4 октября 2020 года исполняется ровно 32 года с момента одной из самых страшных катастроф в столице Урала – взрыва на станции «Свердловск-Сортировочный». Одна ошибка привела печальному исходу. Какими стали последствия мощного хлопка в советском Свердловске, кто находился в эпицентре катастрофы и помогал справиться – хронология событий на «ФедералПресс».
Человеческий фактор
Раннее утро 4 октября 1988 года. Свердловский микрорайон Сортировка. На одноименной железнодорожной станции кипит работа. В депо разбирают составы Минобороны СССР на раздельные вагоны. В них находится взрывоопасный груз – 46,8 тонн тротила и 40 тонн гексогена. Локомотив оцепляют от вагонов, они начинают катиться по путям и сталкиваются с составом, груженным углем. От удара вагоны падают на столб с линиями электропередач.
Дальше исследователи «теории большого взрыва» расходятся во мнениях. По одной из версий, хлопок произошел из-за оборвавшихся электросетей, которые упали на вагоны с тротилом и гексогеном. Согласно другой, которая считается официальной, катастрофа произошла по вине диспетчера станции Татьяны Хамовой – женщина управляла распределением составов по путям.
По этой же версии взрывоопасный груз перевозился без соблюдения техники безопасности. Из-за порванных контактных сетей, электричество было автоматически отключено. Однако дежурная на подстанции Ольга Родненко не знала о столкновении поездов и с согласия начальства запустила аварийную подачу электричества.
Искра. Хлопок. Взрыв.
В той катастрофе погибло по разным источникам четыре человека на месте взрыва, один скончался уже в больнице. Пострадали более 500 свердловчан (по некоторым данным более тысячи человек).
От взрыва все стекла в районе Сортировки вылетели из оконных рам. Ударная волна прокатилась по всему городу, задев отдаленные районы. «Деревянные дома снесло практически под чистую. Не имело смысла их восстанавливать. Сейчас Сортировка один из немногих районов города, в которых нет таких построек. В крупных домах выбило все стекла. Их пришлось заменять и часть укреплять», – рассказывает научный сотрудник Музея истории Екатеринбурга Дмитрий Киряев.
Материалы для восстановления находились прямо на станции. Из мимо проходящих поездов конфисковались стекла, стройматериалы, питание и многое другое. Город на несколько дней застыл в ожидании. По словам очевидцев, многие в один момент подумали, что наступила война. И эти ощущения их не покидали долгое время. Как верно полагают многие свидетели тех событий, если не раннее утро – погибших и пострадавших стало бы в разы больше.
Мощный хлопок
На станции на месте мощного «хлопка» образовалась огромная воронка диаметром 40 и глубиной восемь метров. Тушение возникшего пожара началось практически сразу после взрыва. К станции мобилизовали спасателей со всего города. А из-за того, что через «Свердловск-Сортировочный» проходили многие поезда в сибирском направлении, то движение было восстановлено спустя четыре часа с момента катастрофы. Тушение огня длилось около шести часов. К борьбе с последствиями подключились железнодорожные войска.
Одним из тех, кто тогда работал с пострадавшими и помогал бороться с последствиями катастрофы, оказался исполняющий на тот момент обязанности главного санитарного врача Свердловска (ныне – главный эпидемиолог Екатеринбурга) Александр Харитонов.
«Я проснулся дома от этого звука. Квартира у меня выходила окнами на окружную дорогу, поэтому подумал: какая-то авария. Но не успел снова уснуть, как раздался звонок от сотрудника городской эпидстанции. Мы поговорили. Нужно было собираться и оперативно выезжать», – вспоминает Александр Николаевич.
Картина оказалась довольно страшная. Жители Сортировки выходили из домов в недоумении, что происходит. У кого-то выбило вентиляционные решетки, у кого – стекла и целые оконные рамы. Пострадавших было много, с различными травмами: самыми частыми стали порезы лица, глаз, поврежденные челюсти. Больше повезло тем, чьи окна в домах выходили не на сторону взрыва.
Основной задачей для санитарной службы стал вопрос о пресечении распространения возможных инфекционных заболеваний. Первым делом специалисты провели гиперхлорирование питьевой воды для максимального обеззараживания. Второй угрозой стал сдвиг канализационной сети, которую в любой момент могло прорвать. Сейсмологи фиксировали активность около 8 баллов по шкале Рихтера.
«Мы думали, как обезопасить детей с инфекционной точки зрения. Потому что учреждения продолжали работать. Поэтому всем организованным детям вводили иммуноглобулин человеческий, который мог помочь организму», – добавляет Александр Харитонов.
Уральский следопыт
В 1988 году свердловчанину Василию Голощапову было 13 лет. Семья жила в микрорайоне ЖБИ. Мальчик увлекался фотографией. Проснувшись от сильного хлопка и выглянув в окно из любопытства, Вася схватил фотоаппарат и сделал снимок: небо над городом заволокло черным дымом.
Дома сидеть не было никакого смысла. Школьник взял фотоаппарат и отправился на поиски приключений. Центр Свердловска выглядел удручающе: в зданиях театра Музкомедии, Центральном гастрономе и магазине «Океан» были полностью выбиты окна.
Спустя пару дней юный фотограф со своим другом отправились на Сортировку.
«Дома, устоявшие под натиском взрывной волны, тоже значительно пострадали. Практически не было ни одного целого оконного стекла в домах, стоявших на удалении до трех километров от эпицентра взрыва. Мусорные баки были переполнены битым стеклом, несколько дней люди выгребали стекло из квартир и подъездов», – вспоминает фотограф Василий Голощапов.
Единственным символом, оставшимся от «мирной» жизни, были остатки пешеходного моста. «Как нам объяснили местные жители, мост являлся самым близким объектом к непосредственному эпицентру взрыва. Плёнка была уже снята наполовину, как вдруг нас окружили какие-то лихие люди в штатском и, угрожая, заставили засветить все снятые материалы», – рассказывает фотограф.
Новая Сортировка
Но нет худа без добра. Взрыв на станции «Свердловск-Сортировочный» стал точкой отсчета для зарождения новой городской жизни – началось активное развитие микрорайонов ЖБИ и Синие Камни, а также Новой Сортировки. В кратчайшие сроки были построены высотки, куда переезжали пострадавшие жители. Всего из разрушенных домов отселили 1 950 семей.
«Через месяц появился комплексный план застройки Сортировки. Его планировали закончить к 1992 году. Однако с уходом советской застройки финансирование было резко сокращено. Поэтому все планы не были реализованы на 100 %», – отмечает научный сотрудник Музея истории Екатеринбурга Дмитрий Киряев.
В общей сложности от взрыва на Сортировке были повреждены 642 жилых дома (72 из них – полностью разрушены), 31 детский сад, 55 школ, 20 медучреждений и семь столовых. Все это без учета раскореженных железнодорожных путей, поврежденного поезда и моста. В общей сложности нанесенный ущерб составил 350 млн рублей, что по нашим временам около миллиарда рублей. 300 из которых понесло население. А на борьбу с последствиями в итоге потратили около 100 млрд рублей из бюджета страны.
В результате ЧП было заведено уголовное дело. Главной обвиняемой стала диспетчер Татьяна Хамова, а не дежурная подстанции, включившая электричество или ее начальство. В той истории потерпевшими признавали почти всех подряд. До 1990 года было подано около 10 тысяч исков. Люди не скрывали ненависти по отношению к официальной обвиняемой Татьяне Хамовой, на улицах собирались демонстрации против нее. Из-за огромного давления, женщина получила серьезную психологическую травму. Позже ее признали недееспособной и сняли все обвинения. На данный момент ее судьба неизвестна.
Фото: ФедералПресс / Полина Зиновьева, Елена Майорова; предоставлено Василием Голощаповым