Вчера, 26 ноября, в Риме скончался великий итальянский кинорежиссер Бернардо Бертолуччи. Обладатель двух премий «Оскар» за фильм «Последний император», Бертолуччи был известен благодаря эффектным визуальным решениям своих картин. Кинообозреватель и соорганизатор российского кинофестиваля «Видение» Алексей Левин поделился с «ФедералПресс» своими впечатлениями от творчества итальянского мастера:
«Для меня Бернардо Бертолуччи – это, безусловно, великий режиссер. Не могу сказать, что он в числе любимчиков, но, по крайней мере, две его картины входят в мой топ-50. Это «Последний император» и «Мечтатели». Они заставляют меня при просмотре испытывать сильные эмоции, а для меня это одно из важных качеств. И, конечно, идеально, когда эмоции сочетаются с художественной силой, с тем визуальным пиршеством, которое режиссер умеет создавать на экране. «Последний император» и «Мечтатели» визуально просто великолепны.
А вот «Двадцатый век» и «Последнее танго в Париже» прошли только как хорошие фильмы. В силу возраста я их посмотрел гораздо позже 70-х годов, когда они действительно были вершинами кинематографа. И посмотрел с культурным багажом, основанным на фильмах других режиссеров. Поэтому уже мог отмечать то, что делал Бертолуччи в «Последнем танго в Париже» в 1972 году. Многие режиссеры повторяли и пользовались его находками, и он оказал огромное воздействие на кино.
При этом я не могу сказать, что эти два фильма не пережили время. «Двадцатый век» смотрел спустя 25 лет после выхода на экран и воспринимал его как свежую картину. Другое дело, повторюсь, что я перед этим фильмом посмотрел массу картин, которые из него что-то заимствовали, и он для меня не был кинематографическим открытием. Они пережили свое время, остаются в анналах кинематографа как великолепные свершения, но для меня не были новым словом в искусстве.
Говоря о заслугах Бертолуччи, скажу, что он дал смелость. То, что Бернардо позволял себе в «Двадцатом веке» и «Последнем танго в Париже», до него могли только делать маргинальные и неизвестные широкой публике режиссеры. Для многих такая откровенность жизни была шокирующей, но это показало, что рамки дозволенного в кинематографе большие, и Бертолуччи эти рамки расширил своими картинами.
Но не могу отметить какую-нибудь «идею Бертолуччи». У него получались очень непохожие один на другой фильмы. Иногда казалось, что их снимали разные режиссеры. Хотя, с другой стороны, эта возможность делать фильмы по-разному, вероятно, и есть одно из качеств, которые отличают Творца от обычного художника.
Что у меня останется в памяти от Бертолуччи? Многое, но сразу на ум приходит образ героя Марлона Брандо в «Последнем танго в Париже». Именно образ, а не кадры или конкретные сцены. Его внешний вид, взгляды, походка – это был человек, который находился в депрессии, но со временем, под влиянием новых отношений, смог вернуться к жизни, хотя она и стала для него очень странной. Вот это возвращение и пробование на вкус совершенно новых и разных вещей – это для меня близко».
Фото: РИА «Новости» / Екатерина Чеснокова.