Вынесение обвинительного приговора фигуранту дела о массовых беспорядках в Москве Егору Жукову за экстремистскую деятельность в интернете не просто разделило общество на две части, но и заставило экспертов начать спор о необходимости частичной декриминализации вмененной блогеру статьи. В особенностях русского протеста и подмене понятий при поддержке обвиняемых, тонкостях законодательства и в возможных изменениях разбирался «ФедералПресс».
Напомним, блогер, студент Высшей школы экономики Егор Жуков наряду с еще несколькими людьми был задержан в рамках расследования дела о массовых беспорядках. Изначально следственными органами ему инкриминировалась статья о призывах к массовым беспорядкам, но позже обвинение было закрыто. В этот же момент Егор Жуков стал обвиняемым по делу об экстремистской деятельности в интернете. Итогом суда стал обвинительный приговор: три года условно, а также запрет заниматься администрированием сайтов (и блогов) на срок два года.
Некоторые эксперты обращают внимание на ряд особенностей при вынесении наказаний, а также говорят о сомнениях в совершенстве действующего законодательства в части деятельности в интернете.
Разделим протест и обвинения
Эксперты обратили внимание на поддержку задержанных по «московскому делу»: финальные заседания по ним проходили в один день с вынесением вердикта Егору Жукову. Различные общественные деятели и политики призывали приходить к зданиям служителей Фемиды, чтобы морально поддержать обвиняемых. Бытует мнение, что таким образом пытались оказывать давление на суд при вынесении решения.
«Дело не в том, что кто-то пытался оказывать давление на суды. Это показатель того, что суд независим, но эти люди пытаются на него давить. Другое дело: часть населения удивлена мягкостью наказания; есть мнение, что надо было и жестче. Но надо понимать: при принятии решения суд учитывал много факторов, поэтому я бы не сказал, что именно давление на служителей Фемиды привело к такому решению», – прокомментировал политолог Алексей Мартынов.
Напомним, в день вынесения вердикта по делу Егора Жукова Мещанский суд приговорил двух обвиняемых к реальным срокам. Статья была одна: 318-я УК РФ – применение насилия в отношении представителей власти. Одним из обвиняемых был антифашист, организатор музыкальных фестивалей и рабочий Егор Лесных, который был приговорен к трем годам лишения свободы. Второй – инженер Мартинцов – получил 2,5 года аналогичного наказания. Стоит напомнить, что отца двоих детей Александра Мыльникова суд приговорил к двум годам условно.
Суд согласился со следствием и решил, что во время митинга Лесных, Мартинцов и Мыльников повалили на землю сотрудника Росгвардии Максима Косова, а Лесных также ударил ногой полицейского Алексея Федорова.
«Несмотря на то что все обвинения вытекли из одних событий, они разные. Нельзя бить людей, что в форме, что без. За такие действия в отношении представителей власти наказание идет по другой статье, что сказывается на строгости наказания. Поэтому смешивать все обвинения по июльским событиям в Москве нельзя, тем более сравнивать между ними наказания», – отметил адвокат Денис Григорьев.
Эксперт обратил внимание, что фигуранты дела о нападении на сотрудника Росгвардии частично согласились с доводами следствия, а вина частично доказана записями с камер наблюдения. Александр Мыльников имел ряд смягчающих обстоятельств, повлиявших на вынесение приговора: раскаяние, а также наличие несовершеннолетних детей на содержании.
Разделяем активность в интернете и обвинения
Ряд экспертов обращает внимание, что разделять обвинения в наказании за активность в интернете стоит так же, как и по обвинениямв беспорядках в целом.
«Есть целый ряд дел, которые были заведены из-за активности в интернете. Между ними тоже не стоит ставить знак равенства», – напомнил Денис Григорьев.
Например, к июльским событиям относят и дело Владислава Синицы. Напомним, в социальных сетях он говорил о том, что нужно ловить и убивать детей сотрудников правоохранительных органов, а видео расправы отправлять родителям. Еще одного фигуранта Александра Вересова обвиняли за размещенную в интернете фотографию судьи с комментарием: «Сожгите его». Сергей Половец попал под следствие за размещение твита: «Судья К., ходи и оглядывайся, скоро тебе смерть».
«Я думаю, что многие, увидев призывы расправы над собой или своими родственниками, обратились бы в правоохранительные органы. На этом фоне обвинение Егору Жукову явно выделяется из общей массы. Угроз не было, прямых призывов к свержению режима, убийствам тоже. Кстати, даже следствие признало, что он не призывал к массовым беспорядкам, когда сменило статью обвинения. Иными словами, большинству людей вообще не понятно, за что наказали блогера», – отметил Денис Григорьев.
Эксперты обратили внимание на ряд особенностей дела, которые привели к наказанию фактически «на основе личных ощущений». Например, лингвистом был сотрудник силовых ведомств, который по образованию не филолог, он закончил технический факультет.
«Я беру Уголовный кодекс, читаю название статей, читаю, похоже или непохоже. И с точки зрения лингвистики сравниваю слова», – приводят СМИвыражение сотрудника о проведении экспертизы в рамках дела Егора Жукова.
Напомним, при вынесении решения есть еще один аспект, который указывает на личные ощущения.
«Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью», – говорится в части 1 статьи 17 УПК РФ.
Эксперты, говоря о решениях, которые выносились в России из-за активности в интернете, отмечали: «личные ощущения» в совокупности с отсутствием однозначных формулировок и наработанной практики ставят под сомнение соответствие наказаний и совершенных проступков.
«Я не берусь утверждать, виновен Егор Жуков или нет. Суд принял решение. Но наказание должно быть соизмеримо совершенному правонарушению, об этом говорит действующее законодательство. Если последствий нет, призывов к беспорядкам нет, угроз нет, то, по личным ощущениям, – уголовная статья тут, возможно, является излишней изначально, еще на уровне возбуждения дела, предъявления обвинения», – подытожил Денис Григорьев.
Алексей Мартынов также обратил внимание на разделение мнения о тяжести полученного наказания.
«Суд пришел к мнению, что можно ограничить наказание, если говорить о Егоре Жукове, условным сроком. Кто-то получил и год колонии. Тут еще надо подумать, что жестче. Получивший год колонии провел четыре месяца под следствием, то есть с учетом законодательства засчитывается восемь месяцев колонии. Более-менее хороший адвокат до Нового года добьется условно-досрочного освобождения. Или три года под условным сроком, под жестким контролем, в течение которого повторное правонарушение приведет к замене условного срока на реальный. При этом у Жукова нет осознания своей вины, он ее не признал», – прокомментировал Алексей Мартынов.
Сухой остаток экстремизма
Не секрет, что в каждой стране есть статья за высказывания экстремистского толка, которой предусмотрена определенная ответственность. После вынесения решения по делу Егора Жукова появился ряд мнений о том, что законодательство следует частично декриминализировать.
«Я считаю, что декриминализации статьи не должно быть. Большинство разговоров – инсинуации. Скажем так, часть протестной активности просто хочет выдать желаемое за действительное. Это статья из разряда норм права, относящихся к государственной безопасности. Призывы к свержению конституционного строя, призывы к экстремистской деятельности», – прокомментировал Алексей Мартынов.
Законодательство требует уточнений, говорит ряд экспертов.
«Мир не стоит на месте, а вместе с ним продолжает бурно развиваться и электронная его часть, интернет. Большая часть нашего законодательства написана достаточно давно, она регулярно уточняется пленумами и разъяснениями, но пока недостаточен опыт судебной практики. Отсюда вытекают споры и противоречия. Мне кажется, что нужно подробно предусмотреть разделение ответственности. Все-таки ограничение или лишение свободы во многих случаях смотрится достаточно жестко, это должно быть крайней мерой, скажем, при рецидиве. При этом, если обратить внимание на статью Егора Жукова, в возможных вариантах ответственности отсутствует штраф как таковой. А ведь статья разрабатывалась с учетом и линии террористической направленности, к которой большинство привлеченных не имеют отношения. Тут надо вести разговор не столько о декриминализации, сколько о введении ответственности в виде штрафа, исправительных работ. Соизмеримость наказания должна быть», – прокомментировал Денис Григорьев, говоря о том, что нужно вырабатывать объективное российское законодательство, с учетом страновых особенностей, в том числе и менталитета.
Отметим, что эксперты регулярно обращают внимание на западную практику, на которую часто ссылаются при желании внести изменения в ту или иную статью.
«В ряде европейских стран, на которые указывает часть общества, по подобным обвинениям можно получить и более жесткие сроки. В Британии не так давно за пост в социальных сетях гражданин получил 15 лет заключения. Когда говорят, что наказывают за слова, важно понимать: ответственность наступает за содержание. Так во многих странах. В полном объеме реализуется принцип свободы слова – у одного человека есть право высказаться, а у государства есть обязанность привлечь к ответственности, если нарушено законодательство. Свобода слова подразумевает ответственность за сказанное», – подытожил Алексей Мартынов.
Зарубежный опыт свободы слова
В Швейцарии, например, можно получить огромный штраф за оценку в интернете. Суд приговорил в этой стране местного жителя к штрафу в размере тысячи франков за лайк в Facebook. Он положительно оценил комментарии активистов, обвинявших главу ассоциации по защите животных в расизме.
Достаточно жесткая практика есть и в США. Житель Алабамы предложил «достать Обаму цианидом». Такое сообщение стоило автору года в местной тюрьме. Еще один американец написал твит: «Обама, я убью тебя»,– и угодил за решетку на 16 месяцев. В Лас-Вегасе пользователь соцсетей предложил «всем достать пушки и пристрелить конгрессменов, сенаторов и Обаму». За такое высказывание ему грозит ответственность – пять лет тюрьмы или штраф в 250 тысяч долларов США. Угрозы президенту, в том числе и через интернет, считаются в Америке тяжкими преступлениями.
В 2015 году за фразу: «Готовься умереть, Обама»,– американец попал в места заключения на 18 месяцев. Кстати, бывший дворецкий кандидата в президенты США Дональда Трампа вызвал пристальное внимание спецслужб после призывов в «Фейсбуке» «расстрелять Обаму как вражеского агента». Расследование «противоправной деятельности» бывшего приближенного Трампа продолжается.
Есть показательный пример и из Ирландии: гражданин опубликовал у себя на странице пост, в котором назвал короля Нидерландов Виллема-Александра убийцей, вором и насильником. Мужчину приговорили к 30 дням тюрьмы. Но ему повезло: суд затем сократил наказание на 16 дней, а поскольку 14 он уже провел на момент вынесения приговора в тюрьме, мужчину отпустили прямо в зале суда.
В апреле министр юстиции Ард ван дер Стар заявил, что Нидерланды отменят закон, согласно которому оскорбление главы иностранного государства наказывается в соответствии с Уголовным кодексом. Но оскорблять собственного главу государства будет по-прежнему запрещено по закону, действующему еще с 1881 года. За это предусмотрено максимальное наказание в виде пяти лет тюрьмы или штраф в размере 20 тысяч евро. Всего с 2000 по 2012 год 18 человек проходили в качестве обвиняемых по этому закону, и половина были признаны виновными.
«Если же говорить о западной практике, то возможность понести наказание в виде штрафа, а не содержания в тюрьме, условного срока – достаточно большой плюс для всех сторон. Государство получает пополнение казны, что поможет компенсировать затраты следствия. Человек фактически остается на свободе и не теряет часть жизни в тюрьме. При этом в случае повторного правонарушения он все же будет помещен под арест. Важно четко законодательно прописать барьер, какое нарушение может быть наказано штрафом, а какое – нет», – подытожил Денис Григорьев.
Фото: ФедералПресс / Виктор Вытольский, Евгений Поторочин