В Челябинской области почти у 17 тысяч человек в 2018 году впервые выявили рак. Самый распространенный вид злокачественных новообразований – рак легкого. При этом у тех, кто сталкивается с недугом, зачастую возникает желание обратиться к народной медицине. Почему этого делать ни в коем случае нельзя, рассказала заведующая отделением противоопухолевой лекарственной терапии Челябинского областного клинического центра онкологии и ядерной медицины (ЧОКЦОиЯМ), лучший онколог региона по итогам конкурса, проводимого Минздравом в 2019 году, Наталья Фадеева.
«Опухоль умеет «обманывать» иммунитет»
Наталья Владимировна, какие направления противоопухолевой лекарственной терапии в лечении онкологических заболеваний представлены в нашем регионе?
— Противоопухолевая лекарственная терапия – всеобъемлющее понятие, которое можно разделить на несколько направлений. Первое – классическая химиотерапия, второе – таргетная терапия (с английского target – мишень), или прицельная. Ее можно сравнить по принципу воздействия с антибактериальной, когда к каждой конкретной бактерии (раковой клетке) подбирается свой антибиотик (препарат). И третье большое направление – онкоиммунотерапия. Кроме того, наше отделение занимается сопроводительной терапией. Это лекарственные препараты, которые помогают пациенту переносить лечение проще, комфортнее, спокойнее. Человек сохранен социально, может ходить на работу, комфортно чувствовать себя дома. К ним относятся не только обезболивающие, но и препараты, которые контролируют тошноту, рвоту, снижают токсические реакции каких-то конкретных лекарственных веществ, работают в виде компаньонов.
Классическая химиотерапия – это обязательно капельницы?
— В классической химиотерапии мы используем лекарственные вещества, которые могут препятствовать делению опухолевой клетки и вызывают ее гибель. Химиопрепараты бывают в таблетированных или инъекционных формах. Лекарство вводят внутривенно, внутримышечно, в полости (в мочевой пузырь, брюшную полость, полость перикарда – оболочки сердца). Иногда их используют в комбинациях, иногда по одиночке.
Как понять, сработает ли лекарство в конкретном случае?
— Все медикаментозные препараты используются только по назначению врача. Только он знает, каким действием обладает каждое лекарство. Кроме того, все лекарства проходят в обязательном порядке сертификацию и клинические исследования. Сначала фармацевтическая компания создает молекулу, в теории предполагая, что она удачно сработает. Но в реальности оказывается все по-другому. Коко Шанель из десяти вариантов синтезированных для нее духов выбрала только один – пятый. Так и в науке онкологии: из большого числа разных молекул сработают лишь единицы.
Тогда на вывеске учреждения появится гордая фраза: «Я лечу рак». В это верит каждый ученый, синтезирующий лекарства.
Каким образом проводятся клинические испытания лекарств от рака?
— Клинические исследования всегда проводятся последовательно, в несколько фаз. Процесс этот долгий и многофакторный. Во всем мире есть пациенты, добровольно участвующие в исследованиях лекарственных препаратов, осознающие всю степень ответственности. Их вклад в науку очень важен, он спасает тысячи жизней, но это альтернативный вариант. После того как становится понятно, что лекарство безопасно, оттитрована оптимально безопасная доза, начинается следующая фаза исследования – в каких ситуациях препарат будет эффективен.
На каком этапе в исследованиях могут принимать участие уже онкобольные?
— Как правило, это тот случай, когда пройдены все линии терапии и классическая медицина не может уже больше ничего предложить. Если при этом онкобольной хорошо себя чувствует и мотивирован, подходит под заданные параметры препарата – только в этом случае он может принять участие в лечении. И если вдруг оказывается, что лекарственное средство показывает отличный результат, буквально «волшебно» себя ведет, то его регистрируют уже после второй фазы исследования. Эта фаза испытаний – международная, в ней участвуют те страны мира, которые хотят при положительном результате это лекарство потом использовать. В нашей стране Минздрав РФ дает добро фармкомпании на проведение определенной программы на территории России. У нас есть клиники, которые имеют квалифицированную базу, профессиональную реанимацию, специалистов. Они могут не только осуществлять рутинную лечебную деятельность, но и заниматься исследованиями. Вся информация об этом есть на сайте Минздрава – желающие могут зайти и посмотреть, есть ли какие-то исследования, подходящие для них, или нет.
Как работает таргетная терапия?
— Чтобы это понять, надо разобраться с самой сутью болезни. Дело в том, что у опухоли есть одна задача – она все время растет. Но, в отличие от здоровых тканей, она не дифференцируется. Что это значит? Наши стволовые клетки в костном мозге –родоначальники двух важных направлений: кроветворения и создания тканевых органов. Изначально стволовая клетка не имеет собственного «лица», она – незрелая, способна только самообновляться, образуя новые стволовые клетки, делиться и специализироваться. Так постепенно стволовая превращается в зрелую клетку – органов и тканей, которая в свою очередь выполняет уже ту функцию, которая на нее возложена. Развитие самых сложных организмов начинается с одной стволовой клетки – зиготы.
А опухолевая клетка просто делится, не выполняя никаких функций, – это ее чистое хулиганство. Есть один случай в мировой практике: чернокожая американка Генриетта Лакс в 1960-х годах умерла от рака шейки матки. В ходе лечения у нее взяли материал для исследований. Ее опухолевые клетки отправили в лаборатории разных стран мира для сравнения, и они делятся до сих пор!
Так вот, таргетная терапия – это лечение препаратами, которые блокируют рост и распространение опухолевых клеток посредством воздействия специфических молекул. Она так и называется – молекулярно-прицельная – и основывается на определенных особенностях опухоли. Как правило, раковая клетка все-таки не теряет до конца свою схожесть с тканями, из которых выросла. Это ее ахиллесова пята, слабое место. Лекарство целится и попадает именно в него, воздействуя на опухоль. Сейчас таких препаратов много, и постоянно ведется разработка новых лекарств.
И еще одно направление – онкоиммунотерапия. Чем она отличается от других методов противоопухолевой лекарственной терапии?
— Опухоль умеет «обманывать» иммунитет и уклоняться от его действия. Механизм иммунотерапии рака заключается в том, что препарат позволяет иммунитету увидеть опухоль и уничтожить ее. До конца не ясно, почему одним пациентам иммунотерапия помогает, а другим нет. За открытие в этой области в 2018 году вручили Нобелевскую премию по медицине. Американцу Джеймсу Аллисону и представителю Японии Тасуко Хондзе удалось добиться активации иммунного ответа за счет создания антител-ингибиторов контрольных точек. Химиотерапия и таргетная терапия либо напрямую убивают опухолевые клетки, либо вмешиваются в их процессы, что тоже приводит к их смерти. Иммунная терапия не обладает самостоятельным противоопухолевым эффектом – она заставляет иммунные клетки убивать опухоль. В англоязычной литературе об этой терапии пишут, что она «снимает иммунитет с тормоза».
В остальных случаях применяется другое химиотерапевтическое лечение. Кроме того, химиотерапию используют в сочетании с другими видами лечения и как запасной вариант, если иммунная или таргетная не дали результатов.
«Целители используют ядовитые травы»
Часто люди в поисках способов вылечиться от рака обращаются к народной медицине. Это может навредить лечению?
— Однозначно да, это может навредить лечению, и главное, – для человека обращение к народной медицине может стать фатальной ошибкой. Дело в том, что народная медицина основана на использовании различных веществ растительного природного происхождения. Титровать дозу из растений в домашних условиях невозможно. При этом народные целители используют в том числе и ядовитые травы. Понять, какова концентрация яда в том веществе, который изготовил этот целитель, невозможно.
И второй момент: эти яды оказывают сильное токсическое действие. Используя их, человек влияет на состав крови, на работу печени и других органов – никто точно не знает, как действуют эти «лекарства». А если их комбинировать с традиционным лечением и без одобрения врача (а я не думаю, что кто-то из нас, онкологов, мог одобрить такое), то для пациента это может привести к трагичным последствиям.
Часто ли вы сталкиваетесь с тем, что люди пытаются вылечиться нетрадиционными методами?
— Понимаете, когда пациент делает это тайком от нас, мы можем об этом только догадываться. Но когда мы сталкиваемся с неожиданными и нежелательными явлениями, которые не прогнозировались в лечении, тогда пациент иногда сознается, что принимал что-то самостоятельно. А иногда и нет!
Вы предупреждаете перед началом лечения, что использование народной медицины может стать губительным?
— Все задают вопрос о нетрадиционных методах лечения. Очень много родственников спрашивают: можно или нельзя. И всегда говорим одно и то же – этого делать не нужно. Но у многих есть собственное мнение. Люди поступают так, как считают правильным. Это их выбор.
Есть ли те, кто отказывается от химиотерапии, боясь ее последствий?
— Есть люди, которые отказываются от лечения в силу своего невежества. С ними мы говорим о пользе терапии, о том, что она может если не вылечить, то значительно продлить жизнь. К раку надо относиться как к хроническому заболеванию, которое требует длительного контроля. Мы же знаем, что диабет или гипертонию вылечить нельзя, но человек с этими болезнями живет и чувствует себя достаточно комфортно. Рак именно так и стоит рассматривать. Если нам удается объяснить это и пациент слышит доктора, принимает тот факт, что у него есть болезнь, и мотивирован на то, чтобы бороться, то он соглашается.
А если человек не принимает не просто лечение, но даже сам факт болезни, мы ничего не можем сделать – это в любом случае добровольный выбор. И иногда он бывает именно таким.
Часто пациенты жалуются на то, что врачи ничего не объясняют им, не рассказывают о ходе лечения. Почему так происходит?
— Мы в своей жизни сталкиваемся со множеством трудностей, и проблемы со здоровьем – лишь одни из них. Природа заложила в нас удивительные адаптационные механизмы, благодаря которым мы все примерно одинаково откликаемся на какую-то сложность. Есть несколько этапов прохождения стресса – любого, в том числе и болезни.
Первый – это тревожная реакция: страх, паника, уныние. Затем наступает стадия сопротивления. В этот момент человек задает себе много вопросов: почему я, за что, кто в этом виноват. На третьем этапе кажется, что битва проиграна, сопротивление бесполезно, ничего уже нельзя сделать. Четвертый этап – решающий. Принять болезнь, осознать себя в ней и принять решение, готов ли ты двигаться дальше. Что ты будешь с этим делать, как себя вести? Опять же, все очень по-разному для себя отвечают на этот вопрос.
Есть и пятый этап. Ты идешь по этому долгому пути жизни, но в конце у него есть финальная точка. Не важно, с чем она связана – болезнь, несчастный случай или что-то еще. Смириться с тем, что она есть и будет, человек не может. Когда эта точка становится все более очевидной и понятной, когда медицинская помощь все меньше и меньше действует, а болезнь все больше и больше прогрессирует, тогда не все, что говорят человеку, он слышит, понимает и принимает. В этот момент пациенты особенно остро чувствуют, что остаются один на один со своей болезнью.
В чем же главный секрет терапии онкологических заболеваний?
— В мотивации. Если человек сконцентрировался, поставил перед собой четкие задачи, он уже помог нам, онкологам, чтобы мы могли помочь ему. Тот, кто собрался, выполняет инструкции и рекомендации и делает так, как мы ему подсказываем, однозначно лучше справляется со всем нежелательными явлениями, с которыми сталкивается во время терапии. От настроя пациента зависит очень многое.
Фото: ЧОКЦОиЯМ