Индустрия 4.0 – в последние годы не только модный термин, но и синоним цифровых технологий, которые должны сделать мир лучше. Однако, не все эксперты единодушны – глава компании InfoWatch, председатель правления АРПП «Отечественный софт» Наталья Касперская считает, что с внедрением интернета вещей торопиться не стоит – вместе с возможностями он несёт и риски, которые часто не обсуждаются. В интервью Наталья Касперская также рассказывает о том, отразились ли пандемия и карантин на цифровизации экономики; существует ли в России цифровое отставание и почему в индустрию 4.0 стоит входить крайне медленно и аккуратно.
Первая половина года и в мире, и в России прошла под знаком пандемии и выхода на удаленную работу, там, где это было возможно. На ваш взгляд, можно ли рассматривать этот период, как импульс для коренного перелома в структуре экономики, толчок для ускоренной цифровизации экономики?
— Я бы не связывала принудительный переход бизнеса на удаленную работу напрямую с экономикой, «удаленка» – это инструмент, технические методы работы. Наверное, привычные способы работы и коммуникаций после пандемии изменятся, особенно в тех компаниях, где работа на удаленке была изначально возможна и практиковалась время от времени. Преимущественно, это компании из ИТ-сферы – разработчики или системные интеграторы. Так, например, по результатам майского опроса ассоциации BISA (Business Information Security Association – ассоциации профессионалов, заинтересованных в развитии информационной безопасности), 42% опрошенных уже работали удаленно и для них переход на удаленку ничего не поменял, эффективность их сотрудников не снизилась. Некоторые компании по итогам трех месяцев удаленной работы даже решили оставить на удаленке 10-20% персонала технических департаментов. Но в целом не думаю, что удаленная работа радикально изменит структуру экономики. По основным экономическим параметрам постепенно все вернется к «допандемичным» историям.
Дала ли удаленка импульс для оптимизации каких-то бизнес-процессов?
— Те компании, которые и раньше использовали удаленку, в том или ином формате, стали ее использовать активнее. Те, кто раньше не использовал, скорее всего, откатятся обратно, в офлайновое общение. Но на структуру экономики удаленка не повлияет никак, потому что структура экономики не зависит от способов коммуникации. Что реально влияет на экономику – так это пандемия, причем в негативном смысле.
Можно ли сказать, что российский бизнес оказался готов к переходу на удаленку? К тому, чтобы использовать цифровые технологии в повседневной работе?
— Про весь российский бизнес я говорить не готова, он слишком разный. Но я участвую в рабочей группе московского правительства по поддержке предпринимательства и выработке антикризисных мер, в нее входят десятки представителей гостиниц, фитнес-клубов, салонов красоты, выставочных компаний. Им переход на удаленку никак не помогает. А вот среди IT-компаний большинство используют удаленную работу. Но для них это естественный переход, потому что они и раньше, так или иначе, использовали интернет, как способ коммуникации. С этой точки зрения российский ИТ-бизнес оказался к удаленной работе готов.
Один из нацпроектов сформулирован как «Цифровая экономика». Можно ли сказать, что пандемия стала таким стресс-тестом реализации проекта и какие выводы можно сделать о провалах, слабых местах, на которые нужно обратить внимание?
— Проект «Цифровая экономика» с пандемией и переходом на удаленку вообще никак не связан. Он очень сильно трансформировался в связи с приходом нового правительства – это фактор, который оказывает значительное влияние на изменение федеральных проектов. Сейчас его переписывают уже в четвертый раз, но пока ничего почти не внедрили. Я сужу по нашему федпроекту «Информационная безопасность» – это одно из шести направлений «Цифровой экономики», где сейчас реализовано 10%, не больше. В 2018, в первый год реализации федцпроекта делались только приоритетные мероприятия, в 2019 году не было денег – их дали только в октябре 2019 и мало что можно было успеть сделать, в 2020 году пришло новое правительство и попросило переписать федпроект. И вот мы его переписываем. Надеюсь, что с новым вариантом документа что-то сдвинется в сторону реальных результатов.
Как руководитель ассоциации разработчиков программных продуктов (АРПП) «Отечественный софт», я лично ратую за сохранение поддержки для разработчиков российского программного обеспечения, потому что ее в какие-то моменты хотели сократить и даже убрать совсем. Это очень плохо, потому что в текущих условиях российским разработчикам обязательно нужно иметь поддержку со стороны государства. Иначе они не смогут пережить нынешний кризис. И тогда о цифровой экономике можно будет забыть.
Насколько сфера IT перспективна для стартапов и молодых предпринимателей?
— Я довольно скептически отношусь к идее стартапов. Единственное место в мире, где эта модель взлетела – США. На Востоке – в Корее, в Японии, – инновации строятся вокруг крупных корпораций. У китайцев аналогично, плюс еще коммунистическая партия помогает. В Европе это либо крупные концерны, либо устоявшиеся предприятия, которые договариваются между собой. И со стартапами там тоже все не очень хорошо. С США все понятно, там генерируются денежные средства, там Силиконовая долина, венчурные инвестиции, правда, большая часть денег уходит мимо кассы. Потому что по статистике Долины 9 из стартапов 10 умирает — а это с точки зрения экономики крайне неэффективно. Гораздо лучше делать инновации внутри корпораций, которые понимают, когда и куда эти инновации приведут. Например, у нас в группе компаний InfoWatch есть четыре «дочки», которые занимаются разными направлениями. Наше основное направление «защита от утечек», но года четыре назад мы серьезно занялись тематикой защиты автоматизированных систем управления технологическими процессами (АСУ ТП). Также у нас есть направление анализа исходного кода приложений, направление защиты мобильных устройств и т.д. При этом риски смерти наших внутренних стартапов гораздо ниже, чем когда все это начинают делать два парня в гараже. Потому что у нас по каждому проекту есть четкий план и бюджет. И даже в этом случае некоторые проекты не взлетают. Но у нас пока эффективность выше 60%, что гораздо лучше, чем 10%.
Насколько Россия смогла компенсировать пресловутое «цифровое отставание» – видите ли вы тенденцию к сокращению, либо этого не происходит, и мы остаемся не в «первом эшелоне»?
— В Советском Союзе разрабатывались информационные технологии наравне с ведущими державами. Intel разрабатывал крупные вычислительные машины, у нас была своя серия вычислительных машин – примерно аналогичная. Но в 70-е годы было принято решение перейти на процессоры Intel. Не знаю, почему это было сделано – может быть это была диверсия, может глупость. После этого мы стали, во-первых, зависимыми, а во-вторых, действительно не могли делать прорывных инноваций в области процессоров, т.к. они остались разработчику. В 90-е годы технологии у нас вообще пытались максимально убить, – электронная промышленность была уничтожена почти полностью, да и с программным обеспечением у нас было не очень хорошо. Мы потеряли все свои позиции. А потом мы начали медленно выкарабкиваться, отвоевывать позиции обратно. В конце 2014 года в России был принят указ об импортозамещении в области программного обеспечения, создан единый реестр программного обеспечения для использования органами государственной власти. Сейчас этот реестр распространился и на госкомпании. Думаю, что в будущем использование программного обеспечения исключительно из единого реестра сделают обязательным. Аналогичный реестр, касающийся оборудования, был создан в 2019 году. Эти два связанных компонента где-то должны сойтись, ведутся разговоры о том, чтобы сделать совместный реестр «железа» и софта. Но в целом, держится тенденция на импортозамещение, на создание своего и, соответственно, на отвоевывание своих позиций.
Поскольку мы многое потеряли, процесс импортозамещения довольно болезненный и сложный, потому что взять готовенькое и ни о чем не думать – намного проще, чем взять отечественное и потом его «подкручивать» под разнонаправленные требования заказчиков. Поэтому, конечно, компании и госорганы сопротивляются, но, тем не менее, процесс идет.
Что же касается того, что мы по уровню цифровизации сильно отстаем, можете съездить в Европу. Я часто бываю в Германии, смотрю какой уровень цифровизации там — Россия сильно впереди. Там в большинстве мест до сих пор кабельный интернет.
В этом году должен вступить в силу закон о предустановке российского ПО на гаджеты, продающиеся в России – считаете ли вы это положительным процессом для российских IT-разработчиков?
— Я считаю это полезной и очень правильной инициативой. Если ничего не делать, то по умолчанию там везде будет стоять Google и другие платформы от транснациональных компаний». Была же история, что Google на Android запрещал устанавливать Яндекс.Браузер. ФАС пришлось обязать Google убрать из договоров с производителями смартфонов запрет на предустановку сторонних браузеров. И предписать установку поисковика Яндекс на мобильные устройства. Здесь речь идет о чем-то похожем – о том, чтобы производители устанавливали отечественное ПО. Понятно, что пробиться небольшому отечественному разработчику очень сложно. Поэтому, если есть прямое указание – это не ограничение конкуренции, это возможность конкуренции. Ведь в противном случае никакой конкуренции нет – просто потому, что по нашему рынку ездят крупные западные вендоры – как «асфальтоукладчики» – и полностью закатывают местных производителей в асфальт с помощью своих огромных бюджетов, ресурсов, беспрецедентных скидок или даже бесплатного права пользования своими продуктами. Ясно, что российские разработчики не имеют таких бюджетов и ресурсов и, соответственно, не могут играть с крупными западными вендорами в одной весовой категориии, конкурировать на равных.
Наша Ассоциация разработчиков программных продуктов (АРПП) была создана как раз для того, чтобы бороться за отечественных разработчиков, которые всячески затаптывались транснациональными корпорациями на нашем собственном рынке. Мы сильно продвинулись, в основном потому, что США в 2014 вменили России санкции, продемонстрировав то, как, например, платежные системы в один момент могут прекратить обслуживание российских банков. И сразу государственные чиновники поняли, что такое быть технологически зависимым. Сразу стали принимать законы об импортозамещении.
Есть ли перспективные точки роста в цифровом плане, ниши, в которых мы имеем шансы побороться?
— По искусственному интеллекту (ИИ) мы – одна из трех держав в мире (после Китая и США). У нас по ИИ очень хорошие позиции, много талантливых разработчиков и заделы ещё с 60-х годов. Вторая перспективная для России тема – информационная безопасность: в нашей стране разрабатываются практически все средства информационной безопасности всех существующих категорий, и все они конкурентоспособны на мировом уровне. По облачным хранилищам у нас есть очень хорошие решения, есть образовательные продукты, но они довольно специфичны и предназначены только для нашего рынка. Есть системы управления предприятием – 1С, Галактика. И так далее.
Весь мир говорит о четвертой промышленной революции – Индустрии 4.0 – России есть место в этом процессе или мы пока на обочине?
— Надо понимать, что я всё-таки специалист по информационной безопасности, поэтому на любые новые технологии я смотрю, в первую очередь, с точки зрения возможных угроз. Индустрия 4.0 несет в себе даже более высокие риски, чем обычные ИТ, потому что часто интернет внедряется в критически важные процессы. То есть технологические риски, которые имелись у нас в обычных ИТ, ползучим образом внедряются в системы управления предприятий, энергетикой, транспортом, сельским хозяйством. И технологи, привыкшие иметь дело с замкнутыми системами, не очень ясно эти риски понимают. Завлекательно смотреть через интернет, как у тебя в энергетике что-то происходит или отслеживать процессы предприятия в реальном времени, но что будет, если систему взломает хакер или её отключит производитель, оставивший себе удаленный доступ? Раньше система управления технологическими процессами предприятия имела замкнутый контур, теперь – с появлением индустрии 4.0 – этот контур размывается. Ведь индустрия 4.0, то есть внедрение интернета во все технологические процессы – это по своей сути – размыкание контура, что меня, как специалиста по безопасности, естественно, беспокоит.
Думаю, чем медленнее и аккуратнее мы вползем в индустрию 4.0, тем лучше. Это не значит, что совсем не надо этим заниматься и что не надо использовать те возможности, которые внедрение интернет-технологий дает. Их надо использовать, но там, где есть точное понимание, как это будет защищаться. А если объекты имеют критическое значение, их защищенность должна стоять на первом месте. Интеграция интернета должна вестись на уровне архитектуры, а это значит, что нам, скорее всего, не подходят иностранные решения, потому что мы вообще не понимаем, как они устроены внутри, для нас это – «черный ящик». Если мы не будем думать о безопасности промышленных предприятий, я вижу в поспешной цифровизации российской промышленности больше рисков, чем достоинств.
Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин