Президент РФ Владимир Путин подписал сегодня пакет антитеррористических поправок, внесенных в Госдуму депутатом Ириной Яровой и сенатором Виктором Озеровым. Поправки ужесточают ответственность за экстремистские и террористические преступления. О подоплеке принятых поправок для мирного населения «ФедералПресс» рассказал политолог, журналист Павел Святенков:
«На мой взгляд, принятый пакет поправок является примером того антиэкстремистского законодательства, которое не всегда является оправданным. Очевидно, что власти опасаются ухудшения экономической ситуации и боятся социальных протестов. Для того, чтобы заранее иметь юридические механизмы для борьбы с этими протестами, подобные законы и принимаются.
Самой спорной идеей среди поправок, безусловно, является идея тотальной слежки за всеми жителями России. Иначе назвать обязательное для всех сотовых операторов трехлетнее хранение телефонных разговоров, видео, скачанного из Сети, всей истории посещений сайтов и прочего, я назвать не могу.
Подобная мера является избыточной даже по меркам Запада с его гораздо более обширными финансовыми ресурсами. Это предоставление спецслужбам слишком большой воли. У нас широко известны случаи, когда в публичную плоскость утекали закрытые базы данных: среди них те же телефонные базы, базы штрафов ГИБДД. Представьте, что будет, если в сеть утекут все ваши телефонные разговоры за три года? А ведь это вполне возможно в ситуации, при которой все будет собираться и храниться где- то в записанном виде.
На Западе, насколько я знаю, существуют некие сверхкомпьютеры, которые занимаются отслеживанием интернет-трафика и телефонных разговоров, для того, чтобы выявлять террористическую активность, это вполне логичная мера. Но у нас в стране предлагается хранить абсолютно все данные о совершенно невиновных обычных людях.
При потенциальной угрозе безопасности людей и очевидной неэтичности эффективность этой тотальной слежки кажется мне крайне низкой.
Вторым сомнительным моментом в пакете поправок является введение уголовной ответственности за «публичные призывы к насильственному свержению государственной власти». Проблема заключается в том, что само понятие призыва сильно растяжимо. В свое время в США обсуждался вопрос о том, насколько наказуемы такие действия. И Верховный суд США пришел к выводу о том, что призыв к свержению власти наказуем только в том случае, когда человек обращается к людям с оружием в руках. В остальных случаях это – крайнее проявление свободы слова, политической свободы в том числе.
В нашей же стране суд в каждом отдельном случае предоставляет оценку подобных слов на усмотрение эксперта. И тут кроется следующая проблема – при большом желании эксперт может извлечь экстремизм из совершенно нейтральных высказываний. Несколько лет назад мой хороший друг получил приговор как экстремист за фразу «Пора кончать с этой странной экономической моделью», сказанной на митинге. Эксперты признали высказывание разжигающим национальную рознь.
Реально существующее в России правоприменение позволяет расценить как экстремистскую любую эмоциональную и критичную фразу – к примеру, «Губернатор должен подать в отставку!». Дальше – больше. Теперь, после принятия поправок, при желании можно привлечь к уголовной ответственности слушателей этой фразы – за последующее недонесение о преступлении террористической направленности.
Получается, в целом принятие нового закона направлено на подавление любой оппозиционной деятельности, в том числе и не угрожающей государству и обществу. По таким законам можно сажать в тюрьму людей, просто критикующих государство и власть. В результате могут пострадать добросовестные критики власти, либо люди невиновные, но сказавшие предложение с восклицательным знаком в конце.
Вот и получается, что существующее в стране так называемое антиэкстремистское законодательство является «натягиванием совы на глобус». Проблема в необычайно широком его толковании: в большинстве развитых стран террористом является человек, угрожающий жизни и здоровью людей. У нас же есть некое размытое понятие «экстремист», и стать им может человек, неудачно лайкнувший пост в социальной сети.
Тем не менее, новый закон уже подписан. Как говорится, «фарш невозможно провернуть назад». Теперь надежда только одна – на то, что под лоббистским давлением операторов мобильной связи некоторые тезисы закона будут смягчены. Слишком большими будут предстоящие расходы сотовых компаний на то, чтобы выполнить новые условия законодательства. Но все остальное, увы, останется. Тем не менее, несмотря на пессимизм в своих оценках, я считаю, что даже после принятия подобных законов нужно критиковать их и доводить эту критику до широких кругов общественности. Потому что потом те же власти нам скажут: «Закон есть закон, и он уже принят. Где вы были раньше и почему не протестовали?»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.