Рост числа граждан с доходами ниже прожиточного минимума в результате экономического спада и девальвации рубля является серьезной проблемой для российской экономики, заявил помощник президента РФ Андрей Белоусов.
Экономика РФ в целом преодолела кризисные явления и нашла новую точку равновесия, но этого удалось достичь лишь с существенным увеличением количества бедных, признал Белоусов. «Количество граждан с доходами ниже прожиточного минимума сейчас составляет 13% населения, до кризиса было 10%. Это почти 5 миллионов новых бедных людей», – сказал экс-глава Минэкономразвития. «И это очень серьезная проблема», – констатировал он.
В то же время, МЭР заявило, что намерено пополнять бюджет за счет сокращения реальных доходов граждан, а Дмитрий Медведев на встрече с крымскими пенсионерами признался, что «денег нет» и надо «держаться». О том, почему государство не предлагает гражданам иных вариантов, кроме как в очередной раз затянуть пояса, своим мнением поделился Председатель комиссии по развитию гражданского общества Поспредства Дагестана при Президенте РФ Денис Меркулов:
«На мой взгляд, мы оказались в такой ситуации, когда государство изыскивает дополнительные возможности пополнения бюджета не за счет доходных статей экономики или налогов с богатых людей, а за счет личных доходов и сбережений рядовых граждан. Средних слоев населения, чье благосостояние, по идее, должно быть предметом особой заботы МЭР.
Выражаясь более простым языком, МЭР предлагает затянуть пояса тем, кому затягивать уже нечего.
К сожалению, это уже не первая антикризисная мера такого рода, какую нам предлагает социально- экономический блок. В числе подобных мер последнего времени: система «Платон», повышение коммунальных платежей, отмена целого ряда льгот. 10-11 лет назад под предлогом оптимизации социальной сферы мы видели повальное закрытие сельских школ и больниц.
Бодрый настрой СМИ и многих чиновников не может отменить того наглядного, как кризис, факта, что санкции Запада не дают полноценно дышать нынешней российской экономике. Дефицит кислорода в «экономических легких» нашего государства выразился в колониальном по сути ориентированием торгово- производственных отношений России. Вследствие развала в 1990 годах собственных производств, доставшихся от советских времен, нашу экономику приучили к стабильному отрицательному торговому сальдо – когда импорт превышает экспорт. Предметом экспорта становятся невозобновляемые природные ресурсы: нефть, газ, руда, ценные породы древесины и т.д. А импортируется в обмен на это возобновляемая, куда более низкая по цене товарная номенклатура, к примеру, изделия легкой промышленности.
Имеющиеся в России производства – к примеру, сборка автомобилей – это «отверточная» экономика. Ее цель: обеспечить международные концерны валом дешевой готовой продукции путем снижения себестоимости за счет минимума расходов на само производство.
Снижение себестоимости, имеющее причиной минимум расходов, идет от следующего. Российские кадры рассматриваются иностранными хозяевами отверточных производств как наиболее дешевая и непривередливая рабочая сила.
Существующая в России плоская налоговая шкала, плюс коррумпированность целых секторов административно-контрольного аппарата создают для хозяев «отверточной» экономики и ее управляющих ситуацию налогового рая.
Практически принудительное вовлечение реального сектора в систему «грязного сборочного цеха» для иностранных концернов приводит к следующему: а) освобождает вертикаль от необходимости идти на мобилизацию и социализацию экономики; б) отодвигает в никуда больную проблему пересмотра итогов приватизации 1990 годов; в) загружает активную часть трудовых ресурсов, микшируя социальный протест. Для реальных производственных сил России ситуация «грязного цеха» конституирует зависимость России от импорта комплектующих. 99% процентов станков в России – импортные. Кроме подшипников и сверл, мы завозим из-за рубежа и управленческие кадры, еще больше усугубляя зависимость экономическо – производственных сил России от внешнего влияния.
Эта колониальная, по сути, система худо-бедно, но позволила нам дотянуть до 2014 года, когда Запад начал вводить против нас санкции. Экономические «прещения» со стороны Запада поставили нас перед необходимостью с ходу и с нуля создавать реально производящую экономику.
В условиях санкций и затягивания мы живем почти два года. Но большая часть проектов по реальному импортозамещению так и осталась проектами или того хуже – имитацией деятельности.
Есть еще одна причина (точнее предположение), почему нам с вами говорят, чтобы мы терпели и затягивали пояса. В свете санкций оказались под угрозой сверхдоходы олигархов, топ-менеджмента банковского и нефтегазового сектора, а также многонулевые оклады высших категорий административного и управленческого ресурса, который обслуживает интересы сверхбогатой части населения России. Предполагаю, что «новые богатые» могли намекнуть кое- кому наверху на то, что требуют компенсаций за потери от санкций, пригрозив в случае отказа от выплат олигархической фрондой, вроде украинского «евромайдана». Точно неизвестны причины, почему верхи пошли навстречу «новым богатым». Наиболее вероятный вариант, что там имела место изрядная коррупционная составляющая. Несмотря на антикоррупционную деятельность, предпринимаемую президентом России, силовыми и надзорными структурами, а также «Общероссийским народным фронтом», коррупция остается неотъемлемой частью нашей политической повседневности и обыденной жизни россиян.
Коррупция сопровождает любой созидательный процесс в России и более того, даже превратилось в квази- двигатель созидания. Слово «откат» стало практически синонимом таких понятий, как «строительство», «реставрация», «модернизация»… С этим порядком свыклись и смирились. Но это смирение играет с Россией злую шутку: созданные по «серым» схемам проекты валятся, участники «схем» исчезают в терминалах международных аэропортов, а присвоенные ими по схемам деньги – в офшорных зонах.
Коррупция стала нашей платой за пресловутую «стабильность» нулевых годов. Так нас приучили думать архитекторы этого порядка, которые в те годы были ведущими функционерами социально- экономического блока. Сейчас их судьбы разошлись. Некоторые, как, например, Михаил Касьянов готовят в России «евромайдан», другие мимикрировали и ушли в тень, заняв кресла экономических и политических советников. Когда текущий экономический порядок в России в 2013-2014 годах вошел в кризис, эти люди активизировались, предложив президенту и правительству России как будто заранее заготовленные антикризисные рецептуры. Как считаю я (и не только я), предлагаемая МЭР капитализация бюджета посредством оптимизации наших доходов – одна из таких рецептур.
В скором будущем в России могут начаться социальные протесты. Этого, собственно, ждет Запад.
Почему президент России в своих публичных выступлениях чаще апеллирует к международной повестке, а не к внутриполитической? Есть мнение, что Владимир Путин оказался заложником ситуации. Он, вопреки своему желанию, занимается Сирией, стабилизацией ситуации на Украине, а на внутренние, наиболее актуальные для населения России вопросы у него не остается времени.
Мое мнение на этот счет такое. Расходы на оборону нужно сокращать, а за счет сэкономленных средств улучшать образование, медицину, вообще социальную сферу. Необходимо повышать реальные доходы населения. Одним методом включения печатного станка ситуацию, боюсь, не исправить. Нужна комплексная работа всех ветвей власти и всего общества, направленная на то, чтобы наша экономика стала развитой не декларативно, а реально. А для этого нужно создавать в России здоровые производительные силы и делать Россию социальным государством, о чем говорит статья 7 Конституции Российской Федерации.
У многих экспертов есть надежда, что население, затянув пояса, воздержится от протестов. Эти эксперты апеллируют к тому, что мы живем в режиме затянутого пояса с 2013 года, когда МЭР и Центробанк сначала объявили в экономике режим рецессии, а потом проанонсировали затяжной кризис, в который переросла рецессия 2012- 2013 годов. Есть твердое утверждение, что если россияне не взбунтовались в прошлые годы, то они не выйдут и сейчас.
Вполне может быть и так, но до поры до времени. Нынешнее относительное спокойствие в России объясняется не тем, что наших людей все устраивает, а боязнью, что у нас может повториться Украина. Играет роль и по-прежнему высокий рейтинг Владимира Путина. Учитывая фактор переформатирования силовых скреп, к примеру, создание подчиненной личной президенту Национальной гвардии, активную работу с молодежью, по-настоящему хорошую патриотическую направленность средств массовой информации и другие меры по позитивной нейтрализации коллективного протестного бессознательного, думаю, нам удастся в ближайшем будущем избежать костров из покрышек на Красной площади и Краснопресненской набережной.
Но недовольство в обществе все же растет. Если его не видно, это не значит, что его нет. Движущийся по негативной инерции курс социально- экономического блока, рождающий идеи вроде добровольно-принудительного урезания и без того низких доходов населения – это такое топливо для социальных протестов, лучше которого ничего придумать не удастся.
Прогнозирую: прежнее следование пиночетовским рецептам в экономике спровоцирует в России колоссальные социальные протесты, а те приведут к украинскому или сирийскому сценарию. Этого, собственно, ждут наши политические партнеры на Западе и их «субподрядчики» в России».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.