Губернатор Ненецкого автономного округа Игорь Кошин рассказал корреспонденту РИА «ФедералПресс» о том, как субъекту живется в условиях санкций Запада, реально ли создать единый стандарт благополучия для всех регионов, а также почему до сих пор не принят федеральный закон «Об Арктической зоне».
Игорь Викторович, удалось ли НАО преодолеть последствия экономического кризиса? Как вы сегодня оцениваете состояние экономики региона?
Безусловно, для нас это было очень непростое время, но благодаря слаженной работе и оперативно принятым решениям нам удалось, во-первых, сохранить объемы по выплате заработной платы, во-вторых, сохранить прежний уровень социальной поддержки населения. Это, наверное, самое важное достижение. В марте мы получили статистические данные по итогам прошлого года, где по многим параметрам наш регион занимает лидирующие (с первого по третье) места среди всех субъектов страны.
Бюджет вашего субъекта сократился на треть. С какими причинами это связано? Это ведь очень серьезная цифра.
Произошла очень простая вещь: в 2016 году мы недополучили налог на прибыль. Это случилось, потому что бюджет округа сильно зависит от цен на нефть. Всего у нас три основных статьи дохода: налог на имущество, НДФЛ и налог на прибыль, по которому в прошлом году провалились нефтяники. Цены на нефть рухнули, соответственно, нет прибыли. И еще одна часть доходов нашего бюджета поступает от Харьягинского СРП, с которым у округа действует соглашение о разделе продукции. Так вот если в 2014 году бюджет от него получил 7 млрд рублей, в 2015 – чуть больше 6 млрд, то в прошлом году – всего 2 млрд. Получается, что около 4 млрд мы недополучили с Харьяги и еще порядка 2 млрд с налога на прибыль.
Ситуация осложнялась еще тем, чтов округе две трети трудящегося населения заняты в бюджетной сфере: либо в МУПах, либо в предприятиях с муниципальной или государственной собственностью, которые тоже зависят от бюджета. Поэтому, естественно, мы сокращали, оптимизировали расходную часть бюджета, одновременно создавали условия для развития малого бизнеса для того, чтобы люди имели возможность трудиться не только в бюджетной сфере. Сейчас могу сказать, что нам удалось стабилизировать ситуацию. В пошлом году как эффективный субъект по управлению мы получили грант Минфина на 349 млн рублей.
Есть ли шанс вернуться на прежний уровень экономического развития?
В ближайшей перспективе мы не уйдем от зависимости цен на нефть, но свести к минимуму колебания, которые происходят из-за этого, обязаны. Поэтому сегодня среди задач, которые мы себе ставим – изменение структуры занятости населения и диверсификация экономики.
Помимо всего прочего мы имеем два положительных момента: растущую добычу объемов нефти и сохранение на очень высоком уровне, свыше 100 млрд рублей, объема инвестиций. Безусловно, эти инвестиции вкладываются в основную для региона нефтяную отрасль.
Как оцениваете ситуацию с госдолгом региона? До кризиса вы говорили, что кредиты – это хорошо, потому что их можно пускать на развитие. Сейчас ваше мнение не изменилось?
И сегодня заемные средства мы пускаем исключительно на развитие. Они вкладываются в строительство жилья и объектов социальной инфраструктуры. Более того, сейчас округ учится активно привлекать федеральные средства. В прошлом году из федерального бюджета по различным программам нам удалось привлечь свыше миллиарда рублей. С помощью этих денег сегодня мы строим школу, детский садик, возобновили строительство автомобильной дороги Нарьян-Мар – Усинск. Это тоже большое наше достижение.
Поэтому могу сказать, что ситуация с госдолгом для нашего субъекта некритичная. Конечно, есть регионы, где он превышает 100 % доходной базы, потому что увеличиваются расходы на его обслуживание. Но понятно и то, что регионы берут кредиты не потому, что им нечем заняться, а потому что уменьшается налогооблагаемая база. Вот вам простой пример. У нас бюджет округа 18 млрд рублей. Мы недополучили 6 млрд рублей, одномоментно я никогда не сокращу бюджетную строку расходов на эту сумму. Это просто невозможно. Поэтому, конечно, мы не могли обойтись без кредитования, чтобы не остановить текущий бюджетный процесс. Три миллиарда пришлось восполнять кредитами, еще на три миллиарда мы перераспределяли расходную часть бюджета.
Как бы вы в целом оценили ситуацию с санкциями? Есть ли в ней плюсы, о которых говорят некоторые эксперты? Есть ли у вашего региона свой рецепт выживания в этих условиях?
От санкций есть один большой плюс: и регионы, и страна в целом становятся сильнее. Мы восполняем тот недостаток продукции, которую раньше мы покупали за границей. Мы сами занимаемся ее производством.
Не случайно первый, кто от санкций выиграл, это сельскохозяйственная отрасль. Импортозамещение идет по полной программе и, конечно, это здорово, что в России появляются дополнительные рабочие места. И самое важное, что рубль, заработанный в стране, тратится на ее территории. То есть, когда мы покупаем швейцарский сыр, мы деньги отдаем туда. А когда мы покупаем кубанский сыр, то деньги остаются в стране. Это то, к чему сейчас стремимся в округе, где мы субсидируем очень многие виды продукции. Минусы санкций в том, что Россия сегодня владеет не всеми технологиями.
У каждого региона свой рецепт. Для нашего округа это время возможностей. До 2015 года мы жили в условиях, когда у бюджета ежегодно на счетах осталось до 1–2 млрд. Понятно, что эти годы нас разбаловали. Сейчас мы вынуждены становиться эффективными: считать каждый рубль, брать на себя ответственность при принятии решений. Мы четко расставляем приоритеты. То есть, если раньше хватало все сёстрам по серьгам и еще сверху оставалось, и не знали куда деньги деть, то сегодня другая ситуация. Серьги достаются тому, кому они нужнее.
На федеральном уровне сейчас звучит тема необходимости появления стандарта благополучия – качества жизни для регионов. На ваш взгляд, насколько это возможно с учетом особенностей каждого субъекта?
Все зависит от того, что вкладывать в этот стандарт благополучия. Безусловно, главная задача любого федерального чиновника, губернатора – повышение качества жизни людей. Вы правильно говорите, что она складывается из разных факторов – медицинская помощь, образование, городская среда проживании, культура, досуг, спорт, рабочие места, социальная составляющая… Но мы же понимаем, что у нас огромная территория страны. Например, Ненецкий автономный округ входит в Арктическую территорию. И мы при всем своем желании не создадим такую же качественную среду жизни, как в климатически более благоприятных районах. И понятно, что в условиях Крайнего Севера с такой численностью населения мы не сможем создать такие же условия, например, по здравоохранению, наличие такого количества квалифицированных врачей мы физически не сможем обеспечить. Поэтому создать единый стандарт сложно. Но он нужен, например, по оплате труда, транспортной доступности, по наличию учреждений образования и здравоохранения, культуры и так далее. Это я разделяю и поддерживаю.
В Минфине недавно заявили, что российские регионы получат в следующем году 300 миллиардов рублей, если будет проведен налоговый маневр с сокращением страховых взносов. Как вы оцениваете это заявление, насколько это реально?
Безусловно, федеральному ведомству виднее, так как оно владеет ситуацией по всей стране, по всем регионам. Я могу сказать про округ. Мы только учимся получать федеральное финансирование. Как я уже сказал выше, в прошлом году мы привлекли свыше миллиарда рублей, участвуя в тех или программах. Без этого мы заморозили бы в округе все стройки. Поэтому чем больше у федерального ведомства будет возможностей помогать регионам, тем лучше.
Если вернуться к НАО, как изменилась жизнь региона после того, как в 2015 году округ вернул себе значительную часть полномочий от Архангельской области?
Во-первых, сократилось количество уровней власти, во-вторых, на 24 % сократились расходы на эту пресловутую власть. В деньгах это исчисляется сотнями миллионов рублей. В-третьих, ушла возможность искать причины тех или иных сложностей извне. Раньше можно было говорить, что это полномочия не наши, и тут мы ничего не сможем сделать. А сейчас вернулись не только полномочия, но еще и ответственность и, пожалуй, это самое главное.
Как простой пример этих перемен, мы возобновили строительство дорог. Раньше эти полномочия были у Архангельской области, и не метра не строилось. Сейчас мы получаем федеральное финансирование напрямую. Поэтому, конечно, наша жизнь существенно изменилась.
Есть ли у НАО перспектива стать полностью самостоятельным субъектом?
У нас сегодня с Архангельской областью подписан договор и никаких проблем во взаимоотношениях нет. Мы четко разделили сферы ответственности, поэтому сразу после подписания мы стали ближе, так как у нас ушел финансовый спор. Сейчас отдельные управления у нас находятся в Архангельске. Это единственная сложность. С другой стороны, чтобы иметь полноценные федеральные ведомства на своей территории, нам тогда нужно будет строить второй город.
Если говорить об Арктике, что дало округу то, что он был полностью включен в состав этой территории? Удалось ли вам реализовать какие-то проекты в этом направлении? Можно ли говорить о каких-то итогах?
Думаю, что итоги подводить рано. В округе сегодня мы двигаем большой федеральный проект: строительство порта с железнодорожным сообщением в Индиге. Буквально недавно мы получили положительное заключение по декларации этого строительства. Кроме того, Индига вошла в набор стратегических проектов, одобренных федеральной арктической комиссией. Это строительство – главная цель в данном направлении. Но также мы ждем от Государственной думы и от Совета Федерации принятия федерального закона «Об арктической зоне».
Разговоры о нем идут уже годами, но закона нет. Как вы это объясните?
Закон сложно сделать практичным, потому что Арктика – это тяжелые климатические условия, это большая ресурсная база и люди, которым нужна особая социальная поддержка. Увязать все интересы воедино очень сложно, но это необходимо сделать, поэтому над этим законом идет такая длительная кропотливая работа. Закон не должен носить рамочный характер. Понятно, каждый регион арктической зоны пытается лоббировать свои интересы. Задача в том, чтобы интересы каждого субъекта отражали общенациональные интересы страны.