Российские компании могут стать резидентам специальных административных районов в Приморском крае и Калининградской области – русских офшоров. О некоторых особенностях международных и внутренних офшоров на острове Русский и в Калининграде, криптовалюте и проблемах деофшоризации российских компаний в интервью «ФедералПресс» рассказал руководитель Центра финансового анализа и прогнозирования Александр Ивашкин.
Александр, расскажите, кто сможет перебраться в САР?
— В августе 2022 года исполнится четыре года как на острове Русский в Приморье и в Калининграде были созданы специальные административные районы (САР) с особыми условиями ведения хозяйственной деятельности. При этом, если раньше в САР могли перебраться только иностранные компании (для этого они получали статус международных холдинговых компаний (МХК), то теперь, согласно принятым на этой неделе поправкам в законодательство об АУСН (Автоматизированной упрощенной системе налогообложения), такой статус могут получить и российские компании при условии, если такая компания создана до января 2018 года и на момент подачи заявки уже находится на территории Калининграда или острова Русский.
То есть, власти из-за складывающейся санкционной политики и угрозе полной приостановке их внешнеэкономической деятельности, решили открыть российским холдингам доступ в специальные административные районы, которые были изначально созданы для возврата капитала исключительно из-за рубежа.
При этом статус МХК можно будет получить только в том случае, если не возражают власти региона, где компания была зарегистрирована ранее.
Переезд в офшоры будет популярен у российских компаний?
— Сейчас в обоих САР зарегистрировано 67 компаний. В калининградском САР на территории острова Октябрьский зарегистрировано 63 участника, из которых 62 – это международные компании и один международный фонд, а на острове Русский пока пять участников. Резиденты САР на острове Русский по состоянию на 1 декабря 2021 года осуществили инвестиции в размере 268 млн рублей, из них 158 млн рублей – почти 60 % в форме капитальных вложений на Приморье.
Надеяться на то, что интерес к ним будет массовый со стороны бизнеса – не стоит, но я хочу ошибиться. Компании могут повестись только в рамках конкретного проекта. Должно быть четкое понимания, что схема, кратно удобней, чем бизнес на Коморах с банковской лицензией.
И еще, никто не знает, до какого времени и сколько просуществует режим САРа. Понятно, что САР – это не обособленная юрисдикция, а всего лишь режим хозяйствования и почти всегда схожие режимы носят временный характер. Какие условия поставят власти для выхода из этого режима также никто не знает и этого нигде не прописано.
Закон о деошоризации бизнеса действует уже семь лет. Уже видны успехи?
— Но принятый тогда закон вовсе не означал решения проблем, так как логика поведения «экспортеров капитала» как тогда, так и сейчас в большей степени основывается не только на нежелании участвовать в развитии экономики собственного региона или государства, но и на незримом барьере недоверия бизнеса и связанного с этим обстоятельством избирательностью применения права. Эту негативную тенденцию, к сожалению, не удается переломить, хотя бы потому что до сих пор владельцы более-менее «жирных» компаний, работающих на территории Приморья, являются либо «чистые» (не путать с САРовскими) офшорники, либо с участием их – стивидоры, рыбаки, пищевка, добыча ПИ, энергетика, владельцы крупной недвижимости и прочие. Поэтому новые законодательные нормы по САР должны максимально дестимулировать присутствие офшорных компаний в региональной и российской экономике.
Сразу обмолвлюсь, что лет десять назад практически не существовало препятствий для распространения налоговых гаваней в мире, сейчас таких проблем становится все больше и больше из-за автоматического обмена международной финансовой информацией и открытием реестров бенефициарных владельцев.
Кроме того, финансовые потоки, цель которых сохранить секретность и избежать налогов, все более ведет к тому, чтобы взять под контроль офшорные финансовые центры и «правильно» регулировать деятельность налоговых гаваней.
Это общемировой тренд эволюционирования офшоров?
— Думаю, да. Поскольку новый тренд требует тонкой отладки, так как деньги ходят не всегда, куда их зовут, где они нужнее и где большой инвестиционный процент и огромные перспективы, а туда они идут, где им безопасно, комфортно и они «отдыхают» вместе со своими хозяевами.
Дополню свою мысль некоторой статистикой: из-за финансовой тайны и разрозненности официальной информации, а также из-за отсутствия общепринятого определения налоговой гавани существует разные экспертные оценки объемов хранящихся в мировых офшорах средств, поэтому беру на себя ответственность озвучить «усредненную» сумму, которая составляет (по данным различных источников) около 40 триллионов американских долларов.
Теперь очень важно обратить внимание на следующее: совокупный объем капитализации всей мировой криптовалюты в декабре 2021 года достигал 2,3 трлн долл. США.
Что это значит?
— Это значит, что, созданная в 2011 году, криптовалюта смогла за какое-то десятилетие стать для юрлиц и потребителей неожиданной альтернативой офшорных фондов и счетов, а также заняла уже сейчас почти шесть процентов «теневых» средств в глобальной мировой финансовой системе. С такой динамикой «крипты» и прогрессией (арифметической или геометрической) ее охвата можно смоделировать, что последующие десять лет криптовалюта может капитализироваться до уровня 40-50 % всех нерегулируемых Центробанками средств, что само по себе поставит вопрос о целесообразности офшоров.
Какой можно сделать вывод?
— В цивилизованном представлении профессионального сообщества любая эффективная международная реакция должна включать контрмеры против посредников из частного сектора, в том числе бухгалтеров, банкиров, финансистов, адвокатов и юрлиц, если они способствуют преступной деятельности манипулирования финансами и особенно уклонение от уплаты налогов в каком бы финансовом секторе это не происходило – офшоры или криптовалюта.
Такие финансы неизбежно усугубляют «финансовое проклятие», порождающее еще большее неравенство граждан и делают уязвимой экономику для кризисов и разгону инфляции.
Фото: ФедералПресс/Екатерина Лазарева