В Свердловской области находятся больше шестисот беженцев, покинувших родные места после начала российской спецоперации на Украине. Три четверти приехавших не воспользовались пунктом временного размещения (ПВР) и решили строить новую жизнь самостоятельно. О мытарствах и чудесах в жизни беженцев корреспондент «ФедералПресс» поговорил с теми, кто помогает им поселиться в Екатеринбурге.
Бабушек вывозили на БТР
Волонтерский пункт в церкви Иннокентия Московского на проспекте Ленина появился в 2014 году: тогда настоятель, священник Илия Александров разрешил хранить вещи для беженцев в трапезной и даже в собственном кабинете. Сейчас пожертвования екатеринбуржцев занимают практически весь первый этаж здания в самом центре города. Когда поток беженцев иссяк, волонтерки переключились на помощь малоимущим поселянам, погорельцам, собачьим приютам и всем, кому она требуется. Теперь им пришлось вернуться к истокам.
«В 2014 году волна беженцев началась с августа-сентября, люди ехали «в никуда» абсолютно раздетые: в шортах, майках, сланцах. Сейчас ситуация отличается: люди едут к детям, внукам, другим родственникам, которые осели здесь восемь лет назад. Но едут все еще раздетые и разутые», – говорит одна из основательниц пункта Татьяна Муратова.
Как правило, беженцы первой волны уже успели обзавестись в Екатеринбурге детьми и ипотекой: за восемь лет в их семьях родились более полусотни малышей. Поэтому их возможности помогать новоприбывшим родственникам крайне ограничены.
Еще одно отличие от 2014 года в том, что зону боевых действий трудно покинуть мужчинам: если они и добираются до Урала, то без денег и документов. Основной поток беженцев составляют женщины с детьми, старики и старухи.
«Например, приехали женщина и мужчина трудоспособного возраста, но с ними две бабульки почти неходячие, которых солдаты вывозили на БТР. В подвале они простыли, есть куча сопутствующих заболеваний», – рассказывает Татьяна.
Спортивный костюм, кроссовки и футболка – вся одежда
В Екатеринбурге есть пример семьи, которая столкнулась со всеми типичными проблемами беженцев. Семейная пара уехала из-под обстрелов с дочкой-выпускницей, трехлетним ребенком и годовалым младенцем.
«Коляска, животное, трое детей, спортивные костюмы, которые на них, и сумка с вещами, которые успели собрать за полчаса. Потому что это был последний конвой, который выехал нормально. Остальные разбомбили», – говорит волонтер.
Вначале семья поселилась в садовом домике у родственников, где не было ни отопления, ни электричества. Вскоре мужу и жене удалось наняться сторожами в коллективный сад: им выделили домик с печкой и небольшим огородом. Однако вещей для полноценной жизни беженцам все еще не хватает.
«Нет инструментов что-то отремонтировать. Нет любой банальной вещи, про которую мы думаем, что она есть у всех: молотка, отвертки. Когда я спросила, чего у вас нет, она ответила: «Давайте я лучше скажу, что у нас есть. Например, у мужа есть спортивный костюм, кроссовки и одна футболка», – рассказывает энтузиастка.
Старшая дочь беженцев уже смогла окончить школу в Екатеринбурге и собирается поступать в УрГАХУ. Двое молодых людей, обратившихся с предложением помогать пункту, оказались студентами этого вуза и согласились готовить девушку к экзаменам.
«Одна женщина оплатила ей выпускной, сказала, что у девочки должен быть праздник. Школьница вечером прислала нам фотографии платья, которое она хотела, а на другой день нам принесли точно такое же. Здесь постоянно происходят такие чудеса», – говорит волонтер Ольга.
Немало забот принесли и другие дети. Среднего ребенка удалось устроить в детский сад, но, в отличие от 2014 года, для беженцев нет отсрочки по оплате, так что закрывать счет пришлось из пожертвований. А бесплатное детское питание малышу будут выдавать только с начала лета, тогда как ребенок хочет есть уже сейчас.
Чиновники только киваютдруг на друга
Основная проблема беженцев, которые отказались жить в ПВР, это получение документов. Например, по опыту тех, кто поселился в России в 2014 году, оформление пенсии занимает около года. Сейчас особенно сложно приходится тем, кто бежал из Харьковской области: они не имеют льгот, положенных гражданам ЛНР и ДНР. Но непросто всем: люди месяцами ходят по инстанциям и не могут легально устроиться на работу или оформить самозанятость.
«ПВР хорош для оформления документов, потому что туда целенаправленно приезжают специалисты. У тех, кто приезжает самоходом, нет одной четкой структуры, куда можно обратиться: они тычутся, как котята. Те чиновники кивают на этих, эти – на тех. Беженцы общаются между собой: этот смог оформить один документ, этот – другой. А времени у них нет: если им помогли снять квартиру на месяц, то за следующий все равно надо платить», – сокрушаются волонтеры.
Тем, у кого есть высокая квалификация, зачастую помогают оформить документы сами работодатели: так случилось с одним высококлассным крановщиком. Некоторым специальность позволяет зарабатывать неофициально: например, одна беженка стрижет екатеринбуржцам кошек. Но большинству приходится трудно: если в 2014 году многие нелегально работали на стройках, то сейчас там регулярно проходят облавы на мигрантов. К тому жеслучаются обманы со стороны «серых» работодателей.
Еще одна проблема – медицина: для оформления полиса ОМС тоже нужно время, а многие успели заболеть, еще спасаясь от обстрелов в сырых подвалах. Прямо во время встречи одной из волонтерок приходит сообщение от беженки, которая жалуется на боли после компрессионного перелома. Посоветовать ей что-то сложно.
«На какого регистратора попадет: кто-то откликнется и оформит как неотложную помощь, а кто-то скажет нет», – объясняют знатоки.
Так, как в Екатеринбурге, не помогает никто
Пункт при Иннокентьевской церкви не имеет статуса фонда и не получает грантов: связываться с деньгами волонтерки не хотят. Они предпочитают называть себя «девушками, которые в свободное от работы время ворочают мешки». Но основную заслугу они приписывают простым екатеринбуржцам, которые откликаются на запросы беженцев. К примеру, молочной смеси принесли так много, что сбор пришлось закрыть. Некоторые беженцы отправляют одежду из Екатеринбурга родственникам в Ульяновскую область и даже в Москву.
«Те, кто скитался по городам, говорят, что так, как в Екатеринбурге, не помогает никто», – рассказывает другойволонтерОльга.
Екатеринбуржцы понимают, что беженцам нужны не только базовые вещи: в пункт активно приносят игрушки, книги, краски. Многие дети оживляются, видя игрушку, похожую на ту, которая осталась дома.
«Из Балаклеи приехала 13-летняя девочка, которая несколько недель сидела в подвале и из-за стресса перестала разговаривать. Лицо было потерянное, «каменная стена». Мама ей показывает вещи одну за другой, а у нее стеклянный взгляд. Но когда принесли клетку для ее крысы, у нее глазки засияли, улыбка до ушей. К концу дня девочка заговорила», – вспоминает Ольга, утирая слезы.
Некоторые екатеринбуржцы берут шефство над отдельными семьями и постепенно становятся друзьями. Те, у кого нет лишних вещей или денег, помогают услугами. Например, востребованы репетиторы, особенно по русскому языку, литературе и истории.
«Нужно элементарное общение: свозить детей погулять в парк или даже просто посидеть с ними на площадке, пока мама оформляет документы. Был бы запрос – найдется «клиент», – заключает Татьяна.
Фото: ФедералПресс / Ольга Юшкова