Мировые цены на нефть загадочным образом меняются с выгодой для США: когда снижается добыча нефти в Америке, мировые цены растут, и наоборот. Своим мнением о скачках цен на мировом рынке с «ФедералПресс» поделился доцент финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков:
«За несколько недель января Brent упала почти на 25 %, а Urals – ниже 3,4 тыс. рублей за барр. Причиной назначили коронавирус, а технический комитет ОПЕК+ выступил с инициативой снизить добычу на 600 тыс. барр./д. Россия принимать решение в режиме форс-мажора отказалась. Однако цены вопреки прогнозам вновь выросли до 59 долларов, а потом вновь опустились до 53 долларов.
В перерыве между ценовыми скачками в Минэнерго России прошло совещание по вопросу экстренного сокращения добычи нефти, предложенного техническим комитетом ОПЕК+.
На мировые цены оно никакого влияния не оказало, зато продемонстрировало, как устроен лоббистский механизм в нефтегазовой отрасли страны и кто в ней хозяин.
В совещании участвовали представители всех российских нефтяных мейджеров («Газпром нефть», Лукойл, «Сургутнефтегаз», «Роснефть»). За сокращение однозначно выступил «Сургутнефтегаз», у которого добыча стагнирует естественным образом, и «Лукойл», реализующий в последнее время стратегию выхода в кэш. Против сокращения оказалась только «Роснефть», которая вынуждена из-за сделки с ОПЕК тормозить свои инвестиционные проекты».
Решающим стало выступление главы НОВАТЭК. Леонид Михельсон, выразившийся в том духе, что предложение ОПЕК о сокращении следует поддержать. А все из-за того, контракты НОВАТЭК на поставку СПГ в Европу привязаны к нефтяной цене. Ранее, кстати, именно благодаря лоббистским усилиям Михельсона, из-под действия ОПЕК+ удалось вывести газовый конденсат.
Что бы не решили представители российского ТЭК, становится очевидно, что причиной скачков является не эпидемия и не сделка ОПЕК+.
Саудовская Аравия сегодня выступает в роли главного драйвера сделки ОПЕК+ по сокращению добычи нефти. Эр-Рияд с момента заключения в 1944 году «пакта Куинси» является фактическим доминионом Вашингтона, и ни разу не выступал на энергорынке против воли США. Ключевой игрок здесь Вашингтон, который обладает «контрольным пакетом» во всех секторах мирового энергорынка.
Казалось бы, падают цены – добыча в США тоже снижается, растут – растет и добыча. Однако данные Baker Hughes говорят об обратной зависимости: падает добыча в США – цены растут; растет – падают цены. Не добыча внутри США следует за мировыми ценами, а мировые цены подчиняются внутриамериканской добыче, которая действует как демпфер.
Как работает американский механизм контроля? Когда Америка наращивает внутреннюю добычу, снижает объем внешних закупок и увеличивает стратегические резервы, рынок затоваривается. Совокупность этих факторов вкупе с биржевой спекуляцией неизбежно ведет к обвалу цен.
Важно понимать, что каждый раз рост внутренней добычи в США происходил не спонтанно, а загодя, и нарастал постепенно. Это исключает версию оперативного (рефлекторного) реагирования на определенные события. Речь идет о плановых действиях мирового регулятора с хорошо просчитанными последствиями.
Материальный результат один: созданная с нуля дорогостоящая СПГ-индустрия. Последние 50 лет темпы роста газовых запасов в два раза превышали рост нефтяных. Уже можно констатировать, что идет смена глобального энергетического лидера.
Переход с нефти на газ мы наблюдаем в режиме реального времени, и предсказать его итоги пока сложно. Единственным объяснением стратегии США может быть только создание нового глобального рынка газа по аналогии с созданием современного рынка нефти, который был сформирован в 1973-1986 годах.
Удерживая в своих руках фондовый механизм и сохраняя контроль над товарным рынком, Вашингтон может делать с ценами все что хочет.
Фото: pxhere.com