Тюменский сценарист и второй режиссер кино Мария Миць, у которой летом прошлого года обнаружили рак, честно рассказала, почему предпочла лечение в родном городе заграничному и можно ли быть счастливым, имея смертельно опасный диагноз. Своим примером она показывает другим больным, что смириться – это не значит сдаться, а путь к излечению начинается с отказа от борьбы
Редко кто-то обращается к врачам с просьбой найти злокачественную опухоль. Обычно это происходит случайно, например, во время медосмотра или тогда, когда припекло. И все признаются: они жалеют, что не обследовались раньше. Как было у тебя?
— Это не совсем мой случай. Я склонна прислушиваться к своему телу, и, если что-то начинает работать не так, как обычно, сразу ищу причину. Поэтому в целом за собственным здоровьем следила внимательно всегда. На уплотнение в груди обратила внимание, находясь в отпуске. А, вернувшись в город, моментально побежала к врачу.В глубине души я уже знала, что это, но требовалось подтверждение врача. Сначала все выглядело, как обычное уплотнение у женщин моего возраста, но какое-то профессиональное чутье моего доктора сработало, и мне сделали более расширенные исследования, где и нашли злокачественные клетки. Считаю, что ответственность за здоровье лежит на нас самих, поэтому нельзя полностью перекладывать ее на докторов. Никто, кроме самого человека, не знает собственный организм лучше.
Узнать о том, что в теле появилось такое серьезное заболевание – само по себе стресс. Это может надолго выбить почву из-под ног. Как вообще можно переварить такую новость?
— Сложно бывает в начале. За себя могу сказать, что первая пара недель в статусе онкобольной прошла как в тумане: я на автомате сдавала анализы, что-то бесконечно проверяла. Но при этом не знала, что будет дальше и как с этим справляться. Понимаешь, самое страшное – это ощущение того, что ты абсолютно не контролируешь ситуацию. Вспоминаю тот период как самый напряженный за всю историю болезни. После того как врачи презентовали план лечения, все стало проще. Именно тогда происходит некий щелчок, становится видна цель – выздоровление, средства – схема препаратов. И остается только отправиться по этому пути.
Радоваться нельзя огорчаться
По сути диагноз, поставленный тебе, изменил не только твою жизнь, но и отразился на твоих близких. Не так-то просто услышать от близкого: «Знаешь, у меня рак».
— Если приходится сообщать такое родным, то нужно быть готовым к шоку и слезам как минимум. Однако в нашей семье жалость – это не то чувство, которое принято проявлять. Мы можем друг за друга в клочья разорвать зубами кого угодно, но при этом никто не будет другому говорить: «Бедная ты, несчастная, давай вместе поплачем». Конечно, если возникают печаль и грусть, то их надо пережить. Однако жалость – это очень деструктивно.
Я постепенно училась жить в новых обстоятельствах, и мои близкие делали это вместе со мной. Приходилось много разговаривать. Без этого в подобной ситуации никак. Нужно быть готовым к тому, что реакция может быть разной: от суетливой деятельности до полной отстраненности.Однако неправильно делать вид, что никакой болезни нет или, тем более, начинать ожесточенно с ней сражаться: агрессия рождает агрессию и страх, а отрицание может привести к бездействию. Оба случая, как мне кажется, опасны сами по себе, поэтому вопрос принятия очень важен.
Принять – подразумевает отказ от борьбы. А как же настрой на излечение?
— Это немного разные вещи. Я не борюсь со своей болезнью, я живу с ней и учусь сотрудничеству. Такой шаг необходим каждому, кто столкнулся с подобным диагнозом, чтобы лечение не уходило в минус. Существует множество техник: медитация или работа с психологом, в группе или индивидуально. Я выбрала наиболее подходящий мне вариант и практиковала его. Миг, когда смогла ощутить принятие ситуации, запомнила как один из самых счастливых, как бы странно это ни звучало. Я задыхалась от того, как мне хорошо, как я люблю каждую секундочку своей жизни.
При этом погрустить тоже бывает нужно. Я иногда расстраиваюсь, реву, психую из-за своей лысой головы, но это всего лишь эпизоды моего онкопути. Я живой человек и позволяю себе испытывать подобные чувства.
Не хороните себя раньше времени
Рак принято называть чумой XXI века. Несмотря на то что сейчас многие формы онкологических опухолей успешно поддаются лечению, люди считают, что, если ты имеешь в своей карте подобный диагноз, ты практически обречен.
— Да, действительно в нашем обществе из онкологии создали страшный бренд. Как будто каждый, кто ею болен, автоматически перестает быть человеком и готовится умирать. Но ведь это не так! Есть множество других заболеваний, которые приводят к смерти, да любая простуда может стать причиной трагедии! Однако их не принято так бояться.
А как же обследования, лечение, разнообразные ограничения, ведь все это занимает огромный пласт в жизни любого больного?
— Конечно, все это вносит изменения в привычный график. Но в целом если человек захочет полноценно жить, ничто ему не сможет в этом помешать. Да, что-то стало нельзя, например, массаж, татуаж, какие-то виды физической нагрузки, но ведь многое же остается не под запретом! Вкусная еда, прогулки по лесу, общение с людьми, любимая работа – все это позволяет радоваться жизни, как и прежде.
Безусловно, ситуации бывают разные, и если больничный необходим, то пусть он будет. Но не нужно при этом ложиться, страдать и помирать раньше времени. Замечала, что такое расположение духа часто наблюдается у онкобольных. Большинство разговоров в палате диспансера превращается в соревнование: кому хуже, кому страшнее, кому больнее. Слушать это выше моих сил. Бывали случаи, когда избежать диалога не удавалось, и мне начинали в красках расписывать, какую боль я начну вскоре испытывать. Такое нужно сразу пресекать. Я воспринимаю лечение как исцеление. А слышать о том, что мерзкая химия – это яд, что все это губительно для организма, мне странно.
У нас за пациентом закрепилась этакая пассивная роль. Вот я вам сдался – теперь делайте со мной что хотите, лечите, колите, оперируйте. Только сделайте что-нибудь! А ты предпочла совершенно другой подход?
— Людей, готовых активно участвовать в собственном исцелении, не перекладывая всю ответственность на врача, вокруг становится все больше. Я вижу их в онкодиспансере, получаю их сообщения в соцсетях. Можно качать права, крича, что все вокруг тебе обязаны, а можно быть в тесной связке с медперсоналом, помогая ему. Путь в выздоровлении врачи с пациентом проходят вместе, но ключевая роль отводится все же пациенту. Задавать вопросы, интересоваться схемой лечения, возможно даже, менять врача, если что-то не устроило, – все это только ускорит процесс выздоровления. Должно быть полное доверие. Важно уяснить для себя: вам с этим телом жить и вам выздоравливать. Врачи должны делать свою работу качественно, грамотно, профессионально, но и ты обязан им помочь, насколько это возможно.
Однажды в диспансере произошел такой случай. Перед операцией анестезиолог поинтересовался у женщины, вместе с которой мы находились в одной палате, есть ли у нее аллергия на какие-либо препараты.Та ответила утвердительно про аллергию на анестезию, но не смогла сказать, на какую именно, потому что «ей никто не сказал принести выписки с собой». Я сама позвонила в больницу, где она лечилась ранее, связалась с ее дочерью и уже к вечеру необходимая документация была в нашем отделении. Но ведь так быть не должно! Как можно не владеть информацией, от которой зависит твоя жизнь?
Здесь больше возможностей
Ты сознательно предпочла остаться на лечение в родном городе. Не возникало ли мыслей об иностранных клиниках, например?
— На самом начальном этапе я запросила программы лечения моего заболевания в Питере и Израиле. Получив же их, поняла, что лечат везде одинаково. Да, различаются комбинация препаратов, количество капельниц, но по сути это примерно одни и те же схемы. Теперь же, зная ситуацию изнутри, убедилась, что в нашем городе для лечения онкобольных существует гораздо больше возможностей, чем принято считать. Блестящие доктора, современные препараты, высокий уровень оборудования – это действительно наши реалии. Не исключаю, что кому-то чисто психологически легче проходить лечение за границей.
Конечно, есть и особенности. Так, здание, в котором находится онкодиспансер, очень старое. Да, там чисто, видно, что регулярно проводится косметический ремонт, но сама обстановка ничего кроме тоски и уныния не навевает. О каких стенах, которые и дома помогают, можно говорить?
Знаю, что в Тюмени вскоре появится новый корпус онкодиспансера. И мне бы очень хотелось, чтобы в нем были предусмотрены места для отдыха, комната с книжками, например, или зона с настольными играми. Это позволит не запираться в палатах, а отвлекаться. Стульчаки на унитазах, более мягкая индивидуальная подсветка вместо ярко-белого света, в котором кожа становится зеленой, – кому-то может показаться, что это мелочи, но мелочи, свидетельствующие о заботе о пациентах.
Я не лезу с советами в том, что касается медицинских аспектов, этим пусть занимаются профессионалы. Но люди, занимающиеся проектированием, скорее всего, не в курсе нюансов, способных улучшить жизнь, а значит – и ускорить выздоровление больных. Просто потому, что они не были теми самыми больными. И дай Бог, никогда ими не будут.
Фото: Анатолий Скирпичников