Первые беженцы из ЛНР, ДНР и Украины начали приезжать в Тюменскую область уже в середине марта. Сейчас их количество превысило 680 человек, около четверти – это дети. Многих приняли родственники, а тех, кому ехать было не к кому, поселили в пунктах временного проживания. Мы побывали в одном из них – гостинице «Березка». Сейчас здесь живут больше 30 человек, почти во всех семьях – дети. Люди бежали из разрушенных городов в поисках спокойной жизни. О них – в репортаже «ФедералПресс».
Жизнь с нуля
В гостиницу мы пришли вместе с волонтером Шамилем Ганиевым. Перед встречей я спросила у него, что привезти детям. Мой сопровождающий сказал, что лучше всего – конфет или фруктов, таких маленьких радостей там не хватает.
Весь второй этаж гостиницы «Березка», а также частично третий занят семьями беженцев. Идем по коридору, Шамиль стучится в крайнюю комнату слева. Оттуда выглядывает молодой мужчина, на предложение поговорить зовет жену. Из комнаты к нам выходит девушка Даша, следом за ней настойчиво пытается вырваться годовалый Егорка.
В коридоре стоит столик и несколько стульев. Здесь постояльцы иногда устраивают общие посиделки. Сейчас собраться вместе получается редко – многие уже нашли места работы, хоть и временные, а потому домой возвращаются только поесть и выспаться.
Здесь мы с Дашей и располагаемся, разговариваем. Егора поначалу к нам не пускают, но уже через 15 минут его ножки несутся по длинному коридору.
Свой первый день рождения Егор встретил еще на Украине, в Мариуполе, под звуки взрывов. Пока он здесь самый маленький, но скоро в большой семье беженцев ждут прибавление – через месяц на свет появится ребенок у одной из постоялиц.
В Тюмень Даша с Егором прибыли в мае, восьмого числа. На десять дней раньше, чтобы осмотреться на месте, приехал муж. А к концу мая – еще родственники со стороны мужа: Мария с тремя детьми, младшему из которых нет и двух лет. Здесь они живут в соседней комнате.
«Тут нам хорошо. В Мариуполе почти месяц просидели в подвале. Первое, что лупануло, – прямо рядом с нашим домом, в 48-ю школу. Через пару дней мы в чем были, прихватив документы, сбежали к моей подруге. А потом уже в подвал. Там сидели почти без еды и воды. Страшно. После решили выбираться из города. Шли пешком. Под обстрелами. С детьми и старенькой бабушкой, моей мамой, она после инсульта. Потихоньку дошли до блокпоста», – рассказывает свою историю Мария.
У ее дочки Даши в следующую субботу день рождения, 8 лет. «Очень просит сводить ее в магазин за детской косметикой и мечтает попасть в «ЛетоЛето», – говорит женщина, гладя девочку по голове.
В Мариуполе Даша ходила в первый класс, но закончить его не успела. Осенью, рассказывает мама, она заново станет первоклассницей – так сказали в новой школе.
Спрашиваю: «В Тюмени кто-то из детей уже успел походить в школу?». Светлана, подсевшая к нам по ходу разговора, отвечает утвердительно. Ее сыну-старшекласснику пришлось для этого пройти аттестацию.
«Старшим тяжелее. Наверное, так и будет. Вот девочка у нас пошла в 8 класс, так ей понадобилась помощь, потому что дети дразнили – и «хохлушкой», и «борщом», и «салом» обзывали. Она два дня вообще не разговаривала. Пришлось привлекать директора, психолога. Конечно, родителям надо следить за адаптацией детей, но как? Ты в поисках работы, ты оформляешь документы, ты пытаешься как-то устроить жизнь с самого нуля», – рассуждает Светлана.
«Пах манго и маракуйей»
Светлана в Тюмень приехала вместе с семьей: «Пятеро нас. Вернее, пять с половиной, – поправляется она. – Половина – это вот, Семен».
Семен – французский бульдог, компанейский парень: за время, что мы разговаривали, успел посидеть на руках абсолютно у всех, бесцеремонно лез целоваться и угощаться. Семен, кстати, после ранения.
«Осколок прилетел в лапу, когда мы с ним пытались выйти на улицу, рядом что-то разорвалось. Я сначала думала, что просто припухла лапа. А потом уже в ветеринарке нам сказали, что осколочек попал. Семена всего проверили, прививки сделали, искупали. В общем, он пах лучше, чем мы после подвала, – манго и маракуйей», – смеется Светлана.
Досталось, конечно, не только Семену. Младшие дети долго вздрагивали от громких звуков.
«Рядом с гостиницей – трасса. Часто едут большие фуры, грохочут. Дети, которые пережили налеты, бомбардировки, минометы и все остальное, естественно, от каждого похожего звука приседают. Малыши вообще в разные стороны разбегаются», – рассказывают женщины.
Старшие дети хорохорятся, смеются: ничего страшного.
С ранением с Украины приехал Евгений. Пока женщины рассказывали, как им живется на новом месте, он тихо постоял рядом, а потом пошел к себе. Евгений живет в другом конце коридора. Светлана, кивнув в сторону уходящего земляка, рассказала: «У Евгения сложная ситуация. У него разорванная рука. Пуля там. Кость сломана в четырех местах. В Донецке месяца два назад ему наложили гипс и сказали езжать. Он приехал сюда в Тюмень, пришел в поликлинику, потому что все пухнет и болит. А ему говорят: дай полис. А полис он может получить только после того, как получит «временное убежище». Нужно «откатать» пальчики, но у него вся рука в гипсе. Мужчины наши в итоге сами распилили гипс. Ему больно. Мы уже думали вызвать скорую и как-то заставить помочь человеку».
Позже Шамиль Ганиев добавил, что узнал про эту ситуацию несколько дней назад. Сейчас к ее решению подключились депутаты.
О помощи и «помощи»
В комнатах, в которых размещены беженцы, проживают от двух до четырех человек. В каждой – свой душ и туалет, есть общая кухня. Кормят три раза в день. Говорят, что вкусно. Но вот продуктов, чтобы перекусить или приготовить что-то самостоятельно, не хватает. Об этом рассказал уже Шамиль.
Когда же я спросила о том, в чем есть нужда прямо сейчас, почти в один голос люди ответили: ноутбук. Хотя бы один на всех, рады и не новому, но исправно работающему.
«Мы же все занимаемся документами. Нам говорят: запишите на флешки, заполните бланки и так далее. А как мы это сделаем без ноутбука? Вот кому-то друзья дают попользоваться на неделю, потом возвращают. Мы просили материальную помощь, но говорят, что на такую цель маловероятно, что одобрят, да и сумма сильно меньше, чем он стоит. Будем подрабатывать и помаленьку все вместе собирать. Ну чтобы хоть один был, на всех», – говорит Светлана.
Люди были бы рады сотовым телефонам, женской одежде, размером от 46-го, особенно сильно – обуви. «Вот на мне обувь, в которой я оттуда уехала», – показывает на свои кроссовки Мария.
С гуманитарной помощью тут случилась очень неприятная история. Некоторое время назад, рассказывает Шамиль, позвонила женщина из деревни, мол, собрала вещи – хорошие, постиранные, заберите, отдайте людям.
«Мы забрали, – рассказывает волонтер, – поблагодарили. Но не перебрали их. Привезли сюда, в гостиницу, а там добрая половина просто в плесени. До сих пор стыдно. Сам недоумеваю: как же так, отдать вещи в таком состоянии? Теперь мы все перебираем. Собираемся у кого-то из волонтеров на дому и сортируем».
Главные задачи: работа и жилье
Одна из главных задач для беженцев сейчас – поиск заработка, желательно постоянного. Но работодатели не сильно спешат брать их: гражданство у многих в стадии оформления, приходится часто отлучаться в различные инстанции, где-то не понимают, как вообще оформлять отношения с людьми со статусом «временное убежище».
Поэтому многие пока на временных заработках. Мужчины часто подрабатывают на стройке, жены жалуются, что платят им копейки по сравнению с местными. После получения гражданства думают о вахте в северные округа.
Сами женщины тоже ищут способ заработка. Мария по профессии повар, смогла найти место работы. Светлана – экономист, сейчас проходит стажировку. В прошлом управляла производством. Сейчас будет трудиться в сфере закупок, тендеров. Даша – фотограф. Но оборудования, конечно, нет. К тому же малыш на руках.
Не выходит пока с арендой жилья. Женщины рассказывают, что, когда люди узнают о наличии животных, о детях в семье, цена за съем сразу сильно вырастает. А как же жить, если все заработанное придется отдавать за жилье?
«Узнавали по поводу жилья. Нам говорят, что его точно не дадут, нет таких денег у муниципалитета, чтобы каждого обеспечить за счет бюджета. Ну пусть! – говорят собеседницы. – Мы не хотим быть иждивенцами. Мы просим о помощи хотя бы на первое время, может быть, сельская ипотека, муниципальное жилье. Нам надо с чего-то стартовать».
Фото: ФедералПресс / Елена Аталыкова
Спецоперация