Поиски 4-летнего Ильи Кобелева окончились удачно – мальчик был найден на следующий день. Напомним, что в четверг вечером Илья ушел со своего двора, пока его мама занималась другими детьми. Поиски ребенка вели как волонтеры, так и представители правоохранительных структур. Глава красноярского отделения Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям Оксана Василишина рассказала обозревателю «ФедералПресс» о перипетиях поиска и о том, как вообще организована работа центра в регионе.
Оксана, откуда вы узнали, что пропал Илья?
— Нам позвонили родственники пропавшего ребенка. Так как наша организация достаточно известная, мы занимаемся поисками пропавших детей уже 7 лет, наше название на слуху, нас легко найти в интернете. И практически тут же нам позвонили из краевого ГУВД: присоединяйтесь к поискам! У нас подписано соглашение о сотрудничестве с полицией, и в таких случаях звонки по детям поступают к нам немедленно. Практически одновременно в полиции это делается – они получают информацию и тут же отзваниваются нам. Потому что у нас имеется вся техника поисковая, которая нужна. У нас свой квадроцикл, рации, навигаторы, бинокли. В этот раз брали с собой подводную камеру – там река, ничего нельзя было исключать, могла возникнуть необходимость искать тело в воде. К счастью, обошлось.
Вы ведь сами из Ирбейского района, не так ли? Знаете родителей пропавшего ребенка? Это благополучная семья?
— Да, сама из Ирбейского района, сейчас живу в Красноярске, но родилась и выросла там. С родителями Ильи Кобелева не знакома – они живут в 5 километрах от моей родины. Но, насколько знаю, это вполне нормальная, благополучная семья.
Что было дальше, после того, как вам позвонили родственники Ильи и полиция?
— Наша организация «Поиск пропавших детей – Красноярск» – региональное отделение Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям. Обычно в подобных ситуациях приглашаем еще волонтеров из соседних регионов – Новосибирска, Иркутска, Томска. Приезжают отряды поисковые, которые тоже входят в нашу ассоциацию. В этот раз, когда мне позвонили из Москвы, спросили, нужно ли организовывать отряды из регионов, я сказала: нет, ребята, достаточно народу, не стоит дергать остальных людей.
Первая машина наша пришла в Березовку, где живет мальчик, рано утром 6 сентября вместе со спасателями – мы приехали с квадроциклом, на «Соболе». Нас было 5 человек. И следующие две машины с нашими волонтерами подъехали уже, когда ребенок был найден.
Когда приехали, я была поражена, сколько было полицейских, как им так быстро удалось собрать столько народу, – все-таки это отдаленный район.
Поиск вели полицейские собаки, их было несколько. Когда обнаружили след ребенка на дороге в тайге, собака взяла след, но повела совершенно в другую сторону – не туда, где мы его нашли в итоге.
Поэтому все силы сразу были брошены на ту сторону, куда повела собака. Когда мы прочесали все досконально на этой стороне, перевели людей на другую сторону дороги – направо. И практически тут же ребенок был найден.
Получается, что если бы собака не пошла по ложному следу, мальчика нашли бы гораздо раньше?
— Да. Но собака не то чтобы по ложному следу шла… Ребенок, скорее всего, плутал. Он шел до ручья, там мостик, и на нем не хватало нескольких бревнышек. И последние следы, которые собака отследила, были вот как раз на этом мостике. Мы думаем, что ребенок там развернулся, а так как время было уже достаточно позднее, 8–9 вечера, уже темно, то он ходил и на ту, и на эту сторону, поэтому собака брала след во всех местах, где его чуяла.
Часто ли вообще такое случается? Вы ведете какую-то статистику по пропавшим детям?
— Мы работаем по всему краю. И у нас бывает по 20 заявок на детей в месяц, но это в основном дети-бегунки – подростки, которые сбегают из дома. На малолетних, до 12 лет, – ну, заявок 5 в месяц, может быть. Там тоже могут быть бегунки, а может быть ситуация «сел не в тот автобус», «заигрался на улице» и тому подобное. Ну, а маленький ребенок, потерявшийся в лесу, – это бывает исключительно редко. И здесь, конечно, бросаются все силы.
Сколько у вас людей работает?
— В крае наша организация насчитывает 200 человек. Есть подразделения в других городах – в Дивногорске отряд, в Канске, в Абакане. Это обычные люди, добровольцы, которые хотят помочь найти детей. Наша работа – это в первую очередь помощь полиции и МЧС. Мы их ни в коей мере не заменяем, мы им действительно просто помогаем. Мы полностью работаем с ними в связке, полностью согласовываем свои действия.
Фото: Национальный центр помощи детям.