Физики и историки поговорили о роли советской разведки в создании атомной бомбы. В стенах Научно-исследовательского центра «Курчатовский институт» прошел круглый стол, посвященный «атомному проекту». В нем приняли участие как члены Российского исторического общества (РИО), так и руководство знаменитого НИЦ. Глава СВР Сергей Нарышкин передал в архив института часть рассекреченных материалов, среди которых бланк агентурно-оперативной разработки операции «Энормоз». Подробности – в материале «ФедералПресс».
Операция «Энормоз»
В 1939 году со стороны Германии, Великобритании и США были засекречены разработки по урану. А осенью 1941 года советская разведка выяснила, что в этих странах проводятся исследования по созданию бомбы невиданной мощности. В тяжелые военные годы под грифом «совершенно секретно» вышло распоряжение ГКО, предписывающее создание специальной «лаборатории по атомному ядру».
«Рассекреченные материалы из архива службы внешней разведки, которые посвящены участию советских разведчиков в реализации этого проекта, открывают некогда забытые для широкой общественности страницы этого проекта. Да, действительно, 70 лет назад на Семипалатинском полигоне прозвучал взрыв первой советской атомной бомбы. Это послужило наглядным предостережением для недавних союзников – Соединенных Штатов Америки – от поспешных попыток переиграть итоги Второй мировой войны и ввергнуть мир в пучину очередного глобального конфликта», – рассказал в ходе круглого стола директор Службы внешней разведки, председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин.
По его словам, ускорить создание советского ядерного оружия помогли сведения, добытые выдающимися советскими разведчиками Владимиром Барковским, Леонидом Квасниковым, Александром Феклисовым и Анатолием Яцковым.
«В ходе агентурной операции, которая получила название «Энормоз», им удалось не просто получить доступ к самой охраняемой военной государственной тайне США, но и, оставаясь незамеченными в течение нескольких лет, регулярно информировать руководство страны и коллектив советских ученых, который работал над этой проблемой, о соответствующих работах, которые велись в Великобритании, а затем и в Соединенных Штатах Америки», – добавил директор СВР.
По словам военного историка Владимира Антонова, дело «Энормоз» велось на протяжении девяти лет. В него вошли 17 томов, в каждом из которых более 300 страниц. Все материалы проходили под грифом «совершенно секретно», «хранить вечно», «при опасности сжечь».
«Дело «Энормоз» позволило нашей разведке упорядочить информационные потоки, приходящие в Москву по атомной бомбе, и, разумеется, дифференцировать работу с агентурой», – отметил Антонов.
«С разведывательными материалами по делу «Энормоз» знакомились буквально несколько человек – Берия, Первухин и пара-тройка людей, которые связаны были с переводом. Должен отметить, что в послевоенное время в СССР мало кто знал о работе разведчиков по добыванию атомных секретов в США и Великобритании. Несколько десятилетий у нас в стране сам факт причастности советской разведки к атомному проекту являлся важной государственной тайной», – добавил историк.
В 1943–1945 годах из сотрудников так называемой «Лаборатории № 2», которая занималась реализацией стратегического атомного проекта, знакомился с материалами дела только сам физик Игорь Курчатов. Все бумаги передавались лично под расписку. Курчатов работал с ними в Кремле и в специальном помещении, которое было отведено для этого на Лубянке.
«Причем к подготовке отзывов на эти материалы и оценок, а также последующих заданий разведки, Курчатову не разрешалось привлекать ни секретарей, ни своих коллег. В период два-три года он все это делал сам. Сведения, которые он получал от разведки, рекомендовалось ему передавать коллегам в устной форме и без упоминания источников», – рассказал Антонов.
Установка паритета
Как отметил Нарышкин, благодаря разведке детальное описание первой американской атомной бомбы оказалось в распоряжении советского руководства и ученых еще за 12 дней до ее сборки. На сотрудничество с СССР сознательно шли крупнейшие немецкие, британские и американские физики. Их опасения в отношении «монополии Запада» на мощнейшее и смертоносное оружие были отнюдь не беспочвенными.
«Дисбаланс сил неизбежно порождает дефицит ответственности. Достаточно вспомнить трагедию в Хиросиме, Нагасаки, когда американское командование ощущало свою монополию, безнаказанность», – отметил Нарышкин.
«Разведка сыграла роль лоцмана в этом сложном бушующем море. У нас не хватало сил, средств, мы двигались по всем путям. У нас в лаборатории № 2, включая кочегаров, работало 100 человек. А в Америке работало 129 тысяч человек. И бюджет был 200 млрд долларов. У нас не должно быть квасного патриотизма, но мы должны знать цену и цену правильности решений», – добавил директор НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук.
В 1946 году «Лаборатории № 2» удалось запустить первый на континенте атомный реактор Ф-1, который производил плутоний – начинку для будущей атомной бомбы. А 29 августа 1949 года был взорван первый советский ядерный заряд. Это означало, что монополия США на владение атомным оружием закончилась.
«Мир перестал быть однополярным. Появились такие термины, как «ядерный паритет», «ядерное сдерживание». Это была фундаментальная идея всей холодной войны», – рассказал академик РАН Александр Чубарьян.
Современные тенденции
Сергей Нарышкин обратил внимание и на современные тенденции в области ядерного вооружения. По его словам, необходимо, чтобы режим нераспространения атомного оружия беспрекословно выполнялся, а у власти во всех ядерных державах оставались ответственные и здравомыслящие силы.
«В этом отношении, безусловно, вызывают беспокойство агрессивные и недальновидные шаги Соединенных Штатов Америки. Прежде всего надо вспомнить выход США из договора о противоракетной обороне, выход из соглашения по Иранской ядерной программе и последние события, связанные с односторонним отказом США от выполнения своих обязательств в рамках договора о ракетах средней и меньшей дальности», – отметил Нарышкин.
Академик Чубарьян, в свою очередь, также подчеркнул, что в нынешних условиях необходимо больше обращать внимания на последствия применения ядерного оружия, потому что в последнее время, по словам ученого, «идут разговоры, что его можно использовать».
Фото: ФедералПресс / Виктор Вытольский