С 1 августа Федеральная налоговая служба (ФНС) начала обнародовать на всеобщее обозрение информацию о компаниях, которая раньше считалась тайной. Пока что налоговики публикуют сведения, особого интереса не представляющие – вроде численности работников организаций и о применяемых налогоплательщиками специальных налоговых режимах. Но осенью начнут публиковаться сведения о доходах и расходах организаций, суммах уплаченных налогов, сборов и страховых взносах. А с 1 декабря ФНС будет публиковать информацию о налоговых недоимках, задолженностях по пеням и штрафам, а также о налоговых правонарушениях организаций. К чему это приведет – рассуждает директор Института актуальной экономики, лидер движения «Новая Россия» Никита Исаев:
«Теперь любой человек сможет подробно изучить положение дел любого предприятия: кто сколько заработал, сколько налогов заплатил. По сути, все слабые места предприятий будут как на ладони. Свое нововведение ФНС обосновывает тем, что теперь честным предпринимателям станет легче оценивать надежность партнеров: когда есть вся необходимая информация, можно отличить мошенников с фирмами-однодневками от серьезных предприятий.
Перейдем от теории к реальной жизни, и сразу увидим, что налоговая «нагота» открывает новые горизонты для проведения рейдерских захватов: виден сразу и потенциал бизнеса, и его слабые места. Рейдерство вовсе не ушло в прошлое как пережиток лихих 90-х. Вот какова современная картина: в год в России, по оценке Национального антикоррупционного комитета, совершается порядка 700 тыс. рейдерских захватов, уголовные дела заводятся лишь относительно 10 % случаев, а до суда доходят единицы дел.
Так что рейдерство у нас до сих пор процветает и остается практически безнаказанным. Хоть и эволюционирует. Если в 90-е годы в офис просто приходили крепкие ребята и грубой силой «назначали» нового руководителя, то потом гендиректор стал меняться чуть более цивилизованно, например, по решению суда из-за какого-нибудь дела, сфабрикованного прокуратурой. Теперь же – это сплоченная работа юристов, финансистов, ну и местных чиновников, разумеется. Открытость информации о предприятиях рейдерам будет только на руку. В России нет ни крупных, ни малых частных предприятий, которые не находились бы в группе риска. Но зато есть «неприкасаемые» – компании с госучастием. А 70-ти важнейшим предприятиям так и вовсе разрешили не раскрывать информацию.
Собственно, такие гиганты делятся совсем по другим схемам. А вот под рейдерский захват может попасть любое предприятие. Так происходит, например, с одним из крупнейших в России и динамично развивающимся селекционным животноводческим центром в Оренбургской области. Центр дает работу примерно 700 людям из сельской местности (переоценить такой вклад в трудоустройство людей сложно). Методы применяются дикие: ОМОН парализует работу предприятия, изымает необходимое оборудование... Предприятие теряет способность функционировать и получать прибыль. То есть из-за передела рынка в первую очередь страдают люди, которые остаются без работы и доходов. Регион же остается без полученных налогов и с подорванным инвестиционным предприятием. А повод для создания проблем был исключительно формально-экономический: государственные субсидии были потрачены животноводческим центром не на «модернизацию» производства, а на «реконструкцию». Одно слово отличается и все, приехали. Власти могли бы вмешаться, но предпочитают игнорировать происходящее. Даже отчаянные действия сотрудников, перекрывающих федеральную трассу, не сильно помогают привлечь внимание.
Рейдеры не брезгуют и предприятиями поменьше: если не качеством, то количеством возьмут свое. Погружение в региональную специфику в моей поездке по стране от Москвы до Сахалина (я даже назвал этот автотур «Реальная Россия») вообще позволило увидеть весь гигантский масштаб проблемы рейдерства, о которой не очень-то любят говорить на федеральном уровне.
Вот только несколько примеров. «Колхоз Заря» в Сакмарском районе Оренбургской области, который пытались поднять местные фермеры: вложили деньги, начали работать. Но потом выяснилось, что сделки на приобретение имущества были тайком отменены через местные силовые структуры. Расходы есть, а имущества нет. Есть только перспектива арендовать производственные цеха по негуманным расценкам (200 тыс. рублей в месяц). Схема оказалась очень простой: конкурсный управляющий этого «колхоза» переписал все имущество задним числом на «правильного» человека всего за 820 тыс. рублей.
В Башкирии рейдерством занимаются не сомнительные коммерческие структуры, а непосредственно городские власти. Например, в Стерлитамаке местные власти вопреки Земельному кодексу РФ и Положению о проведении конкурсов и аукционов изъяли и снесли торговые точки предпринимателя, чтобы на этой земле построить новый дом. Провести торги, не обращая внимания на имеющиеся объекты и занятых там людей – это тоже своего рода рейдерство. Только масштабы влияния городских властей позволяют не применять хитрые схемы, а просто не замечать законных собственников.
В Барабинске Новосибирской области местные власти забрали у местных предпринимателей право заниматься откачкой очистных сооружений, оставив такую привилегию за собой. В итоге – потерянные рабочие места и резкое снижение качества оказываемых услуг. Случился даже… коллапс (сами понимаете, какой, и чем дышали жители).
В Краснодарском крае при строительстве сухогрузного порта Тамань, на которое государство выделило 76 млрд рублей, столкнулись с земельным рейдерством. Земли, на которых планируется создание порта и транспортной инфраструктуры, до начала строительства оказались в руках подсуетившихся «предпринимателей»: федеральные земли были проданы по решению местного суда, территориями винодельческого предприятия и агропромышленного комплекса завладели с массой нарушений... Но это все не для поднятия сельского хозяйства, а только лишь для того, чтобы подороже продать государству.
Вообще перепродажа или зачистка рынка от конкурентов – основные причины для рейдерства. С точки зрения экономики, действия эти совсем непродуктивные. Они тормозят развитие села, города, области, да и страны в целом.
С высот правительственных зданий в Москве, может быть, такое отношение местных властей к будущему людей и подконтрольных региону территорий кажется мелким и незначительным. Ну, подумаешь, неурядицы в каком-то колхозе! Кого этим удивишь? Сами как-нибудь разберутся. Но это не так: сами не разбираются, а масштабах страны отдельные «снежинки» таких прецедентов превращаются в лавину, сносящую все на своем пути.
Законотворцы пытаются идти по пути ужесточения наказания за рейдерские захваты, но строгость наказания прекрасно компенсируется легкой «отвратимостью». Поскольку рейдерские захваты проходят в тесном сотрудничестве с местными властями и судами, то рассчитывать на наказание виновных не приходится. Единственный выход – установить жесткий контроль над происходящим минимум на уровне губернатора области, края или республики. Если добровольно руководитель региона не может навести порядок на местах, то он должен стать ответственным за каждый подобный случай нарушения прав. И отчитываться не по уголовным делам, а по фактам возникновения конфликтов. Это кнут. А пряник – предоставление регионам и муниципалитетам достаточного для самостоятельного развития финансирования, зависящего от выполнения ключевых показателей. Сейчас все держится на личных связях, отношениях с руководством, а развитие территорий никого не интересует.
Пока такой принцип не сломаем, быт и благосостояние людей цивилизованным путем не наладить. Вот говорят, что русскому мужику лишь бы на печи лежать. А как тут быть, если едва начнешь делать что-то стоящее, так тут же придут и «отожмут». Да еще и за старательность можно угодить за решетку – это ничуть не лучше ссылок раскулаченных на заре Советского Союза. И откуда возьмется мотивация в чем-то преуспеть?
Не работает местное самоуправление, и сбоит в итоге вся система. Поэтому или придется нам научиться влиять на власть, причем на всех уровнях, или забыть придется не то что про импортозамещение, но и вообще про любой малый и средний бизнес, что-то производящий».