Росстат отчитался о двузначном увеличении уровня смертности в марте 2021 года в сравнении с аналогичным периодом прошлого года. Уровень смертности в России вырос на 26 %, что сопоставимо с послевоенным годами, когда находившаяся в разрухе страна столкнулась с голодом и нехваткой продовольствия. Тогда рост смертности достиг 37 %. Насколько сильно коронавирус ударил по демографии страны, какая доля населения пострадала сильнее всего и связана ли ситуация сугубо с инфекцией – «ФедералПресс» рассказал демограф, бывший советник отдела текущих и прогнозных демографических расчетов Управления статистики населения и здравоохранения Росстата Алексей Ракша:
«Резкий рост смертности – это почти исключительно коронавирус. Львиная доля этого прироста возникла из-за смертей от COVID, эти люди не погибли бы, если бы не заразились. У нас действительно был взлет смертности в голодный 1947, но приблизительно похожий рост (+18%) на прирост 2020 года в целом у нас был и в 1993 году. За один квартал судить пока рано, потому что в январе ситуация была гораздо хуже, чем в феврале, и сейчас по марту у нас получается рост смертности 26 %. За апрель я ожидаю прирост в 18-20 %, потому что эпидемия поутихла, но повышенная смертность остается. Если предположить, что у нас весь год ситуация будет сохранятся на том же уровне, что сейчас, тогда у нас действительно будет огромный прирост к доковидному 2019 году, даже ещё больше, чем в 2020.
Но я не думаю, что ситуация сохранится на одном уровне, она либо ухудшится, либо улучшится. Мы пока полностью не понимаем, что происходит, поскольку по реальной ситуации с коронавирусом почти все метрики потеряны: Оперштабу и Стопкоронавирусу верить нельзя, избыточная смертность по Росстату – индикатор запоздалый, число госпитализаций зависит от их критериев и известно только по некоторым регионам, а статистика запросов в «Яндексе» по обонянию может в последние недели занижаться из-за того, что при заражении новыми штаммами вируса пропажа обоняния случается значительно реже, да и сравнивать регионы друг с другом по доле запросов не стоит, оно используется лишь для выяснения динамики в каждом отдельном регионе или в России в целом.
По-видимому, ничего страшного пока не случилось. Поэтому за май эта избыточная смертность не должна усилиться по сравнению с апрелем. Но даже 15-20 % - это все равно много, до коронавируса это был бы повод для скандалов и разборок. Я прекрасно помню наши тяжелые зимние эпидемии гриппа 2014-2015 и 2017-2018 годов, при которых умирало на 20-30 тысяч человек больше ожидаемого за холодный сезон. Сразу начинались споры о том, что происходит, выступали демографы, трясли Голикову. Тогда прирост был в районе 10-15 % за месяц по отношению к этому же месяцу годом ранее, и это считалось чем-то из ряда вон выходящим. А сейчас нам бы вернуться к этим показателям по итогам апреля или мая, это уже будет лучше февраля, марта и 2020 года в целом.
COVID очень тяжело проехался по нашей стране, тяжелее, чем по любой стране Евросоюза. Он даже ударил по нам, видимо, немного сильнее, чем по США. В Европе хуже было только в Албании, Македонии и Косово. Мы одна из самых пострадавших в Европе стран в плане смертности от коронавируса. Да и в мире из примерно 90 стран мы оказались во втором дестяке по избыточной смертности.
Финансовый кризис, вызванный болезнью, напрямую на смертность не повлиял. Он в худшем случае может отразится как-то косвенно и на протяжении нескольких лет, но это будет ничтожное воздействие. Такие вещи могут и наоборот, людей мобилизовывать – они пытаются найти работу, деньги, меньше отдыхают и расслабляются. А если проводить параллели с 90-ыми годами, то там рост смертности был вызван не просто финансовым кризисом, но и развалом всей действовавшей на тот момент системы общественного устройства.
Я выкладывал статистику смертности за последние годы, включая 2020, у себя в Facebook, и по ней видно, что женщины у нас в ковидный 2020 год пострадали сильнее, чем мужчины, что необычно. У них был самый большой прирост смертности в возрасте 48-80 лет. А у мужчин максимальный рост был начиная примерно с 70 лет. То есть среди мужчин пострадали в основном именно пенсионеры, а среди женщин и работающие люди среднего и старшего возраста. Я это связываю с тем, что женщины у нас чаще работают медсестрами, врачами, учителям и продавцами, поэтому они чаще контактировали с окружающими и заражались».
Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин