борис Мездрич. – Но думаю, что это одна из сильнейших премьер театра за все время его существования».
Еще несколько дней назад подзуживала столичная пресса, называя предстоящую премьеру «перезагрузочной». Она требовала подтверждения бренда новосибирской оперы и федеральных амбиций театра, особенно после переезда Теодора Курентзиса и части музыкантов в Пермь. Ей было невдомек до того, что труппа не простаивала, выпустив за последние два года один полноценный спектакль с «Иолантой», а еще четыре оперы прозвучали за это время в концертном исполнении. Театр не то, чтобы не спешил с полноценными постановками, а просто выжидал, когда вступят в силу поправки в 94-й федеральный закон, позволяющий культурным госучреждениям избегать обязательного конкурса для того, чтобы заказывать костюмы и декорации.
Похоже, постановку «Фауста» администрация театра задумала, когда Теодор Курентзис уже покинул Новосибирск, а Айнарса Рубикиса из Латвии, ставшего новым главным дирижером театра, еще не было даже в проекте. Музыкальное руководство спектакля доверили дирижеру Евгению Волынскому, чье творчество для московских критиков бог весть по каким причинам остается в тени. Хотя за плечами ученика Арнольда Каца не только весьма обширная география успешных выступлений, но и четыре года художественного руководства варшавской оперой.
Но первое концертное исполнение оперы Шарля Гуно 4 декабря прошлого года вызвало у публики некоторое недоумение, что было связано с параллельным показом необычного видеоряда. Начавшись в традиционной манере, когда камера выхватывает крупным планом солистов и музыкантов, во второй части оперы видеотрансляция перешла к демонстрации фотографий спектаклей прошлых лет, а затем к показу весьма шокирующих произведений художника Готтфрида Хельнвайна, прославившегося изображениями жертв Холокоста и раненых детей. Все это породило тревожные сомнения в предстоящем спектакле, тем более, что в авторстве инсталляции признался сам режиссер Игорь Селин.
Опасения оказались преждевременными. На сцене, которая почти весь спектакль обложена сложными системами промышленных трубопроводов (во втором акте они, например, превращались в «невинный приют» Маргариты), в больничной кровати лежит Фауст (Владимир Кучин, Владимир Чеберяк) в халате, похожим на смирительную рубашку. В такой обстановке с доминированием красно-черно-белых цветов (сценограф – Александр Орлов) он вызывает злой дух, который чудесным образом возникает у него за спиной в лице Мефистофеля, предложившего совершить сделку «омоложение в обмен на душу». Отсюда начинается путешествие героев во времени, о котором в одном из установочных интервью предупреждал Игорь Селин.
Так, на средневековый праздник они въезжают на красном лимузине, длиной в половину сцены, на крыше которого Мефистофель исполняет свои знаменитые куплеты, разбрасывая купюры с изображением Бенджамина Франклина. Машина времени запущена, от чего столкновение эпох становится неизбежным. За время, пока Фауст обольщал Маргариту (Ирина Чурилова) проходят века: ее брат – Валентин (Павел Янковский, Роман Бурденко), который в первом акте ушел на войну с рыцарями в доспехах, в третьем возвращается в окружении солдат в касках Первой мировой войны, а встречает их компания мужчин с винтовками в руках, напоминающих изможденных героев Гражданской войны. Вальпургиева ночь, вообще, по замыслу режиссера, должна проходить за пределами времени, хотя открывшаяся в финале оперы преисподняя больше напоминает летающую тарелку, низко зависшую над землей.
Всего для участия в опере режиссер привлек три сотни человек, для которых было пошито около 700 костюмов, что стало рекордом для театра. Движение такой массовки с участием хора (главный хормейстер – Вячеслав Подъельский), артистов цирка и пластики, создающих на сцене параллельные мини-сюжеты, кажется броуновским, но не оставляет сомнения в том, что оно тщательно проработано. В течение всего спектакля невидимая сила Мефистофеля не раз творит чудеса в стиле голливудских фильмов ужаса, вырывая мечи из рук воинов, отталкивая людей или невероятным образом выкручивая руку Вагнеру (Андрей Триллер) для того, чтобы зрители наглядно убедились в том, как сложилась линия судьбы на его ладони. В куплетах Зибеля о цветах она не щадит приглашенного контртенора Владимира Магомадова, за создание оригинального образа внешне нелепого юноши и отличный вокал награжденного в Новосибирске овациями.
«Мефистофель и Фауст – это один единый персонаж, одно целое, – предупреждал перед спектаклем Игорь Селин. – Когда Фауст материализует Мефистофеля, он прежде всего материализует ту мощную энергию, которая есть в нем самом». Но, увидев в истории взаимоотношений главных персонажей оперы тему двойничества, режиссер представил их как некоторое подобие доктора Джекила и мистера Хайда (не превращать же их в героев «Бойцовского клуба»), где последний рано или поздно должен оказаться победителем.
В третьем акте главный герой, двигаясь по сцене только под тумаками Мефистофеля, предстает фактически сломленным, едва пытающимся сопротивляться. Сцена, когда Валентин с мечом вызывает его на бой, выстроена так, что Фауст из последних сил стреляет из пистолета в глумящегося Мефистофеля, но пуля, как бы пройдя сквозь него, убивает брата Маргариты. Ну а в финальной сцене, где фактурный Алексей Тановицкий из Мариинского театра в роли торжествующего Мефистофеля возвышается над преисподней, скоропостижная смерть героя выглядит логичным завершением истории раздвоения личности.
Но нет спасенья и Маргарите. Если в каноничной версии она должна быть оправдана в момент, когда отказывается бежать из тюрьмы вместе с Фаустом, то в спектакле Игоря Селина такой сцены просто нет. Она заменена более ранней картиной, где на площади у входа в храм молится Маргарита, узнавшая, что она беременна. Сделав ее финальной частью авторы спектакля не оставляют шансов главной героине, а угрозы Мефистофеля о том, что ей не будет прощения, по сути превращаются в приговор.
Пожалуй, что этот эпизод, который можно трактовать как некий привет от Готтфрида Хельнвайна, еще станет мишенью для московской критики. Во время осуждения Маргариты, которая в соответствии с каноничным сюжетом должна умертвить своего новорожденного ребенка, по сцене один за другим появляются дети, правда, не раненные как на картинах художника. Сидящий на авансцене человек фиксирует их прибытие на печатной машинке, а малыши грузятся в тележки для того, чтобы, видимо, отправиться в другой мир.
Впрочем, в новом театральном сезоне спектакль, который обещают представить с полной версией Вальпургиевой ночи, имеет шанс заиграть новыми красками и интерпретациями. Если будут предприняты все необходимые меры безопасности для выступления балетной труппы в преисподней (в прессу просочились слухи о том, что она отказалась танцевать после того, как за несколько дней до премьеры на артистов едва не обрушилась массивная декорация), то не исключено , что Маргарита обретет еще спасение, а Новосибирский театр оперы и балета будет всерьез претендовать на изрядное количество «Золотых масок».
Фото Виктора Дмитриева