Петербургские кладбища не только хорошее место для созерцания, размышлений и воскрешения памяти. Это часть художественного, исторического и культурного наследия России. Через судьбы своих «обитателей» они могут рассказать об истории нескольких эпох нашей страны, государственных и личных трагедиях. Каждое из 13 исторических кладбищ Северной столицы дышит тайнами, сохраняя историю города и страны. И ждет, когда их кто-то приоткроет.
Автор проекта «Вестник некрополиста» Елена Васильева – некрополист-любитель. Ее проект посвящен петербургским кладбищам – памятникам, символике, могилам известных и не очень людей. Также Елена занимается поиском и уборкой захоронений. Вместе с гидом Викторией Карпичевой они составляют и проводят экскурсии по нескольким историческим кладбищам.
Елена рассказала «ФедералПресс», с чего началось ее увлечение кладбищами, почему в России оказалась утрачена культура памяти и какие мистические легенды привлекают туристов.
«Вочеловечивание» легенд
С чего началось ваше увлечение кладбищами?
— Я вышла замуж, переехала в Петербург, и муж пригласил меня пройтись по Литераторским мосткам – это музей-кладбище в Петербурге, где находятся могилы известных людей: литераторов, ученых, деятелей культуры.
Тогда я очень боялась кладбищ, мне была в новинку идея просто пойти на кладбище не с целью какой-то, кого-то навестить, помянуть, а просто погулять. На тот момент я не знала, что это музейный некрополь. Однако, бродя между могил, я читала фамилии на памятниках и испытывала какое-то необычное чувство. Ощущение чуда, что ли.
Понимаете, прямо вот здесь, на моих глазах, скучные фамилии из школьных учебников обрели физическое воплощение. Пусть и в виде надгробных памятников, но стало понятно, что под этими памятниками лежат настоящие, когда-то жившие люди, а не метафорические фигуры. Каждый из погребенных здесь присутствовал в моей жизни в виде формул, слов, рифм, таблиц, ролей в фильмах, а вот теперь странным образом «вочеловечился».
Потом мы с мужем побывали на других кладбищах, и помимо могил известных людей я увидела красивые усыпальницы, необычные памятники с непривычной символикой, и мне хотелось понять, почему именно так сделали: ведь все они были разные. Я начала шерстить интернет, и боже мой, сколько же нового я узнала!
А как появилась идея создать проект «Вестник некрополиста» и проводить экскурсии?
— Так и появилась: мне хотелось делиться этим знанием с окружающими людьми. Я видела, как люди ходят по кладбищу. Они смотрят на дореволюционные надгробия и выдумывают сами для себя истории: «О, смотрите, здесь череп, наверное, пират похоронен»; «О, а тут виноград, наверное, вина пил много, ха-ха». Но самое частое, что я видела, это когда прогуливающиеся по кладбищу останавливаются у какого-нибудь потрясающе красивого надгробия, разглядывают его и спрашивают друг у друга: «Интересно, кто здесь похоронен?» – и ответа не получают, потому что не знают.
А я стою рядом и мне хочется закричать: «А я знаю!» Я знаю, кто это был, как он выглядел, на ком он был женат и какие у него были дети, за что его любил или не любил царь, могу процитировать его стихотворение или что о нем говорили друзья… Так позвольте же, я расскажу вам.
Я действительно составила экскурсию по одному из кладбищ и даже пыталась ее проводить, но мне это далось с трудом, поскольку по натуре я интроверт, и несмотря на увлеченность, рассказывать что-то группе людей оказалось физически тяжело и для меня это было невыносимо. Так и появилась идея создать «Вестник некрополиста» – перевести живые экскурсии в комфортный для меня формат письменного блога. Вместе с Викторией мы составили еще два маршрута. В задумках есть видео- и аудиоэкскурсии, но пока что для них нет ресурсов.
История и люди
Сколько вообще в Петербурге кладбищ? По каким вы водите экскурсии и почему именно по ним?
— Всего в Санкт-Петербурге 85 кладбищ, 13 из них признаны историческими.
Лично я экскурсии не вожу, как я уже говорила, водит моя коллега, Виктория, но маршруты составляем мы вместе. По большой просьбе я могу вместе с Викторией выйти на маршрут, но это только для индивидуальной экскурсии, когда гостям важно, чтобы вела именно я. Но ведем мы вместе, и 75 % маршрута вещает все-таки Виктория. Я добавляю детали, обращаю внимание на что-то необычное или вспоминаю забавный факт к месту.
Сейчас у нас есть три экскурсии: Новодевичье кладбище, Никольское и Смоленское православное. Следующее, наверное, будет Смоленское лютеранское, его очень просят. Почему именно они: эти кладбища как раз исторические, на них можно увидеть дореволюционные надгробия, попытаться объяснить людям, как выглядело кладбище сто с лишним лет назад. И конечно, там можно рассказывать разные истории: и о людях, похороненных там, и о мемориальной скульптуре, и о символике, о том, какими были эти кладбища до революции, и о том, что творилось с ними в советское время.
Единственная проблема: стандартная экскурсия длится два часа, а рассказов у нас о каждом кладбище часов на пять. Конечно, мы продумали краткие маршруты, но очень жалко, что что-то приходится пропускать.
Какие самые старые захоронения в Петербурге?
— Если говорить о кладбищах, то самым старым из уцелевших считается Лазаревское кладбище, ныне это Некрополь XVIII века. В 1717 году в Лазаревской церкви, вокруг которой сложилось это кладбище, была похоронена любимая сестра Петра I Наталья Алексеевна. В 1723 году она была перезахоронена в Благовещенскую церковь.
В коллекции Городского музея мемориальной скульптуры находятся и самые старые надгробия из сохранившихся – две резные белокаменные надгробные плиты супругов Ржевских, приближенных Петра I. Датируются 1720-ми годами. Их обнаружили при раскопках на Лазаревском кладбище в 1929 году, а в Благовещенскую церковь перенесли только в 1950-х.
«Горя было больше, чем надежды на загробную жизнь»: как большевики уничтожали кладбища
Как менялся облик кладбищ со времен Российской империи до настоящего времени? Действительно ли за советский период были утрачены многие захоронения и надгробия, да и само отношение к кладбищам поменялось?
— Ох, не то слово. Дело даже не в том, что были утрачены захоронения и надгробия (хотя это, бесспорно, невосполнимая потеря). Была утрачена память и вместе с ней – огромный пласт мемориальной культуры.
В 1918 году решением новой власти кладбища были отобраны у церкви и переданы во владение Местным советам депутатов. Похороны были объявлены бесплатными и равными для всех. Старые обычаи отметались, новые только придумывались и еще не были приняты обществом – не стали привычными и обыкновенными. А на кладбище старый мир явным образом напоминал о себе – известными фамилиями, пышностью надгробий, большим количеством статуй, дорогостоящими отделочными материалами, титулами и гербами на памятниках.
Возможно, это вызывало озлобление. Возможно, казалось ненужным и отжившим. Все старые кладбища в черте города собирались перестроить под парки и места культурного отдыха советских трудящихся (ведь сколько места впустую занято чужими – чуждыми новому строю – мертвыми телами!), а новые советские кладбища вынести за город.
Надгробия максимально упростились. Появлялись новые громоздкие конструкции из символов нового времени (в Ленинграде это памятники из цепей и шестеренок или опора ЛЭП). Постепенно сложился образ типового памятника: колонна, обелиск-пирамидка или овальная урна-«ванночка» со свитком. Вместо креста на памятнике коммунисту ставили звезду. Потом вернулись и кресты: типовые четырех-, шести- и восьмиконечные и самодельные.
Опять же, на долю нашей страны выпало много смертей. Был голод, красный террор, репрессии, войны, блокада, опять войны… Смерть косила целые семьи. Горя было больше, чем надежды на загробную жизнь. Утешаться стало нечем. Дорогие красивые памятники ставить не на что. Планировать кладбища некогда. Горе и скорбь.
Религиозные символы постепенно приобрели другое значение, прямо противоположное. Крест вместо места упокоения христианина и надежды на воскрешение стал обозначать смерть немедленную и навсегда, могилы, трупы и все сопутствующее этому, мрачное и страшное.
В 20-е годы XX века во многих городах России начали разорять и сносить кладбища. Что происходило в Петербурге?
— Да ровно то же самое. В двадцатых годах началось активное строительство новой страны. А материалы со старых кладбищ прекрасно перенаправлялись на строительство нового мира. Для строек привозили кирпичи, которые добывали из разрушенных церквей и часовен. А благородные камни с надгробий или отделки церквей, усыпальниц и склепов – мрамор и гранит – шли на мощение тротуаров, облицовку зданий, бордюры-поребрики, станции метро. Вычурные металлические кресты, скамейки, статуи, сени, оградки также переплавлялись во что-то другое, более нужное новой стране. Есть достоверные сведения, что статую Христа с Волковского лютеранского кладбища планировали переплавить на мемориальные доски.
Но этим планам помешала Великая Отечественная война. Ну а иконы, изделия из драгоценных металлов и другие ценные предметы мемориального искусства просто оседали в чьих-то жадных руках.
Тем не менее в Ленинграде в конце 1920-х – начале 1930-х годов умные люди спохватились, что под видом борьбы со старым миром можно потерять и уникальнейшее культурное наследие: ведь до революции некоторые надгробные памятники создавали именитые архитекторы, над воплощением в жизнь работали известные скульпторы, использовались дорогостоящие материалы. Помимо этого, были просто необычные штучные памятники. И в 1932 году по решению Наркомата просвещения на месте Лазаревского кладбища Александро-Невской лавры был создан Музей надгробных памятников. Туда со всего города свозили памятники, которые нужно было сохранить. В 1935 году к Музею присоединилось Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры, где создали Некрополь мастеров искусств: сюда вместе с перенесением памятников перезахоранивали известных деятелей культуры: композиторов, артистов сцены, писателей. В 1939 году Музею надгробных памятников были отданы в ведение еще и строго выбранные городские памятники, и вся эта история обрела название Государственный музей городской скульптуры, он действует и поныне.
Воскрешение памяти
Прогулки по кладбищам – это чуждое нашей культуре явление? Сейчас ситуация меняется или люди по-прежнему настороженно относятся к такому времяпрепровождению?
— До революции люди с удовольствием ходили гулять по кладбищам, а в газетах публиковались гневные и сатирические статьи о том, что народ на могильных холмах и ест, и пьет, и спит. Потом на кладбища стали собираться на праздники. Например, под предлогом Пасхи устраивали маевки – нелегальные празднования 1 Мая.
Думаю, традиция прогулок по кладбищам стала отмирать в связи с появлением боязни кладбищ.
Если мы говорим про Петербург, здесь некоторые городские кладбища располагаются так, что жителям ближайших улиц сквозь них пройти проще, чем в обход. Например, по Смоленскому православному, Киновеевскому, Серафимовскому спокойно ходят мамы с колясками, ездят курьеры доставки, пешеходы путь сокращают. Считать ли это прогулкой? Не знаю. На Новодевичьем тоже гуляют с детьми в колясках: место тихое, деревьев много, птицы поют.
В последнее время растет интерес к кладбищам. Люди много и часто приходят на кладбище к родственникам, убирают могилы, наводят порядок. Кто сам не может – просит других, знакомых или родственников. Некоторые разыскивают могилы умерших в советское время родных, восстанавливая семейное древо. Людям важна связь со своими корнями.
А что происходит с заброшенными могилами?
— Зарастают, разваливаются… Если у администрации кладбища есть планы на землю, которую занимает бесхозная могила, тогда они ставят рядом с могилой табличку «Лицу, ответственному за захоронение, явиться в администрацию кладбища». Если никто не является в течение года, могила приговаривается под снос.
Если планов на землю нет и площадь кладбища позволяет обустраивать новые захоронения без сноса старых или, еще лучше, на кладбище хоронят только на определенные участки, в родственные захоронения и по большой просьбе кого-то высокопоставленного, могила разваливается дальше. Причем любая. Хоть неизвестного «иван иваныча», хоть известного, условно, генерала Топтыгина.
Кто сейчас интересуется кладбищами, кто приходит на экскурсии?
— Разные люди приходят. Есть любители побояться, есть интересующиеся историей, есть праздные зеваки, которым в принципе все равно, на что смотреть. В целом – любопытные, наверное, люди.
40 погребенных заживо священников
Вы рассказываете легенды о призраках, ждут их от вас? Какие существуют байки о городских кладбищах?
— Лично я – нет. Я больше увлечена реальными историями реальных людей и кладбищ. Но запрос на такие истории существует. Моя подруга и коллега Виктория Карпичева, гид по Санкт-Петербургу, проводит экскурсию по Никольскому кладбищу Александро-Невской лавры, где как раз рассказывает некоторое количество баек и легенд.
Многие говорят о 40 священниках на Смоленском кладбище. Есть даже рассказ женщины, записанный с ее слов: она в детстве якобы видела место, где находилась могила этих самых заживо погребенных священников. И была эта могила якобы совсем не там, где находится сейчас. Но рассказы – это одно, а документы – совершенно другое. В открытых архивах того времени никакого подтверждения этой информации нет. Полагаю, что если документы по этому поводу и есть, то они пока что засекречены. Как бы то ни было, сейчас могила 40 мучеников, расположенная недалеко от часовни Ксении Блаженной, считается своеобразным памятником всем убитым и замученным в годы преследования церкви священнослужителям, в том числе расстрелянным у стен и в подвалах Воскресенской церкви, находящейся рядом со Смоленским православным кладбищем.
Кладбища, церковь и народные приметы
В православии посещение кладбищ вне дней поминовения возбраняется. Приходят ли на экскурсии верующие люди?
— Первый раз о таком слышу. Дни поминовения – хорошо, но существуют же еще дни рождения, годовщины смерти, да и просто человек может соскучиться по родным. У меня в 2021 году ушла любимая бабушка, и я стараюсь ходить на ее могилу каждый раз, когда приезжаю в поселок, где она жила. И попробовал бы мне кто-нибудь запретить.
Священники говорят, что можно приходить на кладбище в любой день, главное, не забывать молиться за упокой души усопшего. Тогда и ему полезно, и вам хорошо.
Верующие люди, думаю, приходят. Просто мы не расспрашиваем никого, верующий он или неверующий. Я столкнулась один раз с тем, что гостья запретила мне ее фотографировать и обосновала это тем, что она верующая. Я до сих пор теряюсь в догадках, каким образом вера в Господа может помешать фотографироваться, ну да ладно. Приняла во внимание, просто следила за тем, попадает она в кадр или нет.
А как вы относитесь ко всякого рода приметам, связанным с кладбищами и поведением там?
— Индифферентно. Кто хочет, следует каким-то приметам, кто не хочет – не следует. Я никого не заставляю, никого не осуждаю. У меня выработался свой личный кодекс поведения на кладбище: например, я всегда здороваюсь с тем, к кому прихожу, если иду целенаправленно; не мусорю ни на могиле, ни на кладбище вообще; если вижу непорядок на любой могиле – стараюсь убрать (понятно, все не могу – ну хоть что-то). Если пришла работать (искать могилу или делать уборку) – не мусорю. Осталось научиться на прощание читать молитву – я на пути к этому. Приметы типа какой ногой на кладбище шагать, или входить в калитку, а не в ворота, близко к сердцу не принимаю. Думаю, они возникли не на пустом месте и явно были с чем-то связаны, но в нынешнее время тот страх, от которого они были призваны защитить, вряд ли кому-то угрожает.
Например, недавно я услышала, что на памятнике якобы нельзя размещать фотографии, на которых люди улыбаются, а также фотографии с фоном: город, лес, квартира. Можно придумать тысячи объяснений этому запрету, а на самом деле есть одна простая причина: до появления современных способов нанесения изображения на надгробия мастера гравировали фотографии вручную. Улыбку изобразить, если ты не художник, неимоверно сложно, даже карандашом на бумаге – а уж резцом на камне… То есть мастер-то изобразит, но родственники, скорее всего, не узнают человека. То же самое про фон: человека из фона приходилось вырезать, это лишняя муторная работа, особенно если, допустим, волосы по тону с фотом слиты. Фотография черно-белые, поди знай, где волосы, где ветка дерева.
«Тревожные» могилы
Где вам больше нравится бывать и почему? Куда любите приходить летом, а куда осенью?
— Я обожаю Литераторские мостки, Новодевичье кладбище и, пожалуй, Никольское. Все эти места годятся и для осенних, и для весенних и для летних прогулок. В каждый сезон все исторические кладбища потрясающе красивы. Меняется настроение, пейзаж, но любовь моя к этим местам остается неизменной.
Есть ли у вас любимые захоронения? А те, что отталкивают? Может, эпитафии, которые вы запомнили?
— Есть любимые, конечно. На каждом кладбище, которое я хорошо знаю, есть такие. Их много, очень много. На Литераторских я обязательно навещаю Блока, Тургенева и Надсона, подхожу и к надгробию Николая Арутинова – скульптуры на нем авторства Марии Диллон, первой российской женщины-скульптора. На Новодевичьем – могилу Анны Вершининой с потрясающей скульптурой Христа и могилу Манечки Бардской – девушки, которая трагически погибла в 1915 году и чью историю я восстанавливала по газетам и архивам.
Осматриваю склеп Лючии фан дер Пальс, восторгаясь его отделкой.
Обязательно захожу к дяде Косте – невероятно харизматичному актеру Александринки, любимцу публики Константину Варламову. На Никольском это авиаторы Сергей Уточкин и Лев Мациевич, и есть еще одна могилка совсем неизвестных мне людей, но рядом с ней стоит скамейка, на которой очень хорошо бывает посидеть и отдохнуть.
Те, что отталкивают – это, пожалуй, современные захоронения с жуткими скульптурами, которые почему-то считаются красивыми, но художественной ценности в них нет ни на грамм. Могилы «братков» из девяностых. И все, пожалуй.
Есть еще тревожные. Это, как правило, могилы жертв авиакатастроф или мемориал АПЛ Курск. Рядом с ними очень неспокойно.
Я обожаю эпитафии как жанр и с удовольствием коллекционирую нешаблонные.
Вот одна из эпитафий на надгробном камне Всеволода, погибшего в 1926 году и похороненного на Смоленском православном кладбище:
Он был прекрасен, полон сил
Огонь стремлений в нем горел,
Мечтой о будущем он жил
И жаждою великих дел
И вот картина предо мной:
Мой сын лежит в земле сырой.
Отец.
Вот это на Волковском православном, на могиле поэта Сергея Дроздова:
Ну, отдыхайте, ждите в гости
И мысль витает на погосте –
Непостижима для ума –
Что смерть – ведь это жизнь сама
Автор.
И совершенно пригвоздившая меня к месту эпитафия с Большеохтинского кладбища:
Спи спокойно и не горюй. В первый же теплый весенний день я вернусь к тебе. Жди меня, будем вместе строить запруду. Снусмумрик.
Какое потрясающее переосмысление цитаты! Сколько здесь веры, любви и заботы!
«Смертию смерть поправ»
Почему и на старых, и на более новых кладбищах столько изображений черепов и ангелов? Какие вам встречались интересные и необычные символы?
— На дореволюционных захоронениях ангелы в основном – это ангелы-хранители, чья задача – быть с человеком всю его земную жизнь, сопроводить его в переселении на тот свет и продолжать быть с ним в загробной жизни неотлучно. Они бесполые, в длинной одежде со складками и драпировками. Встречаются ангелы, сложившие руки в молитве, – они призваны молиться за упокой души усопшего.
В последнее время бесполые ангелы почти не наблюдаются. Они больше похожи на женщин, но встречаются и мужчины с мечами. В основном ангелам придают черты усопших, как бы овеществляя упование на то, что после смерти эти люди стали ангелами. Особенно это касается детских захоронений: ведь принято считать, что дети безгрешны и после смерти сразу становятся ангелами. На детских могилах можно увидеть маленьких херувимчиков, больше похожих, правда, на амурчиков, чем на канонических христианских ангелов.
Череп же – это древний христианский символ. Он изображался в основном в нижней части надгробной горизонтальной плиты. Значение он имеет то же, что череп, расположенный в ногах распятия: напомнить живущим, что человек, умерший и похороненный здесь, не исчез навсегда, что он будет спасен и будет жить вечно во Христе.
Этот череп и две кости рядом – останки Адама, первого человека, похороненного на Голгофе. Согласно Евангелию, в момент смерти Иисуса Христа на кресте земля разверзлась, и кровь из ран Спасителя омыла кости праотца Адама, тем самым ознаменовав искупление первородного греха. Таким образом Христос своей собственной смертью на кресте отменил смерть как небытие для всего человечества и указал путь в жизнь вечную: «Смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».
Из необычных символов можно вспомнить смеющиеся черепа с надгробия Пуколовых в некрополе XVIII века и отлетающих от них мотыльков: символ окончания жизни телесной и исход души на небеса.
Почему черепа смеются? Возможно, усопшие радуются тому, что отныне будут в раю, рядом с Господом. Сова, сидящая на вершине, – ночной неусыпный страж, охраняющий покой усопших. И уроборос – змея, кусающая себя за хвост, символ бесконечной жизни. Песочные часы с крыльями и косой: время жизни быстротечно, как песок в часах, жизнь пролетает мгновенно, и вот уже неотвратимо блестит лезвие косы. Один короткий взмах – и все кончено.
Мистицизм и вандалы
Поменялось ли у вас отношение к кладбищам? Может быть, стало меньше пиетета?
— Стало меньше пиетета, появилась даже некоторая циничность. Например, могу опереться на крест, перешагнуть оградку, пройти по цоколю могилы – если рядом лужа или трава по пояс. Могу зайти в оградку, чтобы лучше рассмотреть памятник, фото или прочитать эпитафию. Но стараюсь следить за собой, чтоб не уподобиться товарищам, о которых речь пойдет далее.
Что самое необычное, страшное или, может быть, смешное, что происходило с вами на кладбищах?
— Ох, да чего только не было.
Например, шла я как-то по Новодевичьему, и мне встретилась женщина, с напором спросившая: «Где здесь могила Фета?» Я в школе с успехом путала Фета с Тютчевым, спасибо моей учительнице литературы, поэтому уточнила: «Точно Фета? Может быть, Тютчева?» – «Нееет, именно Фета!» – «Сожалею, но могилы Фета здесь нет» – «Как так нет, должна быть!» – и ушла, чуть ли не плюясь в мою сторону. Я даже в интернет полезла с перепугу: нет, я не ошиблась: Афанасий Фет покоится в своей родовой усыпальнице в усадьбе Клейменово, а на Новодевичьем лежит Федор Тютчев.
Необычное тоже было. Я иногда подрабатываю: ищу могилы людей по запросам родственников. Однажды искала могилу на кладбище под Выборгом площадью 30 гектаров. Все, что известно, – это ФИО усопшего. Потом правдами-неправдами удалось добыть информацию, что он был похоронен за государственный счет, и номер захоронения. Все, больше ничего.
Ну что же, я отправилась на кладбище. Зашла на территорию и побрела куда глаза глядят. Администрации на кладбище нет, работников тоже не видно. Я подумала, что гос. участки будут где-нибудь на окраине, подальше от входа, выбрала одну из окраин по карте и двинулась по дорожке, дошла до окраины и увидела невдалеке, в том месте, где кладбище плавно переходит в лес, одинаковые ряды невзрачных крестов над узкими длинными грядами – даже холмами их назвать не могу. Подошла к ним – точно, это захоронения под номерами, государственные. Излазила все кусты, на каждом кресте было прибито по две-четыре номерные таблички сразу, я их все перебирала руками и читала.
Одна загвоздка: наш усопший был мусульманин. И я вот понимаю, что не может он под крестом лежать, но ничего больше на этом участке, кроме крестов, не вижу.
Пересмотрела все кресты. Подумала. Пожала плечами. Ну что ж, думаю, нет так нет, и уже решила уходить, но потом обернулась и увидела между двумя крестами какую-то невысокую палочку – где-то по пояс (а кресты выше человеческого роста!). Бабушка моя такими палочками помидоры подпирала, чтоб не упали. Вернулась, подошла к палочке поближе – да, на ней номер нашего усопшего и написан.
То есть, коротко говоря, войдя на незнакомое кладбище площадью 30 гектаров, я сразу повернула в нужном направлении, вышла ровно на нужный участок и уперлась бы ровно в эту могилу, если б так не суетилась и не срулила в сторону, ну и если б палочка на могиле была подлиннее…
Петербургские кладбища нередко притягивают внимание фриков, там регулярно устраивают фотосессии. Как вы относитесь к такому явлению?
— К фотосессиям и прочим явлениям подобной направленности на кладбищах отношусь неодобрительно. Нужно же иметь хоть минимальное представление об уместности того, что ты творишь. Совершенно не верю, что эти товарищи обрадовались бы, если бы на могиле их мамы или бабушки кто-то вел себя подобным образом. Помимо этого, они портят дореволюционные усыпальницы и надгробия, которые и так на честном слове держатся. Не знаешь, чего больше бояться: что от усыпальницы кусок отвалится или что этим куском героя фотосессии по маковке приложит…
Подобные им «творческие» люди так достали администрацию Новодевичьего кладбища, что в один прекрасный день директор не выдержал и заварил решетками все порталы и окна уцелевших усыпальниц. Эти решетки грубо воткнуты в камни, которым больше ста лет – как в прочный диабаз, так и в мягкий песчаник, который и без вмешательства сыплется, чисто из-за погодных условий. Я даже не знаю, кого здесь винить: директора, который тупо устал выволакивать за шиворот человекообразных, спутавших прекрасную дореволюционную часовню с общественным туалетом, или собственно этих человекообразных… Но доступа в усыпальницы теперь никому нет.
А между тем в одной часовне под куполом скрывается чудесная мозаика с голубем, и теперь никто ее не сможет увидеть.
А в другой усыпальнице, пожалуй, самой красивой и необычной во всем Петербурге, отсутствует крыша. И теперь внутрь уже третий год сыплются листья, ветки, все скапливается и гниет. Убрать это нельзя, за решетку не пролезть. И там же, в этой усыпальнице, находятся барельефы каррарского мрамора работы скульптора Пьетро Каноники. Они уже в жутком состоянии, им нужна срочная реставрация или хотя бы консервация. И все эти уцелевшие строения на Новодевичьем входят в перечень объектов культурного и исторического наследия.
При этом я совершенно не против нормальной фото- или видеосессии на кладбище. Нормальная – в смысле не нарушающая порядка и ничьих границ. В том числе и границ собственной совести.
Сталкивались ли вы с «ритуалами» на кладбищах на фоне растущей популярности якобы магических обрядов?
— Натыкалась на следы, да. То тряпка какая-нибудь лежит, то конфеты и вино стоят. Встречались инсталляции типа бус или венков на пнях. Однажды на Новодевичьем мы с Викторией увидели на надгробии генерала Мордвинова разлитый застывший красный воск, а позади – кучу рассыпанной соли. Такие же следы красного воска были и на противоположном надгробии, под которым покоится скульптор Владимир Косяков. Там же валялись какие-то предметы одежды. Совершенно непонятно, что тут происходило, но впечатление от этого было тягостное.
Мы тут же побежали к начальству кладбища, хотели спросить, можно ли как-то отмыть, и пообещать, что мы с удовольствием поможем – ведь надгробие Мордвинова входит в перечень объектов исторического и культурного наследия. Однако начальство нас издевательски высмеяло, поэтому Виктория вернулась туда через день и вымыла и убрала все сама, никого больше не спрашивая. Хотя фактически уборка на объекте культурного наследия – это нарушение закона.
И вот здесь нас всегда разрывает пополам. С одной стороны, да, уборкой можно повредить исторический памятник. С другой стороны – почему те, кто мусорит на надгробиях, уходят безнаказанными, а мы, убирая оставшееся после них безобразие, нарушаем закон?
Тема это обширная и довольно болезненная.
Фото: из личного архива героя материала