По пять суток двум жителям Кабардино-Балкарии, грандиозный скандал в соцсетях, петиция с требованием наказания для мэра и запрос на имя губернатора с просьбой разобраться в ситуации – таков итог уличной лезгинки, которую станцевали в Геленджике. В деталях и причинах истории разбирался «ФедералПресс».
Непростые движения
12 августа полиция и казаки Геленджика задержали четверых уроженцев Кабардино-Балкарии, которые танцевали лезгинку на одной из улиц. Как сообщили очевидцы события, все происходило в субботу днем. Судя по нескольким видео, размещенным в сети, танец устроила собравшаяся на улице толпа из нескольких десятков человек, включавшая выходцев из северокавказской республики. Момент прибытия полиции на видео почему-то не показан, однако в выложенных в YouTube-роликах видно жесткое задержание одного из участников танцев, который явно пытается сопротивляться полицейским и которого пробуют отбивать собравшиеся.
По словам очевидцев, всех четырех парней задерживали очень жестко. Одному из участников потасовки силовики якобы брызнули в лицо из газового баллончика. На видео слышны крики прохожих, возмущенных действиями полиции. Позже двоих участников инцидента отпустили, а еще двое получили по пять суток административного ареста.
При этом, как стало узвестно уже в четверг среду вечером, в момент задержания пострадал один из патрульных. По информации «МТРК Краснодар», один из танцоров ударил его по голове. Парень получил сотрясение мозга. Это подтвердили в следственном комитете края. Ведомство ведет свою проверку. По ее итогам оценка будет дана и действиям обеих сторон конфликта. Инцидент не оставили без внимания и в Общественной палате края.
О самом танце ни полицейские, ни казаки на видео ничего конкретно не говорят, однако одна из женщин (ставшая участницей конфликта) на камеру сообщает, что якобы полицейские сообщили о запрете лезгинки на территории Кубани. Каких-либо более конкретных доказательств представлено не было, но имеющихся сообщений стало достаточно, чтобы черкесский сегмент интернета взорвался бурей негодования.
Многие черкесские пользователи начали выражать свое крайнее негодование случившимся, обвиняли власти Краснодарского края в ксенофобии, возмущались претензиями к лезгинке и в крайне нелицеприятной форме выражались о казачестве, представители которого приняли участие в усмирении танцоров. «Воспринимаю случившееся как провокацию, которая крайне опасна и деструктивна в таком многонациональном регионе, как Краснодарский край. Русская женщина в видеозаписи возмущалась случившимся и сказала, что и сама хотела потанцевать, как приехала полиция и стала задерживать молодых людей. Устами этой женщины глаголет истина, прислушайтесь к ее словам», – делится в своем блоге на сайте издания «Кавказский узел» историк-кавказовед, представитель адыгской общественности Наима Нефляшева.
«Молодые люди из КБР танцевали в середине дня адыгские танцы. Приехала полиция, грубо выдвинула требование музыку отключить, всем разойтись. Трое оказали сопротивление. Их задержали за сопротивление полиции, и суд наложил административное взыскание. Это отдельная тема. Но остальные танцевавшие с ними что? Почему не подают жалоб? Их несколько десятков человек. Почему не предъявляют претензий и не подают судебных исков? Даже не думают об этом», – описывает ситуацию у себя в аккаунте в Facebook зампред «Адыгэ Хасэ» Краснодарского края Аскер Сохт, который, по его словам, принял участие в урегулировании конфликта.
«Милиция у нас своеобразна, поскольку сотрудники полиции – такие же люди, как все остальные. И они также могут обладать недостатками, присущими для граждан в целом. Но у нас нередки случаи, когда молодежь ведет себя неадекватно, не реагируя даже на замечания сотрудников полиции. Не могу сказать, было ли такое конкретно в Геленджике. Но в ситуации с уличной лезгинкой такие случаи постоянны. Поэтому я больше чем уверен, что правоохранители веди себя адекватно в сложившейся ситуации», – рассуждает главный редактор сетевого издания «За Краснодар» Вячеслав Потапов.
Как бы то ни было, но обсуждение конфликта вышло уже на федеральный политический уровень. Как сообщал ранее «ФедералПресс», первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Госдуме, депутат от КБР Адальби Шхагошев направил губернатору Краснодарского края Вениамину Кондратьеву запрос, призывающий взять под личный контроль ситуацию с задержанием молодых людей. «Я, как сотрудник правоохранительных органов в прошлом, считаю, что в данном случае полиция Геленджика поступила излишне жестко. Лезгинка – это часть национальной культуры, с которой бороться не нужно! И в Краснодарском крае нет никакого запрета на исполнение этого танца», – заявил парламентарий.
Откуда ноги растут
Лезгинка в Краснодарском крае – не запрещенный танец. Более того, она является атрибутом многих официальных мероприятий региона, где представители черкесских народных ансамблей выступают наряду с другими национальными коллективами. Абсурдность заявлений о якобы запрете лезгинки как таковой в регионе в своей публикации отмечает и Аскер Сохт. «В Краснодарском крае действует масса черкесских ансамблей, которым оказывается властями бюджетная поддержка. Существуют они как в муниципальных образованиях края, в местах компактного проживания адыгов, так и в ВУЗах Кубани, где обучается черкесская молодежь края, Адыгеи, КБР, КЧР, черкесской диаспоры зарубежья. В Краснодарском крае проводится при бюджетной поддержке краевых властей ежегодный фестиваль адыгской культуры. Дни адыгской культуры недавно проходили в КубГУ. Регулярно проводятся адыгэ джэгу в городе Краснодаре. Более того, лезгинка входит в репертуар даже Кубанского казачьего хора и исполняется во время гастролей в республиках Северного Кавказа», – пишет адыгский общественник.
В то же время, за последнее годы уличный вариант данного танца на Кубани, как и во многих других регионах России, стал символом национальной напряженности и неадекватного поведения со стороны представителей коренных народов юга России. Причем, чаще всего, претензии звучали не к уроженцам адыгских территорий, а к выходцам из восточного Кавказа. Впрочем, сами представители адыгейской диаспоры иногда воспринимают подобного рода поведение как протест против предвзятого отношения к представителям кавказской культуры.
«В середине 2000-х изменилось пространство и время лезгинки, – подробно описывает ситуацию в своем блоге Наима Нефляшева. – Лезгинка выплеснулась из закрытых помещений свадеб, студенческих вечеринок и концертных залов на улицы российских городов, на Манежку, в Ставрополь, Ростов». Историк и общественник считает, что в пространстве 2000-х, в отличие от времен Советского Союза, не было места лихим и одновременно милым джигитам, чей образ создавал тогда грузинский кинематограф. «Зато в нем стала присутствовать как постоянная доминанта кавказофобия, когда за все беды страны почему-то должны были отвечать кавказцы, к тому же маркированные как маргинальные и нецивилизованные варвары, чуть ли не вчера спустившиеся с гор, где не знают другого языка, кроме как языка вражды и кровной мести», – считает Наима Нефляшева.
«Сегодня лезгинка уже не объединяет зрителей и танцоров, как это было еще лет 15 назад, в едином порыве. Сегодня те ребята, кто танцует лезгинку, посылают за пределы танцевального круга свой месседж. Это послание шумное, дерзкое, иногда нарочитое, это послание о своей самодостаточности, о самих себе. Пока оно выражается в форме танца, но протест, как известно, всегда найдет и другие формы, и не только символические, для своего проявления», – делится историк.
Отметим, что танец лезгинка сохранился практически в первозданном виде и популярен у всех без исключения кавказских народов. Танец является важным элементом их культуры. При этом впервые запрет на лезгинку в общественных местах был введен в Ростове-на-Дону в 2012 году после убийства молодого человека, русского по национальности преступниками – уроженцами республик Северного Кавказа. Запрет стал реакцией властей на митинги местной молодежи, протестующей против показного поведения учащихся в городе уроженцев Кавказа. При этом еще в 2011 году появлялась информация о том, что исполнение лезгинки запрещено на улицах Сочи, однако с тех пор актуальность данной информации так и не была подтверждена.
В Москве проблема с лезгинкой особо остро стояла на стыке нулевых и десятых годов. В итоге руководство ОВД Китай-город дало распоряжение своим сотрудникам пресекать танцы на Манежной площади, ставшей самым популярным местом исполнения это танца. В марте 2011 года в Москве дело приняло иной оборот: около 1000 человек заняли Цветной бульвар, выстроились в круг, в центре которого часть из них начала танцевать лезгинку. Один из них стрелял из травматического пистолета в воздух. Когда полицейские попыталась его задержать, тот несколько раз выстрелил и в них. Один страж порядка получил ранение в ногу.
«Часто наряду со стихийным исполнением лезгинки молодые люди совершают административные правонарушения, – рассказывает Вячеслав Потапов. – На ум приходит произошедший несколько лет назад случай, когда танцоры лезгинки ночью перекрыли дорогу в Комсомольском микрорайоне. Как позже выяснилось, среди участников этого действа оказались молодые сотрудники следственного управления и прокуратуры. Однако и сейчас приходится наблюдать, как в районе администрации Краснодара по ночам собирается агрессивная молодежь, которая устраивает там шумные пляски, вызывающе ведет себя, нарушает нормы морали».
По мнению журналиста, организаторы подобных стихийных танцев на улицах городов осознанно или неосознанно совершают провокации. Вячеслов Потапов замечает, что абсолютное большинство жителей Кубани нормально относится к чужим обычаям и культурным традициям. Но когда какие-либо граждане нарушают порядок и используют национальные танцы, то это вызывает естественное раздражение.
Вячеслав Потапов считает, что в основе данного явления лежит комплексная проблема, связанная с деградацией молодежного воспитания в стране в целом. «С лезгинкой или без лезгинки, но зачастую молодежь сегодня ведет себя нагло и агрессивно. Не имея возможности позитивно проявить себя, молодые люди выделяются друг перед другом через неадекватное поведение. И в данном случае национальная тема – лишь нюанс в общей ситуации, которая в той или иной мере свойственна молодым людям всех этносов и регионов. Поэтому искать в конфликте сугубо национальную подоплеку – неверно», – уточняет Вячеслав Потапов.