Смерть шестилетнего мальчика в приемной семье из Екатеринбурга потрясла всю страну. Полгода приемная мать разыгрывала спектакль, врала опеке и даже организовала поиски малыша, тогда как его тело прятали в сумке в подполе гаража с декабря 2022 года. «История жуткая», – согласна директор Центра психолого-педагогической поддержки семьи «Нелишние дети», кандидат психологических наук, детский клинический психолог Елена Морозова. В интервью «ФедералПресс» она рассказала, что нет так с обществом, раз возникают такие истории, и как должна строиться работа опеки.
Елена Ивановна, что у нас не так с обществом, с законодательством, что в приемных семьях довольно часто случаются трагедии подобно той, что произошла с 6-летним Далером из Екатеринбурга?
— Тут нужно прежде всего и законодательство смотреть, и раздачу проблемных детей в семьи. Это дети, которых очень сложно вписать и в социальную среду, и даже просто внедрить в семью. У нас сегодня нет никаких ограничений, сколько детей принимать [в семью]. Не отслеживается, как живется детям, которых ранее взяли приемные родители.
С одной стороны, очень много делается для помощи приемным семьям, с другой – это помощь часто чисто формальная. Психологической, медицинской поддержки эти семьи получают недостаточно.
Наш фонд 30 лет занимается помощью таким семьям и детям. Мы отлично понимаем, что нельзя передачу детей в семью ставить на поток.
Приемные дети всегда проблемные?
— Чаще всего да. Потому что для ребенка утрата родителя – это тяжелая потеря. Так в природе не должно быть. Это приводит к депривации материнской, эмоциональной, часто двигательной. Такие дети в какой-то период воспитывались в домах ребенка, что само по себе уже является анормальными условиями для их развития.
Второе. Кто из нормальных здоровых родителей бросает своих детей? Там, где такое возможно, – это неблагополучное общество. Для таких людей очень легко, очень просто без всякого осуждения и порицания, без всяких последствий взять и бросить ребенка. Есть семьи, которые нарожали по семь-восемь детей, получали капиталы… Это тоже развращение, это не помощь – это бизнес на детях.
По вашим словам, приемные семьи сейчас – это тоже бизнес. Родители получают хорошую зарплату за воспитание и содержание приемного ребенка. Не зря же женщина, зная о том, что мальчика полгода нет в живых, никуда об этом не сообщала и продолжала получать пособие на ребенка.
— Есть очень разные семьи. Действительно, встречаются такие, где для родителей это бизнес, где практикуется даже издевательство над детьми. На подобное не нужно закрывать глаза. Но есть и очень достойные люди, которые берут на себя этот нелегкий труд. В этом случае нужно понимать, как им помогать. Не надо устраивать какой-то кампанейщины, заниматься начетничеством, когда врываются в дом, проверяют кастрюли, считают чеки и так далее. Не этим меряется счастье и благополучие ребенка! А его психическим здоровьем, тем, насколько он счастлив в семье, а не сколько чеков предъявлено опеке. Критерии проверки должны быть совсем другие.
Какие критерии наблюдения за приемными семьями вы считаете правильными?
— Прежде всего я бы работала с мотивацией: почему ты берешь, зачем ты берешь ребенка? Что ты будешь делать, когда у тебя возникнут какие-то трудности? Этому в школе (приемных родителей. – Прим. ред.) не научат. Мы, когда открывали первые школы, пытались объяснить будущим родителям: насколько это тяжело, что их может ждать плохого, а не расписывать все красоты, как счастливы вы будете.
Нужно хорошо представлять все те подводные камни, с которыми они [приемные родители] будут сталкиваться, и как их можно обходить, кто будет помогать в этом вопросе. У приемных родителей должна быть осознанная готовность. А позже нужна профессиональная, серьезная углубленная помощь этим семьям. Очень непросто пройти все этапы взросления, переживаний приемного ребенка. Среди этих ребят очень много детей с психическими нарушениями. Они рождены от не очень здоровых родителей, детство у них было достаточно тревожное, социум у нас не самый простой и принимающий.
Считаете ли вы, что органам опеки нужно изменить подход к приемным семьям?
— Нужно готовить специальных психологов, чтобы они понимали, чем в силах помочь этим семьям. Чтобы они могли быть фасилитаторами (тем, кто обеспечивает успешную коммуникацию в группе. – Прим. ред.) в этих семьях, вовремя разрешали бы конфликтные ситуации.
У нас есть еще другая беда – повторные отказы от этих детей. На моей памяти есть ребята, которым по пять раз приходилось менять семью. Кто за это отвечает? Какое доверие может быть у ребенка после этого всего?
Почему опека пропускает случаи жестокого обращения, даже гибели детей? Не знает, что происходит на самом деле с ребенком?
— Надо смотреть нагрузку опеки, чем она занята. Может быть, лишнюю инспекцию и надзор уменьшить, если понятно, что семья реально тратит деньги на ребенка, он материально благополучен. Но вот как реально отслеживать эмоциональное состояние ребенка, его психологическое благополучие в этой семье – это нужно продумать. И пусть это будут не обязательно походы в семью. Можно организовать в опеке какой-то праздник, пригласить несколько семей и посмотреть в режиме реального времени, в каком состоянии находится в этот момент каждый из детей. Побеседовать с ребятами отдельно, устроить фокус-группу из родителей, посмотреть, как и на что они реагируют, насколько они компетентны. Всегда возможно это сделать, но должны быть заинтересованные лица.
В опеке сегодня мало профессионалов работает, я правильно понимаю?
— Да, абсолютно правильно. Они заняты не совсем тем, чем должны заниматься. Сейчас это скорее карательные органы, чем помогающие.
Предлагаем почитать, как опекунша Далера вела себя на допросе и какой была первая реакция приемного отца на новость о том, что малыша нашли мертвым в их гараже. Также «ФедералПресс» рассказывал, как проверяют органы опеки, у которых семья была под патронажем.
Фото: Maksim Konstantinov / Global Look Press / globallookpress.com