Екатеринбургские ученые несколько лет подряд изучали современных молодых матерей и выяснили, что они заметно отличаются от предыдущего поколения. «Мамы с колясками» вовсю занимаются бизнесом, участвуют в общественных движениях и осваивают новые профессии. О том, как маркетплейсы, интернет-форумы и IT помогают пережить самый тяжелый период в жизни женщины, с какими проблемами сталкиваются молодые матери и что может подтолкнуть их к рождению второго ребенка, «ФедералПресс» рассказала кандидат философских наук, доцент, директор департамента философии УрФУ Ирина Симонова.

Мама никогда не была такой одинокой, как сейчас

Ирина Александровна, вы недавно окончили длительное исследование нематеринских практик. Что это такое и какую роль они играют в жизни молодых матерей?

— Нематеринские практики – это те активности, которые женщины начинают воспроизводить, оказываясь в непривычной ситуации материнства, но не связанные с непосредственным уходом за ребенком. Это довольно большая линейка: одни активности приносят деньги, другие – нет. Некоторые из них институционализируются и легализуются: например, женщины регистрируются как самозанятые или ИП, открывают ООО или НКО. Другие обходятся без этого: допустим, женщина изготавливает и продает косметику, но не регистрируется как предприниматель и по документам обнаружить ее невозможно.

Если говорить о конкретных вещах, то это очень часто бьюти-сфера: молодые матери делают ногти, ресницы, массажи, производят натуральную косметику. Также они часто ведут консультации по лактации, детскому сну, воспитанию, какие-то занятия. Многие производят товары для матерей. У таких практик есть одна важная особенность: обычно они вырастают из собственной потребности матери. Например, ей нужен какой-нибудь конверт для ребенка. Она посмотрела по всем магазинам, и такого, как ей надо, нет. Она сама его сшила, а потом его видят друзья, знакомые, запускается сарафанное радио, формируются заказы.

Точно так же распространена ситуация, когда нематеринские практики связаны с социальным активизмом. Женщина выходит на улицу с коляской и выясняет, что городская среда максимально неудобна: парк у дома грязный, нет дорожек и пандусов. И она начинает заниматься активизмом, с одной стороны, из своих потребностей, а с другой – чтобы усовершенствовать мир, в который пришел ее ребенок.

Многие в декрете осваивают новые профессии. IT, SEO – все, что позволяет быть занятой с гибким графиком. Ведь даже если до этого женщина строила карьеру и хорошо зарабатывала, то после рождения ребенка она лишается этих денег. Для многих это тяжело, а для некоторых встает просто вопрос выживания. Выйти на обычную работу молодая мать не может, потому что ребенок без конца болеет. Мама с ребенком – как правило, самый нежеланный работник. А гибкая занятость позволяет планировать свой день, раскидывать рабочие часы в зависимости от графика жизнедеятельности ребенка.

Почему именно в России это получило такое распространение?

— Я бы не сказала, что это популярно только в России. Материнское предпринимательство очень распространено во всем мире. В английском языке есть даже термин mompreneurship – «мамское предпринимательство». Но есть разные стратегии поддержания материнства: в некоторых странах создаются условия, чтобы женщина как можно быстрее вышла на работу. У нас, наоборот, достаточно длительный декретный отпуск, есть минимальные выплаты, на которые при наличии мужа можно выжить. В таких случаях материнские практики, конечно, более развиты.

Изменилась ли ситуация за последние двадцать лет?

— Конечно, цифровизация изменила картину. Очень большую роль сыграло появление маркетплейсов: для женщины появились каналы реализации ее крафтовых продуктов. В основном это просто площадки для продажи товаров, например, «Авито» и «Юла». Более смелые мамы, которые готовы масштабировать бизнес, используют Wildberries или Ozon, но это уже реже. То есть в целом возникли удобные инструменты продвижения, стало легче монетизировать то, что женщины делают. Опять же есть много профессий в цифровой сфере: дизайн, разработка сайтов, тестирование, SEO и так далее.

С другой стороны, нужно понимать, что мама никогда не была такой одинокой, как в наши дни. В советское время бабушки и дедушки принимали более активное участие в воспитании детей, а сейчас даже сами матери не всегда готовы доверить им ребенка из-за большой разницы в подходах к воспитанию. К тому же еще двадцать лет назад бытовало представление, что чужих детей не существует: можно было оставить ребенка у соседки или на детской площадке под чьим-то присмотром. Сами родители были менее невротизированы и готовы были так поступать.

Еще к женщине сейчас предъявляется очень много запросов. Она должна быть «суперженщиной», хорошей мамой и при этом идеально выглядеть. Если мама неряшлива или набрала вес, то общество ее осуждает. Интернет-среда дает ей образы, которым очень трудно соответствовать. Типичная «инстамама» красива, ухоженна, весела, у нее пара улыбающихся румяных младенчиков, хороший чистый дом, правильное питание. Вдобавок женщина не должна быть глупой, не должна «обабиться», должна интеллектуально развиваться и зарабатывать. Это огромное количество требований, соответствовать которым очень сложно.

Разве это не уходит? Я, наоборот, чаще вижу мемы вроде «бинго матери-ехидны», где нужно заполнять клеточки «накормила пельменями», «наорала» и так далее.

— Действительно, женщины этому сопротивляются. Например, очень популярен паблик «Щастье материнства», где они анонимно делятся историями о том, как они «не вывозят», устали, кричат на ребенка, не могут содержать дом в идеальной чистоте. Но эта «битва» далеко не выиграна. Женщины жалуются, что запросы на «суперженщину» предъявляют и домочадцы, и партнеры. Или вот попробуйте в общественном месте дать чипсов ребенку, чтобы он не кричал, и посмотрите, что будет. Советчиков очень много.

Все еще есть стереотипы, что молодая мама не должна посещать какие-то места. Есть претензии к женщинам, которые кормят грудью в общественном месте или приходят с маленьким ребенком в картинную галерею. То есть, с одной стороны, она должна быть развита и красива, а с другой – ей нигде не рады.

Консолидируются и политизируются

Помогают ли нематеринские практики повышению рождаемости?

— Определенно да. Успешный опыт с первым ребенком, когда женщина смогла поддерживать свое существование, мотивирует родить второго. К тому же нематеринские практики имеют очень большой потенциал с точки зрения самоощущения женщины, ее представления о своем благополучии. Ей важно, что она реализуется не только как мать, но и как социальное лицо, как актор. Не только финансово рентабельные практики, но и активности, не связанные с зарабатыванием денег, нормализуют женщину в ситуации материнства и очень полезны.

Есть и обратная сторона. Скажем, женщина родила ребенка одна или партнер ей не помогает, возникает острая финансовая потребность. Молодая мать начинает работать, теперь она может прокормить себя, обеспечить ребенка. Но в таком случае формируется ситуация «двойной занятости». В то время, когда ребенок спит, она сама должна бы отдыхать, а она в это время садится работать. Возникают физические и эмоциональные перегрузки, и в какой-то момент любой человек от такого устает.

То есть нематеринская практика – это в многом «антикризисная мера» для женщин. В зависимости от того, насколько легко или тяжело все это проходит, она принимает решение о рождении второго или последующего ребенка. Но здесь влияет большое количество других факторов: состояние здоровья, поддержка партнера и семьи, сохранение социальных связей. Все это нужно учитывать. Хотя в целом нематеринские практики нужны женщинам и благоприятно сказываются на представлениях о последующем материнстве.

Некоторые политтехнологи сейчас шутят, что раньше надо было «окучивать» бабушек, а теперь «мамы с колясками» – не менее значимая аудитория.

— Я не политолог, но «мамы с колясками» однозначно стали заметнее и активнее, больше показывают себя как некое сообщество. Есть разные группы: одни выделяются просто по общему признаку, а внутри других есть коммуникация. Раньше молодые мамы были группой по общему признаку, а теперь они консолидируются и, говоря языком политической философии, политизируются. Не в том смысле, что они лезут в большую политику, а в том, что они показывают свои потребности, претендуют на некоторые ценности как некий коллективный субъект.

Мы изучали самые разные форумы – и те, где «я супермама» и «мой милый годовасик-тугосеря», и «Щастье материнства», где женщины пишут, как они задолбались. Но и там, и там часто звучит: «Для меня очень важно, что вы существуете, я понимаю, что я не одна, что мои проблемы не уникальны, что ваше сообщество меня поддерживает». И это уже совершенно другой уровень: определенная идентичность, появление групповых практик, формирование некоего сообщества.

Сейчас мы видим, что городская среда становится более «отзывчивой»: в новостройках хотя бы появляются пандусы. Но в целом молодые мамы остаются группой с особыми потребностями, которые не всегда заметны. Если бы их больше замечали, это стимулировало бы рождаемость на порядок больше, чем прямые призывы «срочно рожайте всех детей», «три ребенка – это норма». Они, наоборот, раздражают. Разговоры о запрете абортов вызывают очень большой негативный резонанс в материнской среде – не потому что там чайлдфри и экстремисты, а потому что женщины хотят просто человеческих условий.

Например, я работаю в университете и должна идти в туалет, чтобы покормить младенца. Насколько это гигиенично? Информантка, которая тоже работает в сфере образования, рассказывала, что ей приходится для этого выгонять коллег с кафедры. Или, например, служба занятости ввела программы в рамках нацпроекта «Демография», чтобы мамы могли получать новые профессии. И оказалось, что очень многие подают онлайн-заявку, а потом не приходят. Мы выяснили, что иногда они просто физически не могут приехать в эту службу занятости. Например, у тебя два ребенка-погодка, которые спят вразнобой, а если они не поспят, то ты потом просто умрешь. Или нужно пройти профориентационное тестирование, на котором ты должна быть спокойна и не отвлекаться. А ты с двумя детьми пришла в пространство, где нет детской комнаты и пеленального стола. Это мелочи для человека, у которого нет детей, но на самом деле это очень важно и «делает погоду». Какие-то такие вещи и могли бы увеличить рождаемость.

Какие практические выводы из исследования сделаны?

– В последнее время появляются тенденции помощи молодым матерям: программы для женщин-предпринимателей, юридические консультации, НКО и прочее. Но проблема в том, что сами женщины не очень информированы. В женской консультации вы получаете советы о том, как помыть младенца или поменять подгузник, а о том, как записать ребенка в детский сад или куда можно обратиться за помощью при послеродовой депрессии, вы там не узнаете.

Поэтому, во-первых, помогая нематеринским практикам, власти должны использовать не только официальные, но и неформальные каналы. Условно говоря, женщина больше поверит форуму и скорее будет искать ответ там, чем на официальных государственных сайтах. Во-вторых, система информирования о мерах поддержки должна быть более активной, надо в том числе задействовать места, где женщины бывают: поликлиники, роддома, детские сады.

Еще один вывод: нужно понимать, что женщины с детьми – это люди с огромным предпринимательским потенциалом. У них появляются или прокачиваются определенные soft skills: умение планировать время, организовать процессы, вести коммуникацию у них выше, чем у тех, у кого нет малышей или у кого дети уже стали взрослыми. Это большой потенциал. Но я лишь один-единственный раз слышала мнение, что самый желанный «продажник» – это разведенная женщина с двумя детьми, потому что это супермотивированный работник с желанием зарабатывать. Такое видение – пока редкость.

В целом, если бы женщины больше знали о нематеринских практиках и быстрее к ним приходили, это было бы хорошее подспорье. Сейчас уже есть тенденция к поддержке материнского и вообще женского предпринимательства. Но конкретные практические меры плюс соответствующая среда сделали бы больше для рождаемости, чем любая идеологическая работа.

Справка «ФедералПресс»: Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-28-00636 «Современные «нематеринские» практики молодых матерей: репертуар, потенциал и общественный риск».

Фото: ФедералПресс / Дмитрий Шевалдин