День защиты детей стал таким же номинальным праздником, как 9 Мая. О ветеранах вспоминают раз в год, о детях зачастую не чаще: запрещают продажу алкоголя, проводят по стране праздничные концерты. Не в этом заключается суть защиты ребенка, уверена директор Абаканской школы-интерната для детей с нарушениями слуха Лариса Тыльченко. Ее дети – все как один с горящими глазами, счастливыми лицами, а самое поразительное – они умеют петь и даже танцевать! Как оберегать детей, к тому же особенных, педагог раскрыла «ФедералПресс» в очень личном разговоре.
«Внезапная» школа и Алексей Лебедь
— Территория Хакасии огромная, а население всего чуть больше 500 тысяч человек. В каждом селе и даже в каждом районе ни за что не откроют коррекционную школу. Поэтому мы школа-интернат. В целом у нас 300 детей. Основной диагноз – глухота. Но есть и аутисты, и слабовидящие, у некоторых целый комплекс заболеваний. Но они спокойно и с удовольствием учатся, оканчивают школу, потому что действует система «Не навреди и не перетруди». При этом подготовить надо так, чтобы они спокойно могли адаптироваться к жизни вне интерната.
Школа открылась благодаря тогдашнему губернатору Алексею Лебедю. Он, понимая потребность в такой школе, решил, что осилю создание ее именно я. Я ему говорю: «Алексей Иванович! Да я глухого ребенка не видела никогда в жизни!» А он отвечает, что тоже не видел, но мне верит больше, чем себе. В этом году нашей школе исполнилось ровно 20 лет.
Школу нужно было открыть внезапно, и нас разместили в здании обыкновенного детского сада, без каких-то особенных условий и специальных кабинетов. Мы уже сами тут конструировали и перепланировали маленькие кабинеты, так как согласно нормативу глухих детей должно быть не больше 10 в классе. Чтобы можно было уделить адресное внимание каждому. Почти все делали сами педагоги, и активно помогали добровольцы и волонтеры: добрых и хороших людей очень много.
С 2007 года мы ежегодно участвуем в грантовых конкурсах. Самый первый грант мы получили за программу развития школы и сразу вышли на международный уровень. Заняли, кстати, первое место. Мы сами пишем программу. И огромное количество школ, в том числе за пределами страны, взяли ее на вооружение. Программу создавали, используя все самое интересное и продуктивное из других школ, но самое основное – наработанный собственный опыт. Наша методика ценна тем, что она для обучения не только глухих детей, а тех, у которых дополнительно присутствуют и другие нарушения. У нас рабочих программ-методик до 15 видов. Представьте: ребенок глухой, имеет слабое зрение и у него еще несохранный интеллект. То есть он отстает в развитии. Как ты будешь давать ему какие-то сложные формулы? Да они ему сто лет не нужны. И вот она главная задача – приготовить и приспособить ребенка к жизни и труду.
На двери нет часов приема
— Я в педагогике работаю 60 лет. Всегда говорю одно и то же: какие бы ни были обстоятельства, у детей должно быть детство. А детство – это чудеса. Ребенок должен верить в то, что завтра будет лучше, чем сегодня. И талант педагога заключается в том, чтобы найти лучшие произведения, лучшие методики для учебы, чтобы это короткое время, которое они находятся в школе, в классе, не было для них наказанием. Ребята вынуждены жить в интернате, потому что каждый день домой не наездишься. Но слово «вынуждены» совершенно не подходит. Сколько к нам приезжает гостей – все поражаются, что наши бегут радостно не из школы, а в нее.
На моей двери нет, вы видели, никаких табличек с часами приема. Я всегда здесь, и ребенок ко мне может прийти и приходит по любому поводу, с любой проблемой.
Я очень придирчиво подошла к педколлективу, комплектуя школу. Очень много всего педагог должен знать. Особенно хорошо он должен разбираться в психологии. Дети тонкие, ранимые, особенные. Нужен индивидуальный, особый подход к каждому. Мало того, что они должны быть профессионалами, они должны иметь широкое сердце, доброту и желание очень много работать. Если ребенку понадобилось – значит, надо задержаться настолько, насколько ему нужно. Тут не существует такого, что «провел уроки и пошел».
Надо набрать таких людей, которые не слепы. И это не в смысле отсутствия зрения. У меня сидел на вахте Юрий Иванович. Вы не представляете, как человек относился к ребятам: все батареи зимой завешаны рукавичками, перчатками и носками. Он у каждого проверит, как любящий дедушка, ноги, руки, переобует, повесит все сушить. Перед выходом шарф повяжет получше. И эта забота была от сердца, настоящая.
Неговорящих выпускников нет
— Когда я приступила к созданию школы, ужас сколько я всего перечитала, сколько я объездила сломя голову «глухих» школ. Я сразу подмечала для себя как вещи, которые мне хочется перенять, так и наоборот. Вы обратили внимание, что у нас в школе тишина? А ребятки же глухие, потому зачастую шумно реагируют. Я собрала коллектив и сказала, что то, что я увидела и услышала у других, не должно повториться у нас. Школа превратится в сумасшедший дом, вы сами же не выдержите долго. Предложила педагогам научить наших говорить лицом к лицу, ходить тихо, учиться контролировать речевой аппарат, обязательно работать над звукопроизношением, помогая дактилем и жестами.
В массовой школе дети, как правило, прогуливают физкультуру, труды, рисование. У нас такого нет. Не каждый из наших способен усвоить математику. Но они у нас при этом умеют вязать, клеить, шить. И потрясающе лепят, обязательно из глины. Родители сначала реагируют неправильно: ой, от глины грязь, может, лучше пластилин? Я прошу их попробовать недельку. И приходит мама счастливая – ой, какие он фрукты вылепил! Глина – натуральный материал, она отдает свою энергию, помогает. А после уроков лепки ребенок начинает лучше держать ручку, у него получается выводить ровные круги, он лучше рисует. Потому что у таких детей все должно быть взаимосвязано: то, что они лепят – они рисуют, то, что рисуют – произносят. Так и начинают говорить. Даже если ребенок не в совершенстве овладеет звукопроизношением, то он точно сможет обратиться к человеку в магазине, в автобусе, на улице. И его поймут. К нам приходят дети, не издающие ни единого звука. А потом долгая работа сурдопедагога, дефектолога, логопеда – задача звук извлечь и поставить его на место. Совсем не говорящих детей к выпуску у нас нет. Да, степень усвоения речи у всех разная. Но говорят все.
В классах где-то педагог работает со всем классом, с десятью ребятами, а если ребенок с так называемым сложным дефектом, то учитель занимается в классе, со всеми, но с ним отдельно. Он и не изолирован ни от кого, но и внимание ему особенное, потому что он в нем нуждается. А почему нужно прекрасно знать психологию – педагог должен упредить, догадаться о каком-то эмоциональном всплеске, предвосхитить какую-то нервную реакцию. Учитель должен быть тот, которому маленький человек стопроцентно доверяет. Тогда все получится. Отсюда и наша дисциплина: она вся на доверии и спокойствии.
Когда приезжают к нам с визитами директора обычных школ, я часто слышу, что, «если б мы так распинались, нянчились с каждым, может и у нас бы были одни отличники и успешные ученики. Но у нас нет на это ни времени, ни сил». Я ничего не отвечаю на это…
Гадкие утята
— Мы с нашей коррекционной школой территориально находимся среди обычных массовых школ – три школы нас окружают. Понимая, что «Гадкий утенок» написан не зря, мы начали с того, что стали приглашать учеников соседних школ к нам в гости на мероприятия. И создали интегрированный летний лагерь «Багульник»: половина детей с сохранным интеллектом говорящие, зрячие и слышащие, а половина мои. Это сыграло невероятную роль. Мы не говорим детям – не бейте наших. Мы говорим: дети, мы пойдем вместе в театр, на стадион – вы сильней, помогите нам! Заступайтесь за наших, пожалуйста. Это мотивирует: ребенок из обычной школы понимает, что он защитник слабого. У него меняется совершенно подход и отношение. Теперь те бывшие дети стали сами родителями. И уже они говорят своему сыну и дочке: помогай ребятам из интерната, защищай, если потребуется! Я скажу вам абсолютно честно, это не для красного словца: за все наши 20 лет существования никто никогда не обидел ни одного нашего ребенка.
Был забавный случай. Наши подготовили концерт, мы пригласили соседей. И предложили им прийти тоже со своими номерами. Посмотрев наши выступления, ребята из обычных школ попросили отсрочку. Говорят, мы подготовимся и пригласим вас. Пока мы будем на вашем фоне выглядеть слишком бледно.
Первый год нашей работы: ребятишки из массовых школ в округе сломали ветку нашей вишни. Я их собрала и говорю: «Мальчишки, вы в этом году обломаете вишню – в следующем году ягод не будет. Вам хочется вишен? Ешьте на здоровье!» Они так удивились: что, говорят, можно просто есть? Я говорю: конечно, можно. Можно заходить к вам на территорию? Конечно, можно. Заходите и ешьте. Просто не ломайте. С тех пор ни одной веточки, ни одного листика не было сорвано и сломано.
Негодные диагнозы и талантливые шахматисты
— Не бывает плохих детей, бывают сложившиеся обстоятельства. Либо пьющая семья, либо странные «нематери», заводящие сожителей, которые безобразно относятся к ребенку, или вообще отказные ребята.
Есть у нас среди детей позже оглохшие. Такая беда происходит, как правило, по незнанию родителей и в полном смысле по вине медработников. Ребенок переболел отитом раз, другой, а ему продолжают давать одни и те же антибиотики, усугубляя ситуацию и рождая диагноз. Итог – глухота.
Из-за глухоты скольким ребятам ставят умственную неполноценность – это просто ужас! Я за время своей работы в интернате сняла неправомочный диагноз с 11 человек. А знаете, как их больно бьет этот штамп отсталого! Зачем прилепляют? Да чтоб не нести ответственность. Есть у нас мальчик замечательный, Коля – тоже в анамнезе была умственная отсталость, и лишь потому, что не может говорить, как обычные дети. Конечно, не может! Он же глухой! А мой Коля – чемпион по шахматам. Хожу-хожу в попытках снять с него диагноз – не получается. И вот я договорилась с главврачом психиатрии, что проведут опять комиссию, взяла под мышку шахматы и пришла. Говорю им: «Я 5-й год к вам хожу, чтобы снять с Коли диагноз. Не получается. Давайте вы сыграете с ним в шахматы. Если кто-то из вас его обыграет – я соглашусь с диагнозом». Комиссия онемела, тишина. И после паузы мне говорят, что они все не умеют играть. А я говорю – но при этом у вас нет диагноза неполноценности. Все расхохотались. Диагноз сняли. С тех пор по сей день если я прошу снять диагноз – его безоговорочно убирают.
Все состоят из каждого
— Как вы заставляете одеваться на концерты в костюмы старших детей? Я говорю, что мы не заставляем, они сами с удовольствием одеваются. Но чтобы это произошло, надо их одевать в костюмы с первого класса на выступления. В массовой школе проводят 2 елки или даже одну. А я провожу 11. Для каждой параллели, чтобы смог выступить и отпраздновать каждый ребенок. Учителям своим говорю: если вы провели мероприятие и 15 детей смеялись и радовались, а один плакал в углу – хреновое у вас было мероприятие. Все состоят из каждого. И надо этого каждого просто увидеть. А если по одному вы будете не замечать и выбрасывать – вот и получится целое общество таких, с ощущением ненужности. Которые потом становятся жестокими, нравственно глухими и бездушными.
Необходимо убрать формализм везде и во всем. И помнить, что жизнь – это труд. Если человек с детства не трудится, он опускается. У него и запросы другие. Чтобы поменять отношение человека к человеку, нужно начать с идеологии. Изменить отношение и друг к другу, и к окружающему миру. Терпение и уважение к ребенку необходимо.
У нас нет курящих, пьющих, дети дружат, старшие обожают маленьких, помогают им. Этот вот уход старших за младшими приучает ребят к семье. Дай Бог им жить во взрослой жизни так, как они прожили у нас в интернате 12 лет. Здесь они нужны друг другу, они помогают друг другу.
Я очень переживаю за своих, когда они покидают порог моей школы. Здесь у меня они загружены круглые сутки: у них один предмет сменяется другим, они занимаются спортом, у нас, как у немногих, хороший пришкольный опытный участок, теплица – ребята ухаживают за деревьями, копают грядки, выращивают цветы и овощи. Завтра ребенок пойдет в обычную жизнь. И важно, чтобы у него была работа, тогда он будет полноценный член общества. Там социум, он будет общаться и чувствовать свою востребованность. Нельзя допустить, чтобы дети оказались выброшенными за борт этой социальной жизни, становясь взрослыми.
В качестве эпилога
Журналист, интервьюер – он тоже человек. Может поддаться обаянию собеседника, впечатлению от ситуации и момента. Потому хочется, чтобы читатель услышал мнение людей, которые живут в Абакане долгие годы и также долго знают Ларису Тыльченко.
Алексей Стрельников, главный сварщик завода «РМ Рейл Абаканвагонмаш»
— Я не встречал другого такого поразительного человека, как Лариса Васильевна. Она сделала слышащими 29 своих детей – нашла по меценатам и спонсорам более 30 миллионов и подарила ребятам слух, поставив импланты. У меня на заводе работают сварщиками двое ее бывших учеников. Это прекрасные трудолюбивые парни. Мы дружим, общаемся. Они смеются, что правильно выбрали работу еще и потому, что на заводе очень шумно. И они, неслышащие, чувствуют себя даже лучше в этой ситуации.
Валерий Марков, эксперт Общественной палаты
— Я все 20 лет дружу со школой и директором. Они все относятся к ней, как к маме и бабушке. Больше никогда и нигде я такого не видел. Есть выражение писателя Чапека: «Слышать – это больше, чем понимать слова». А главное – именно ее дети и есть слышащие. Потому что они не страдают нравственной глухотой.
Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин, Антонина Тихомирова
Эксклюзивы «ФедералПресс»