Каждый третий подросток в США участвовал в школьной травле. Примерно такие же показатели в странах Балтии. В России данные статистики разнятся – от 25 до 75 % школьников когда-либо оказывались в ситуации, когда травили их или они сами выступали в качестве агрессора. А 7 из 10 московских подростков участвовали в кибертравле, унижая или оскорбляя сверстников в соцсетях. Севастопольские родители и дети рассказали «ФедералПресс» свои истории о буллинге.
«Если цвет кожи темнее, значит ты – «чурка», и тебя будут травить»
«Заявления Аксенова против Овсянникова – это коммерческие и личные интересы, это не политика»
Травля (буллинг) – это вид группового эмоционального и физического насилия, которое совершается над одним ребенком группой детей. Дети могут обзывать ребенка, придумывать обидные клички, писать оскорбительные сообщения в интернете, портить вещи, устраивать бойкоты, не разговаривать, игнорировать и унижать различными способами. Все это повторяется системно и на протяжении длительного времени. Ребенок-жертва начинает чувствовать себя беззащитным и обессиленным. В отличие от конфликта, где ответственны обе стороны, в травле равенства по силам нет – один является жертвой, другие являются насильниками.
«Жертва не виновата в том, что ее травят. И жертвой может стать абсолютно любой ребенок: с веснушками, в очках, отличник или двоечник, ребенок богатых родителей, полный, успешный или неуспешный – не важно. Нет никакого алгоритма, по которому выбирается объект буллинга», – рассказывает практический психолог севастопольской региональной организации «Особые дети» Ирина Александренко.
Однако чаще всего в травлю попадают дети с особыми потребностями, те, кто беднее остальных, или дети другой национальности.
«Если цвет кожи темнее, значит ты – «чурка», и тебя будут травить. Доходит до драк в школах. В итоге жертву ставят на учет в школе и комиссии по делам несовершеннолетних, потому что жертвы отстаивают себя, защищаются с кулаками», – говорит глава СРОО «Особые дети» Аида Менанова.
Это подтверждает и Наталья, у которой 14-летний сын с особыми потребностями. Ребенок с первого класса учился в обычной школе, но из нее пришлось уйти – ребенка затравили.
«В коллективе, где особые дети, другие не понимают, почему кому-то дают поблажки, а им нет, почему отношение иное, оценивают по-другому. Конфликт этот настолько вырос, что на улице у моего сына могли сдернуть штаны. Конечно, он себя защищает. Драки были до крови. В итоге мы вынуждены были уйти на семейное обучение», – говорит Наталья.
«Еще раз поднимешь руку – мы тебя зарежем»
Буллинг, по статистике, практически всегда возникает в средней школе, когда дети подходят к подростковому возрасту. Психологи поясняют, что с первого по четвертый класс дети находятся в более-менее управляемой среде, где есть один значимый взрослый, который руководит всеми процессами в классе. В средних классах школьники получают больше свободы, но все еще не имеют внутренних ориентиров.
«В моей педагогической практике был такой случай. Это был 8 класс, когда сил много, а мозгов еще нет вообще. После уроков во время уборки класса одного самого физически слабого, маленького и щупленького примотали скотчем к двери в санузле. А он заливается от смеха. Я была в ужасе от того, что они сочли это развлечением, и от того, что он не понял вообще, что произошло. Иногда жертва воспринимает поначалу травлю не как что-то негативное, а как проявление к нему внимания, как шутку», – рассказывает депутат законодательного собрания города, педагог Татьяна Щербакова.
Однако сегодня буллинг как явление «молодеет», и все чаще встречаются случаи травли в младших классах. При этом времени его окончания может не быть: травля сама по себе не проходит и тянется из младших классов в старшие, нередко продлеваясь до конца школы.
«В третьем классе в Симферополе в первый день в новом классе ко мне подошли девочки и сказали: «Если ты еще раз поднимешь руку, мы тебя зарежем». Я серьезно тогда испугалась. В этой же школе были ситуации, когда меня подвешивали на крючок, потому что я была маленькая. Часто меня караулили после школы. Однажды на продленке учитель вышел, и один из мальчиков начал рвать у меня дневник – по уголку, по страничке. Я несколько раз просила его остановиться, но он не слышал. И когда я его оттолкнула от парты, то случайно острой ручкой, которая была у меня в руке, разрезала ему щеку. Еще бы чуть-чуть и попала ему в глаза. Кончено, кровь, скандалы, подключились определенные органы. Все в итоге закончилось переводом в новую школу. Помощи от учителей я не помню», – вспоминает теперь уже взрослая Анастасия, участник волонтерского молодежного объединения «Команда жизни».
Каждый пятый случай школьной травли инициируют учителя
По данным опроса, который провел проект «Дети Mail.Ru», в двух случаях из десяти инициаторами травли в школе выступают учителя. Иногда это происходит осознанно, чаще – из-за недостаточного уровня профессионализма или «в шутку».
«Я всегда была маленького роста, а в школьные годы страдала и сильнейшим заиканием, и с буллингом сталкивалась достаточно часто. Помню, как в шестом классе на географии я вышла к карте отвечать урок. И когда я начала рассказывать, что «на этой карте мы видим…», то, к сожалению, на слове «карта» начала заикаться. Учительница прокомментировала: «Что ты мне тут ка-ка-ка-каешь?». Класс это подхватил очень легко», – вспоминает Анастасия.
Мама троих детей Людмила рассказывает другую историю об участии педагога в буллинге. Учительница фактически натравила детей на ребенка, сама не поняв, какую ситуацию создала.
«Мой 8-летний Влад – обычный ребенок, но крайне эмоциональный. С первого класса его травит группа мальчиков. На любое задевание он выдавал бурную реакцию, что только раззадоривало других мальчишек. Происходили конфликты, драки. Попытки обратиться к учителю ни к чему не приводили – против Влада объединялись трое агрессоров и дружно врали. Они выкидывали и прятали его школьную форму, дразнили, а один мальчик маленького роста – Костя – постоянно разгонялся и бил его головой в живот, а потом жаловался, что Влад его бьет. Но он же маленький, а мой Влад высокий, и Косте все верили! В итоге однажды учительница из класса этого Кости пригласила Влада на беседу. Она взяла моего сына, привела к себе в класс, поставила всех мальчиков из класса, сама встала и говорит: «Костя говорит, что ты его бьешь. Вот этот мальчик, Влад, у нас занимается плаваньем, этот ходит на борьбу, этот на дзюдо, и я вот, видишь, какая крепкая. И если еще хоть раз, то тебе не поздоровится!». Фактически учительница создала почву для травли. Разве могут 8-летние дети отследить, что вот, действительно, сейчас Костю нужно защитить, и не получится ли группового избиения?» – переживает мама мальчика.
Сами не разберутся. Севастополь планирует защитить жертв травли на уровне закона
В отличие от конфликта, который всегда имеет временный характер, травля может длиться годами. По словам психологов, даже перевод жертвы буллинга в другую школу ничего не меняет. Чувство жертвы преследует его во всех школах, формируется виктимность. При этом буллинг охватывает весь коллектив: при травле страдает не только жертва, но и агрессоры, и свидетели. Наблюдающие находятся в состоянии постоянного стресса, они боятся, что тоже могут стать объектом травли, и пытаются угождать агрессорам, чтобы на них не переместился фокус буллинга. Замечено, что в классах, где происходит травля, снижается успеваемость, так как в состоянии стресса детям сложно учиться. Во взрослой жизни агрессоры, которые чувствовали свою всесильность в школе, могут как стать асоциальными личностями, так и испытывать трудности во взрослых коллективах, где им дадут отпор.
Жертва и сама может стать агрессором в новом коллективе, как это стало с Анастасией. При переводе в новую школу девочка попала в класс, где школьники были разделены на две группы: те, кто травит, и те, кого травят. Девочка устала от роли жертвы и присоединилась к первым.
«Многие дети даже не догадываются, что они могут обратиться за помощью. А, возможно, они просили помощи, а взрослые сказали: «Вы сами разберетесь. Ты что, не можешь дать сдачи?». Дают какие-то советы, которые в травле не работают. Это основная ошибка, которую совершают взрослые, когда факт травли в коллективе становится известен, – «оно само пройдет». Нет, не пройдет. Травля не прекратиться никогда, если ее не остановить», – поясняет Ирина Александренко.
Людмила, мама 8-летнего Влада, которого травят в школе, признается, что чувствует бессилие из-за того, что не может дать ребенку рецепт, который бы раз и навсегда избавил его от нападок сверстников. Но часто родители из-за отсутствия доверия между ними и ребенком даже не в курсе, что происходит травля, а некоторые и сами усугубляют ситуацию, не понимая того.
«Буквально вчера еду в автобусе, слышу, как женщина говорит по телефону с дочкой: «Если она тебя в следующий раз оскорбит, значит, ты можешь второй раз ударить ее так же сильно в нос, и пусть течет кровь». Так мы, взрослые, даем четкий вектор поведения нашим детям. Нужно еще обучать родителей, как реагировать на конфликты и травлю детей», – говорит Аида Менанова.
К сожалению, буллинг как понятие в законодательстве не урегулирован. Этот термин начал встречаться только с 2016 года в некоторых методических рекомендациях Минобразования и Минздрава и на сегодня не зафиксирован в нормативно-правовых актах. А потому за буллинг нет и ответственности – она не установлена ни Кодексом об административных нарушениях, ни Уголовным кодексом РФ. Общественная палата Севастополя рассматривает возможность выхода с соответствующей законодательной инициативой на федеральный уровень. Если это случится и проект рассмотрят в Государственной думе, агрессоры могут получить реальное наказание, а жертвы – защиту на уровне закона.