Как может сложиться жизнь девушки, если ее маму лишат родительских прав? А если вместе с этим у девочки диагностируют редкое заболевание, которое требует очень серьезного оперативного вмешательства? Татьяна из Владивостока рассказала «ФедералПресс» о том, как стала сиротой и как сложилась ее жизнь после выпуска из детского дома.
Соседи решили, что моя семья неблагополучная
В моей истории не будет насилия и прочих ужасов, которых ждут от воспоминаний выпускника детского дома. Детство у меня было непримечательное – росла в обычной семье: мама, отчим и младший брат. Родители много работали, иногда выпивали, но ни я, ни брат никогда не испытывали ни в чем нужды. Еда, одежда, игрушки, школьные принадлежности – все необходимое детям было. Позже я узнала, что соседи жаловались в опеку на нашу семью как на неблагополучную. Не знаю почему, если честно. Мы не бедствовали, в обносках не ходили, у соседей еду не выпрашивали, я ходила в школу, училась как все.
Думаю, что не последнюю роль в моей истории сыграло мое заболевание. Я родилась с болезнью Шейермана – Мау (юношеский кифоз) и из-за недостаточного лечения у меня развился сколиоз третьей степени. Год за годом мой позвоночник искривлялся все сильнее, а горб на спине становился больше. Помню, когда мне было восемь лет, мама отправила меня на целый год в реабилитационный центр «Маяк» для подготовки к предстоящему хирургическому вмешательству. Но в итоге операция не состоялась и я вернулась домой. В последующие годы мы неоднократно записывались к врачам, ездили на разные обследования, делали снимки позвоночника, договаривались с хирургами, даже оформили мне инвалидность в 2013 году, чтобы получить квоту, но день операции все никак не наставал.
Из семьи меня изъяли в январе 2015 года. Этот день я помню хорошо: начало четверти, осталось отсидеть два урока английского, и можно идти домой. Вдруг ко мне подходит завуч и говорит, что меня вызывают в кабинет директора. Я отреагировала абсолютно спокойно, так как была уверена, что ничего плохого не сделала и вряд ли повод для вызова очень серьезный. Единственное, что я спросила – нужно ли мне забрать вещи из класса? Мне сказали: «Да, собирай вещи».
В кабинете директора меня ждали женщины – сотрудницы органов опеки. Они рассказали, что месяц назад мою маму автоматически лишили родительских прав за непосещение судов. Еще они сказали, что летом у меня была запланирована операция, но по какой-то причине мама меня туда не отправила. В вообще, по мнению опеки, родители не ухаживали за мной должным образом и для моего здоровья будет лучше, если я буду жить в детском доме.
Важное отступление: примерно за месяц до этого я мельком заметила среди документов письмо, адресованное маме, из суда. Там было что-то о лишении родительских прав, но я не придала этому значения, а сейчас, когда я стояла в кабинете директора, до меня дошел весь ужас ситуации. Шок, слезы, истерика, земля ушла из-под ног.
Меня забрали в приемник прямо из здания школы, не дали даже банально домой зайти и забрать какие-то личные вещи. Я села в машину с несколькими незнакомыми мне женщинами, и с этого момента моя жизнь разделилась на «до» и «после». Из «старой» жизни у меня остался только школьный рюкзак, одежда, в которой я была в свой последний день в этой школе, и старый кнопочный телефон.
Паспорт получила в реабилитационном центре
Сначала меня повезли сдавать анализы в больницу, а потом – в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних «Парус Надежды». Все это время я безостановочно рыдала и не могла принять происходящее со мной.
В «Парусе» меня определили жить в шестом корпусе, выдали чистое новое нижнее белье, какие-то вещи, забрали телефон и отправили знакомиться с соседками по комнате. Первый мой жизненный урок от девочек был связан с моим телефоном. Я, наивный домашний ребенок, добровольно отдала его, чтобы потом раз в сутки получать на час-два, а оказалось, что можно было просто соврать о том, что у меня его нет.
И все же свой телефон я получила довольно быстро, мне его выдали на время прогулки по территории. Разумеется, первое, что я сделала, – позвонила маме. Начала сбивчиво и сумбурно рассказывать ей, что меня забрали, я нахожусь в реабилитационном центре, и все из-за того, что ее лишили родительских прав. «Такого не может быть», – ответила мне мама тогда. Для меня мамино «Не может быть» длилось до самого выпуска из детского дома.
Маму лишили прав и на брата тоже, поэтому через несколько дней его привезли в «Парус». Позже отчим смог восстановиться в правах и забрать сына домой, а я осталась здесь. Дело в том, что отчим и мама не были расписаны и я юридически приходилась ему никем. У мамы тоже было время на восстановление прав – ей дали полгода на то, чтобы что-нибудь сделать, например устроиться на работу и предоставить лучшие условия жилья. Она не смогла этого сделать, и, как ни странно, это обстоятельство помогло мне буквально обрести новую жизнь.
У пребывания в реабилитационном центре был свой плюс. Свой первый паспорт я получила именно здесь. 14 лет мне исполнилось в апреле, момент изъятия из семьи произошел через восемь месяцев после моего дня рождения. Почему за это время мы с мамой не сходили в паспортный стол и не оформили мне документ – я не знаю.
Также хочу сразу ответить на вопрос про побег. Конечно же, такие мысли были, особенно в первое время. Тем более что ребята из «Паруса» быстро ввели меня в курс дела по обходным путям из центра. Вернуться в город можно было легко, нужно только улучить момент, когда взрослые на тебя не смотрят, и бежать к ж/д станции через лес или через военную часть. Однако я понимала, что в побеге нет никакого смысла. Меня все равно найдут и приведут обратно.
В детском доме было хорошо
Свой пятнадцатый день рождения я встретила в «Парусе», а через месяц – в мае 2015 года – переехала в детский дом № 4. Сейчас он называется Центр содействия семейному устройству № 1 города Владивостока.
Не могу ничего плохого рассказать про детский дом, там было хорошо – отзывчивые воспитатели и особенно психолог Наталья Медведева. Дети, конечно, не могли не обратить внимания на мой необычный внешний вид и созвучие моей фамилии – Горбуляк – с заболеванием. Я научилась не обращать внимания на обзывательства мальчишек-задир (хотя признаюсь, что это было непросто) и обрела компанию друзей среди девочек.
В первое время меня часто навещала мама, приезжала ко мне, но в какой-то момент ее вызвал к себе директор детского дома и попросил взять в опеке разрешение на посещение меня, чтобы потом ни у кого вопросов не было, почему лишенная родительских прав мама посещает ребенка. Разрешение она не получила, поэтому с тех пор и до самого выпуска мы с ней поддерживали связь только по телефону.
Честно говоря, я не обижаюсь на нее за то, что она не особенно-то пыталась забрать меня домой. В детском доме началась моя новая здоровая жизнь, и неизвестно, что бы со мной было, если бы я осталась дома. Несмотря на все тяготы и странности прошлого, нам удалось сохранить теплые семейные отношения по сей день.
Мечтала о том, когда смогу спать на спине
Почти с первых дней моего пребывания в детском доме руководство учреждения начало хлопотать о моем здоровье, началась серьезная подготовка к операции. В сентябре 2016 года администрация обратилась в фонд «Тепло наших рук», чтобы люди помогли собрать деньги мне на сиделку на время реабилитации в больнице и какую-то особенную титановую пластину в спину, а 25 октября я уже летела в Москву.
Честно говоря, я до последнего не верила, что операция состоится, боялась, что все опять отменится, ведь мой случай был очень сложный, но все прошло хорошо. 3 ноября меня увезли в операционную, а через несколько часов я проснулась новым человеком. Еще через несколько дней сбылась моя самая большая мечта – пусть через огромную боль и всего на несколько минут, но я смогла впервые ощутить своей новой ровной спиной мягкость постели.
Реабилитация была очень тяжелой и морально, и физически. Я постоянно была на обезболивающих капельницах и уколах, заново училась ходить и сидеть. Страшно было делать первые шаги, казалось, что я сделана из хрусталя. В целом плохо помню этот период – человек так устроен, что его мозг старается как можно скорее скрыть воспоминания, связанные с болью и негативом.
Зато помню то счастье, которое меня переполняло от осознания, что самое важное событие в моей жизни, которого я так ждала и уже не верила, произошло. Качество жизни изменилось буквально сразу, как я проснулась после наркоза. Сзади ничего не мешало, не давило, появилась какая-то легкость в теле. Также я мечтала, что после операции я немного вырасту. Так и вышло – позвоночник вытянулся на семь сантиметров и мой рост теперь составляет 145 см (до операции было около 138 см).
В целом реабилитация заняла около полугода, училась принимать свое новое отражение в зеркале около года. По привычке старалась аккуратно проходить различные сужения, косяки, дверные проемы, прятала глаза от пристальных и любопытных взглядов прохожих, которые на самом деле больше не смотрели на меня. Никто больше не подходил ко мне на улице и бестактно не спрашивал, что со мной. Максимум в магазине могут уточнить возраст в связи с тем, что из-за низкого роста меня часто принимают за ребенка.
Я открыла для себя мир любой другой одежды, кроме фасона оверсайз, с помощью которого я скрывала свой горб от окружающих, в целом начала носить вещи своего размера, а не того, который на меня налезет.
Прогулки пешком перестали быть пыткой – раньше у меня перехватывало дыхание через несколько километров спокойного шага, очень быстро уставала, могло внезапно стошнить. А теперь я могу спокойно гулять по городу, бегать. К моему большому счастью, несмотря на очень серьезную деформацию позвоночника, мои органы в полном порядке. Почки, на которые приходилась большая часть давления, тоже пришли в норму. Я даже в будущем смогу выносить и родить ребенка, пусть и путем кесарева сечения.
Операция изменила и мой характер. Я стала более открытой, самооценка поднялась, появилась уверенность в себе. Хотя я порой очень смущаюсь, когда люди говорят, что я симпатичная. Все же я долго носила на себе тот некрасивый дефект, подвергалась насмешкам со стороны парней, и мне несколько сложно принять свою привлекательность.
За свою здоровую спину и новую жизнь большое спасибо я должна сказать детскому дому и органам опеки, которые меня изъяли из семьи. Единственный во Владивостоке врач травматолог-ортопед, который имеет опыт работы с моим заболеванием, однажды заявил, что не уверен, что справился бы с моим случаем один. А отправить меня в Москву моя семья не потянула бы финансово.
Получила квартиру после угроз губернатором
Еще один приятный бонус от детского дома – своя собственная квартира во Владивостоке. Правда, чтобы ее получить, пришлось пройти все девять кругов ада бюрократии.
Я могла еще несколько лет стоять в очереди, но помог случай. Плановая флюорография показала, что две пластины сломались и их нужно менять. Я понимала, что после операции буду временно недееспособна – не смогу работать и оплачивать съемную квартиру, поэтому решила дождаться, когда государство выдаст мне положенные по закону квадратные метры. Год прошел, второй, дело с места не двигалось.
Подруга посоветовала мне обратиться в прокуратуру Владивостока. За прокуратурой последовало заявление в министерство образования Приморского края, и процесс пошел. В октябре меня обрадовали, что я являюсь одной из 30 выпускников детского дома, которые получат квартиру в доме на улице Адмирала Горшкова, и пообещали позвонить. Прошел месяц – никто не звонит. А когда я позвонила сама, мне сказали, что никто не будет двигать очередь из трехсот человек для меня одной, а если мне негде жить, могу прописаться в детском доме и жить там.
Я вспылила, сказала, что пожалуюсь на них губернатору Олегу Кожемяко, и... меня тут же нашли в списке. В декабре 2022 года я уже принимала участие в жеребьевке квартир и получила ключи.
Долго не могла поверить, что у меня есть свое жилье, не ощущала себя достаточно взрослой для этого. Помню свой первый шок, когда получила первые в жизни квитанции на оплату услуг ЖКХ, а потом, с приходом зимы, счет за отопление. Вот тогда, наверное, я поняла, что детство закончилось.
Сейчас мне 24 года, и я работаю кассиром в магазине «Пятерочка» во Владивостоке. В 2020 году я начала учиться на воспитателя в колледже, но из-за пандемии и перехода на дистанционное обучение решила отложить на время получение профессии. Сейчас планирую поступить на заочное отделение и наконец-то получить заветную корочку об образовании.
Жизнь после выпуска из детского дома была непростой, но я стараюсь двигаться вперед и стремлюсь к лучшему. Хочу, чтобы моя история вдохновила других людей, которые могут оказаться в подобной ситуации. Даже если у вас не идеальное прошлое, это не определяет ваше будущее. Я верю, что у каждого из нас есть сила преодолеть трудности и построить свою собственную счастливую и успешную жизнь.
Ранее «ФедералПресс» рассказывал историю «Приморских пятерняшек» от лица отца большой необычной семьи Александра Меркулова. Папа пятерых детей честно и без прикрас поведал о том, что такое быть многодетным родителем.
Фото предоставлено героиней публикации