В Салехарде, в пресс-центре Правительства ЯНАО состоялась пресс-конференция губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа Дмитрия Кобылкина. Темой встречи главы арктического региона с журналистами стала ситуация в Ямальском районе. Дмитрий Кобылкин рассказал представителям СМИ о сибирской язве на Ямал всё, о чем хотели знать, но боялись спросить: о хронологии событий, о ходе ликвидации очага, о последствиях и многом другом.
- Дмитрий Николаевич, расскажите, пожалуйста, обо всем, что касается карантинной зоны.
Зона очага определялась, исходя из обнаруженных павших оленей. Общая площадь, вместе с «зеленой» – чистой зоной – это 110 на 115 км. Мы ее намеренно расширили, чтобы не допустить утечки инфекции. На ликвидации трупов животных сейчас задействовано 270 человек личного состава Минобороны вместе с экипажами вертолетов. Мы также добавили три вертолета Ми-8 авиакомпании «Ямал» для большей оперативности. Надеюсь, что в течение, наверное, одной недели, мы должны эту работу закончить. Была озвучена цифра – до трех тысяч человек Министерство обороны России готово выделить дополнительно. Они находятся в резерве, мы пока их не привлекаем. Потому что дополнительных сил и средств не требуется, того, что есть на сегодня, – достаточно. Надеюсь, что такой необходимости не появится.
- Как идет процесс утилизации (павших оленей)?
- Это сжигание высокой температурой. Процесс обеззараживания будет проводиться до тех пор, пока все анализы почвы не скажут, что сибирская язва на территории отсутствует. Это – задача военных, они ей занимаются.
- Каковы будут последствия для окружающей среды?
- Наверное, в этом месте вряд ли что-то вырастет. Но это не большие территории, все происходит точечно. Там будут установлены специальные знаки, и в этой зоне нежелательно находиться, каслать оленей. Хотя олени будут все привиты, и в будущем такой проблемы у нас возникать не будет.
- Как относятся к проблеме коренные жители?
- Абсолютно все понимают масштаб произошедшего. Молодые оленеводы, которые, наверное, более бесстрашные, стали подходить к зонам, которые раньше старики обходили. Старейшины нам рассказывали, что они четко понимали, что в этих местах каслать нельзя, и как можно дальше убирали оттуда стада оленей. Но молодые частники почему-то решили, что на это можно закрыть глаза…
- Дмитрий Николаевич, Вы сами были на переднем крае, какие меры безопасности для семьи и для себя принимаете?
- Для семьи никаких, для себя – да, потому находился непосредственно в очаге, контактеры были. Прошел химиотерапию, заканчиваю этот курс.
- Как сейчас работают пропускные пункты, насколько они нужны?
- Пропускные пункты нужны обязательно. Их количество мы определяли, исходя из наблюдений за людьми и за животными. Поэтому их стало меньше, чем мы изначально планировали. Безусловно, люди должны быть полностью выведены из очага через процедуру обеззараживания. Это важно, это нужно, это везде, во всех инструкциях прописано! В первую очередь – для здоровья самих людей. Это все понимают – от мала до велика. Все знают, что это надо сделать, перейти в чистую зону и дальше жизнь опять наладится.
- Какие последствия будет иметь эта ситуация для Ямала, во что это обойдется, для окружного, районного бюджетов?
- По деньгам основные затраты – это топливо, авиационный керосин. Практически все, что мы завезли досрочным завозом, мы израсходовали, излетали. Но Федерация планирует все потраченное округом компенсировать. Я не думаю, что мы потеряем что-то в бюджете. Хотя это проблема наша, но федеральное Правительство, Дмитрий Анатольевич Медведев готовят компенсационные мероприятия по ликвидации этого очага. Такого в Российской Федерации не было – ни по масштабам, ни по сложности проведения подобной операции. К этому никто не был готов. Конечно, все службы в части своего профессионализма сработали на высшем уровне. Но саму координирующую роль – такого органа в России мы пока не наблюдали, не видели. А по формулярам, по которым нас, губернаторов, готовят, такой бактериологической угрозы мы не рассматривали. Поэтому думаю, что после этого случая будут приняты определенные изменения в законодательстве, в нормативных актах. Мы сначала шли по принципу: «Война план покажет». Понимали, что надо оперативно локализовать, сжать кольцо очага, уменьшив его, поэтому расширили «зеленую» зону. И от периферии двигались к центру очага, чтобы не распространить заболевание дальше.
- Можно ли сказать, что страна познается в беде? Потому что мы видели, как откликнулись все – от федеральных чиновников до жителей Ямала.
- Да, наверное, были ошибки… На федеральном уровне у нас в России созданы различные стратегические центры, ситуационные, центры мониторинга… Говорят, что должны были на федеральном уровне спрогнозировать, как себя поведет вечная мерзлота при увеличении температуры… Но, поверьте, сделать это было очень тяжело. Можно было, наверное, предположить. Но просчитать, как защититься от этого, наверное, невозможно. Советский Союз был более подготовленный в этом плане, потому что все инструкции писались кровью. Начиная с Великой Отечественной войны, ко всему стали относиться очень серьезно. Если вы помните, как воевала страна в 41-м году, какие были потери, хотя, вроде, и готовились, и силы, и средства были для того, чтобы победить любого врага. Но когда реально началась война, враг почти дошел до Москвы. Поэтому как бы мы ни готовились к таким мероприятиям, жизнь диктует другие правила. А здесь все сработали, на мой взгляд, высокопрофессионально. Как раз координирующую роль федерального центра на себя взяло окружное правительство. Это было очень важно – взять на себя ответственность в этот момент. А когда уже втянулись, эту роль у нас никто не стал забирать. Увидели, что мы справляемся, что все хорошо, нам стали помогать. Как пример по организации на самом высоком уровне: в 13:00 часов мы связались с Министром обороны, а уже в 16:30 вылетели первые самолеты… Не надо было никому ничего объяснять, доказывать, что это нужно и важно. Одного слова руководителя субъекта было достаточно, чтобы понять всю степень серьезности распространения заболевания. Хочется поблагодарить всех, кто самостоятельно принимает такие решения. Если такое происходит в стране, значит, мы готовы слышать друг друга и помогать друг другу.
- Что можно сказать по поводу переносчиков заболевания? Очень много слухов, кто-то говорит мошки, оводы, олени, птицы…
- Птицы не являются переносчиками. Это – из практики. Мы все время открываем что-то новое, но пока есть практика прошлого, история этого заболевания, то известно, что цепочку замыкают овод – олень – человек. Собака живет своей жизнью, не является переносчиком, звери тоже. В любом случае на такой территории, где есть места, где отмечались случаи сибирской язвы, нужно вакцинацией оленей и, безусловно, людей. Вообще, это все раньше было! Но в 2007 году по каким-то обстоятельствам – до сих пор непонятным, наверное, наука сказала, что в нашей почве на Ямале эта инфекция жить не может. Скорее всего, это послужило причиной остановки вакцинации северного оленя. Продолжали вакцинироваться соседние субъекты – Ханты-Мансийский автономный округ, Коми, Ненецкий. А мы почему-то, имея самое большое стадо в мире, решили, что нам не надо вакцинировать оленей. Это непонятно. Сейчас изучаем документы. Причем, это была вакцина за федеральные деньги, Ямал бы не тратил денег. На мой взгляд, в 2007 году была допущена ошибка, очень серьезная.
- Карты советских времен дали какой-то результат?
- Они дали нам понимание, что эта беда была в 1941 году. Я поднял все архивные данные, вплоть до доносов на ветеринаров, которые якобы халатно исполняли обязанности, вовремя не сообщили о сибирской язве. Но надо признать, что какими бы актами не подтверждалась утилизация, на Ямале никто никогда не сжигал трупы оленей. Это моровые места. Как олень шел по тундре, падал и умирал. Это – из того, что говорят старожилы. Может быть, документами оформлено, что это скотомогильники. Но кто там бетонировал в тундре? Или откуда там было дизтопливо в то время, хотя даже дизтопливо не сжигает споры сибирской язвы? Для этого нужны новые, специальные смеси, которые увеличивают температуру сжигания. А в те времена этого точно никто не завозил, вертолетов не было, железной дороги не было. Это было невозможно. Кстати, о железной дороге. В этой по сути военной операции я лишний раз убедился: без железной дороги «Обская – Бованенково» мы с этой бедой могли бы и не справиться. Переброску войск осуществляли по железной дороге. Это говорит о том, что до порта Сабетта нам необходимо железную дорогу построить. В целях безопасности полуострова Ямал, в государственных целях. Об этом буду докладывать Президенту обязательно.
- Недавно Россельхознадзор выразил свое недовольство тем, что инфекция была обнаружена очень поздно, из-за властей Ямальского района, что они узнали раньше, но не предположили всей серьезности…
- Версий очень много. Сибирская язва у нас – нетипичная. Это признали все. Когда начался первый падеж, при вскрытии оленя – он показывал совершенно другую клинику, невозможно было диагноз поставить. Я сам читал инструкции, описание в энциклопедии, как должна выглядеть сибирская язва. У оленя должны быть изменения селезенки и лимфоузлов. Это два ключевых момента, по которым любой ветеринар сразу мог ее определить. Но у нас такого не было, случай нетипичный. У нас много болезней – копытка, пневмония… И никто не мог подумать, что с 1941 года могла появиться сибирская язва. Называть это халатностью или нет – я не знаю. Но когда произошел первый крупный падеж, сразу же были отобраны биоматериалы и отправлены в Тюменскую лабораторию (у нас такой лаборатории нет). И когда тюменцы увидели и предположили, что это сибирская язва, как только появилось предположение – даже не письменное – сразу был создан штаб КЧС и объявлен карантин. Это была быстрая, молниеносная работа. Без промедлений.
- Существует ли малейшая опасность для населения Салехарда, ведь всех людей из зоны карантина привезли сюда. Почему не в другие города?
- Во-первых, мы находимся ближе всех, поэтому их привезли в Салехардскую больницу. Когда мальчик у нас погиб – это были считанные часы. Болезнь имела настолько странную клинику, которую не понимали даже лучшие инфекционисты, которые благодаря министру здравоохранения, собрались со всей страны. Они боролись, но мальчика не спасли. Конечно, можно было перевозить куда угодно – хоть в Тюмень, хоть в Москву. Но это был самый ближайший пункт. И когда министр здравоохранения Вероника Игоревна Скворцова увидела работу наших врачей, он оценила ее на «5», сказав, что нет смысла куда-то перевозить людей, что здесь достаточно сил и средств, и мы можем справиться с любой болячкой. В принципе, что и произошло. Всех людей мы вытащили, спасли – на сегодня в тяжелом состоянии никого нет. Есть средние степени. Мы сегодня уже начинаем возвращать людей из инфекционного отделения домой, и до 1 сентября мы точку поставим.
- Что с этими людьми, которые выписываются? Как сохраняются, обеззараживаются их имущество?
- С помощью военных и МЧС мы пытаемся максимально сохранить вещи оленеводов, те, что можно сохранить. Конечно, если есть угроза, то вещи будут уничтожены. Все наши оленеводы об этом предупреждены. Реабилитационный комплекс очень сложный, но в целом мы понимаем, что мы должны делать. Некоторые полностью потеряли всех оленей. Многие дилетанты говорят: какие проблемы, давайте купим где-то оленей, привезем и отдадим. Мы с оленеводами общались, и они понимают, что, во-первых, хороших оленей никто не продаст, ездовых быков, которые управляют стадом, не отдаст никогда. Просто купить важенку и отдать – этого не нужно, и, самое главное, этого никто не просит. Комплекс реабилитационных мер мы будем разрабатывать, исходя из того, что они пострадавшие, а не иждивенцы. У них есть работа, они брали кредиты на развитие. И мы будем вместе думать, как восстановить их жизнь. Министр труда РФ Максим Топилин предлагает отдельный план мероприятий для этих людей. Помогают все, все понимают что ситуация тяжелая.
- Повлияет ли вспышка инфекции на производство ямальской оленины?
- Мясо не будет заражено. Вакцинированные животные безопасны. Привито уже более 92 тысяч оленей на полуострове Ямал. Они не подвержены заболеванию. Но чисто психологически, понимаю, что отрасли будет нанесен имиджевый урон. Мы будем переходить на глубокую переработку, производить тушенку, например. Иностранные контракты пока не прерываются. От Финляндии и Норвегии будет зависеть, как они к этому отнесутся. Будем тщательней работать над качеством продукции. С годами, конечно же, все восстановится.
- Когда планируется снять карантин в Ямальском районе?
- До 1 сентября – крайний срок. - Ходят слухи, что много людей, чиновников стали вывозить своим семьи, как ваши коллеги, вы сами вывезли свою семью? - Нет, я свою семью специально не вывозил. Они у меня отдыхают, как обычно в это время, в Тюмени – до конца августа. Я прервал отпуск – вернулся. Но то, что некоторые так поступают, это нормальная защитная реакция людей. Особенно в нашей ситуации, связанной с бактериологическими делами, паника естественна. Здесь нельзя ямальцеввинить в непатриотизме. Просто они перестраховываются. Но еще раз говорю, угрозы жизни и здоровью людей нет. Нам понятно, с чем мы столкнулись, и мы научились с этим бороться.
- На месте карантина, в чистой зоне оленеводы переживают за свои вещи, за одежду…
- Все, что можно обеззаразить, мы обеззаразим. Но есть определенные правила и нормы, которые надо выполнять. Потому что, если такая ситуация у нас возникнет в минус 35-40, я не представляю как бы с ней справились так быстро. Этого допустить нельзя. А эта зараза не умирает ни от морозов, ни от жары. Это только специальные растворы и дезинфекция. И когда специалисты говорят, что можно спасти, мы спасаем, а что нет, значит, будем уничтожать.
- Как вы оцениваете участие ямальцев в помощи пострадавшим?
- Как всегда ямальцы – молодцы! Настолько все прониклись чужой бедой… Мне говорят, что есть какие-то комментарии, что кто-то пишет не очень хорошее... Нельзя на это обижаться. Все люди разные. Но, в основном, ямальцы в едином порыве сделали то, что они должны были сделать. Собрали средства и денежные, и материально-технические, и направили в помощь Ямальскому району. Важно чтобы эту заботу почувствовали все коренные жители. Думаю, что эта беда нас в будущем сильно объединит в работе с коренным населением. Они сегодня, как никогда раньше, увидели и поняли роль государства в их жизни. Ситуация показала, что мы все в одной лодке и делаем одно дело.
- Как на местах ведется организация их быта?
- Зимние чумы и зимние вещи оленеводов находились в чистой зоне, они сохранились, мы их не трогали. Грязным оказалось только летнее. Но лето заканчивается, и эти вещи уже не нужны. Разбиты временные лагеря – с печками, с теплом, потому что там уже прохладно. Эти лагеря располагаем как можно ближе к водоемам, где есть рыба, чтобы люди могли заниматься рыбодобычей.
- Сколько нужно привить оленей и людей?
- Мы будем прививать все наше стадо и частное, и государственное. Как было раньше – до 2007 года. Прививка действует год, в следующем году – это будет уже моим распоряжением утверждено – на территории всего Ямала. Люди, непосредственно профессионально занятые в отрасли, тоже будут обязательно проходить вакцинацию.
- Как скажется рекомендация на запрет сбора дикоросов на предприятия, которые этим занимаются?
- Мы будем продумывать компенсационные меры, чтобы сохранить предприятия. А в следующем году, думаю, будем собирать, как и раньше и охотиться. Угроза пришла на территорию. Но как она мутировала с 41-го года, какой штамм – все это будет очень серьезно изучаться всей наукой, какая есть в России. Президент России держит ситуацию на контроле. Моя задача – обезопасить население региона, пока мы до конца болячку не изучим.Сегодня надо думать о людях, а не о том, как зарабатывать на ягодах и грибах. А о запрете на охоту так скажу: птицы отнесутся с большой благодарностью к охотникам, за то, что мы их популяцию поправим в этом году.
- Как Вы думаете, опыт Ямала поможет в перспективе другим регионам, которые могут попасть в подобную ситуацию?
- Это была нестандартная операция. На региональном уровне задействовать такое количество федеральных структур – это очень непросто. Считаю, что работа проведена блестяще, она еще проводится. Мы с вами вместе пережили и справились с этим. Конечно, нет такого дерева, на которое ворона не сядет. Будет постоянно какая-то атака, будут в нас что-то искать... Но нам самим внутри России, журналистам не нужно этим заниматься. Этим сейчас займутся иностранные журналисты. Все, из наших «друзей», как говорит Владимир Владимирович (Путин), кто хочет дестабилизировать нашу ситуацию, будут этим случаем пользоваться наверняка. А то, что мы сплотились и победили эту проблему, говорит о том, что все службы у нас работают профессионально, каждый в своем направлении. И главное, у нас есть люди, готовые рисковать своей жизнью. Это вся страна, все кто может, приехали и готовы были поехать в очаг: правоохранители, летчики наши... Хорошо, что мы сегодня сохранили нашу авиацию, хотя бы ради этого случая нужно было это сделать. Потому что многие авиакомпании отказались лететь, это тоже факт. А наши летчики, вертолетчики – летали с пожаров – из пекла в пекло сибирской язвы были переброшены – герои просто. Вот те силы, которые были созданы, и они показали, что мы готовы с такой угрозой справиться, одной из самых тяжелейших, на мой взгляд: невидимого врага победить.
По сообщениям пресс-службы губернатора ЯНАО