Уличные культура и искусство зачастую по-прежнему воспринимаются как нечто маргинальное, связанное с хулиганством, однако сегодня в это движение вовлечены миллионы россиян, многие из них – успешные спортсмены, художники и общественники. Но государство не спешит поддерживать «улицу». Чтобы компенсировать эту несправедливость, три года назад появилась конкурс-премия «Кардо», которую организаторы и многие участники называют «уличным Оскаром». По всей стране завершается сбор заявок, а финал состоится уже в апреле. Об идее уникальной премии, взаимодействии государства и улицы, а также о воспитании и патриотизме в интервью «ФедералПресс» рассказал вдохновитель и руководитель проекта «Кардо» Валентин Работенко.
Валентин, расскажите, как появилась идея конкурса и что означает название премии – «Кардо»?
— Идея появилась несколько лет назад. Мы как общественная организация занимались статистикой, историей и пытались понять, сколько людей в нашей стране занимаются уличной культурой, творчеством – различными видами деятельности. Оказалось, что по всей стране около 10 млн человек вовлечены в это дело. На церемонии награждения у губернатора награждали студентов – добровольцев, волонтеров, тех, кто проявил себя в научной сфере, в общественной, спортивной. И в тот момент пришла мысль о том, что всех награждают, есть меры поддержки талантов, помощи, признания. Но есть большое количество людей в стране, которые просто полностью выпадают из этого контекста. Тогда и появилась идея создать премию для поддержки тех, кто занимается различными уличными направлениями. Дальше мы начали искать названия, подбирать подходящие по смыслу. Название «Кардо» подошло по смыслу. В Римской империи, когда основывалось абсолютно любое поселение, первую центральную улицу называли Кардо. Она была ориентирована с севера на юг, являлась центром экономической жизни поселения или города. И по идеологии проекта, это такая точка начал определенных, когда появляется система поддержки. Вторая тема – создание межкультурного диалога в том плане, что все направления могут общаться между собой, дружить, собираться вместе, черпать совместные ценности, действия. Словом, название нам идеально подошло и мы решили его оставить.
Насколько сложно было организовать конкурс такого масштаба, который охватывает всю страну. Была ли какая-то государственная поддержка – грантовая, организационная?
— Изначально не было вообще ничего. Мы запустили первый сезон своими силами как общественный проект и начали его развивать. Была вирусная реакция со стороны сообщества, очень быстро информация распространилась по всем субъектам по целевой аудитории. Дальше мы уже старались привлечь партнеров, дополнительные ресурсы. Удалось получить поддержку из фонда президентских грантов, тогда это было 738 тыс. рублей. Мы развили эту историю до полутора миллионов. Пилотный сезон был самым коротким, он длился четыре месяца – стартовал в октябре, а церемония награждения была уже в феврале. Получилось, что он был проведен при небольшой поддержке. А дальше были сделаны выводы, и когда мы подошли ко второму сезону, когда проект начал становиться более народным, начали появляться ребята из разных субъектов, начали появляться руководители субъектов, еще позже появились партнеры в лице Росмолодежи, Фонда президентских грантов, в лице правительства Ставропольского края как принимающего субъекта, добавился ряд информационных партнеров и даже Администрация президента – все они помогают развивать проект.
Уличное искусство, уличная культура, спорт – кажется, все это настолько разное и многообразное. Возможно ли увязать их в одно пространство, в одни рамки или это не всегда получается?
— Слово рамки вообще не очень подходит сюда, потому что единственный общий момент, который объединяет все направления, – это понимание ценности свободы, свободного мышления, может быть, протестного мышления. Это главная нить, которая объединяет все направления уличной активности как таковой. Всех вместе возможно объединить только дискуссией для обмена опытом, для помощи какой-то друг другу.
В беге побеждает тот, кто быстрее пробежал, а по каким критериям оцениваются дисциплины вашего конкурса, ведь это скорее конкурс, а не фестиваль?
— У конкурса довольно обширная программа. Она начинается с творческого сегмента и заканчивается образованием. Главное событие – четырехдневные финалы. Есть и образовательный форум большой, потому что, к сожалению, уличные направления долгое время считались андеграундом и сегодня отстают от многих точек развития, начиная с менеджмента. Есть фестивали, на которых выявляются сильнейшие. Есть онлайн-отбор, где формируется шорт-лист, и есть финалы, где жюри оценивает, кто лучше здесь и сейчас – в зависимости от номинаций, у кого-то это баттлы, у кого-то соревнования, у кого-то забеги на скорость, у общественников – нетворкинги с заданиями, у медийщиков свои задания. Всего есть 10 номинаций, и в каждой из них есть свой финальный продукт.
А судьи кто, как писал классик?
— В основном у нас иностранные эксперты – мы приглашаем членов жюри из 15 стран, за исключением общественников и предпринимателей. К сожалению, уличная культура зарождалась не в России, и мы остаемся догоняющими по многим направлениям, где-то немного другое понимание. Еще один нюанс в том, что мы хотели, чтобы судьи не знали наших ребят и не могли к кому-то более лояльно относиться, чтобы они оценивали всех на равных.
Если говорить об отставании, насколько оно велико? Есть ли тренд на сокращение разрыва, заметны ли наши ребята в мировом сообществе?
— Есть восходящий тренд, ситуация меняется, но многое зависит от культуры. У нас есть очень сильные ребята, которые занимаются брейк-дансом, они котируются на мировой арене, есть трейсеры, воркаутеры, которые представляют Россию на международных соревнованиях, фестивалях.
Насколько вообще развито это движение в России? Может, есть регионы, где более активно это происходит?
— Можно, конечно. Главный лидер во всех направлениях и точка притяжения, конечно, Москва. Если взять по региональному принципу, то очень развит трикинг и скейтбординг в Красноярске, они лидеры. Санкт-Петербург, Новосибирск, южные регионы – Ставропольский край, Краснодарский край, Сочи, есть очень сильные атлеты в Петрозаводске.
Как бы вы сформулировали суть уличной культуры – это что? Молодежный протест, это стиль жизни, это субкультура окраин?
— Сегодня это уже в большей степени стиль жизнь и культура. Субкультурный формат себя изживает, перерождается. Где-то появляются свои культурные ценности, методики в плане преподавания, где-то перерождается в спорт.
Если мы говорим о том, что уличные направления становятся реально массовыми, перестают быть чем-то маргинальным, насколько уместно говорить о моменте воспитания, нравственных ценностей, ориентиров, патриотизма?
— Это связано напрямую, хоть и не выражается так ярко. Мы живем в одной стране, у всех граждан есть общие ценности. В связи с тем, что появляются сильные общественные деятели, сильные предприниматели, которые хотят развивать свои направления уличной культуры, это превращается в общественные инициативы – есть различные школы, есть работа с подрастающим поколением, с детьми. Естественно, все это имеет культурный код. Мы ставим для себя задачу работать с лидерами, чтобы у всех были общие ценности, чтобы был не просто некий дух протеста, а было понимание, почему происходят те или иные процессы в стране, как это взаимосвязано, какие последствия и как это отразится на них.
Если посмотреть не очень далеко в прошлое, лет 15 назад уличные граффити, художники воспринимались скорее в негативном контексте – хулиганы, вандалы. Сейчас насколько выражено такое деструктивное начало, становится ли больше созидательной части?
— Да, ее становится больше. Ведется работа внутри самих этих движений, чтобы у ребят было четкое понимание, что если это, например, памятник культурного наследия или памятник архитектуры, то не стоит рисовать, бегать, бомбить, можно найти другой объект или взять стены хрущевки, которые не имеют никакой культурной ценности, и проявлять себя там. Для нас это проблема номер один, потому что бывали инциденты, когда и памятники разрисовывали, и колонны у библиотек. Здесь уже ведется работа, чтобы люди понимали, что есть государственные ценности, есть ценности народные, которые необходимо передавать следующим поколениям, и портить их нельзя.
Можно ли говорить, что существует система саморегуляции внутри сообществ для профилактики подобных актов вандализма или по незнанию?
— Просто ведется системная работа по воспитанию, по открытию и донесению ценностей страны, которые не смогли донести семья и школа.
Вы сказали вначале, что государство поддерживает патриотические клубы, волонтеров, общественников и многие другие группы людей, но не уличную культуру. С другой стороны, прозвучало, что все уличные направления – это про свободу, независимость. Должно ли государство поддерживать уличную культуру, придумывать программу развития, должны ли они находить точки соприкосновения или они просто должны друг другу не мешать?
— Еще лет пять назад я бы сказал: не мешать. Но сейчас происходит то, что представителей самых разных уличных культур, от рэпа до трикинга, становится все больше – развивается геометрическая прогрессия. Если не будет налаживаться сотрудничество, будет происходить развитие сообщества, которое полностью отрицает систему. Мы считаем, что уличная культура должна быть плавно интегрирована в общее понимание ценностей, в общий окружающий мир, культурное наследие и все остальное, чтобы, во-первых, никого не шокировать, как, например, когда в условном Екатеринбурге трейсеры бегут по крышам или тренируются на детской площадке, чтобы им вслед не кричали: «Хулиганы, воры!», а относились лояльно.
Не могу не спросить, раз уж затронули эту тему, вот о чем: в последние год-полтора во многих регионах власти или общественники добивались запрета на выступления рэп-исполнителей, аргументируя это тем, что их песни деструктивны. Как вы к этому относитесь, может ли тут быть однозначное мнение?
— Однозначную оценку тут невозможно дать. Методом кнута и запретов мы точно не решим проблемы, потому что сегодня запретили один концерт, завтра появился клип, который собрал миллионы просмотров. Чем сильнее их будут запрещать, тем популярнее они будут становиться, это факт. Мне кажется, у тех, кто запрещает, нет твердого осознания, почему это происходит. Рэперы сегодня – это как поэты золотого века, они четко отражают социальную повестку, что происходит вокруг них, что происходит на улице, в среде молодежи. Мне кажется, нужно просто прислушиваться и вносить определенные коррективы. Самая скандальная история была с рэпером Хаски, и если посмотреть его тексты, то это полноценная критика социального блока.
И последний вопрос о перспективах. Как вы видите будущее уличной культуры через пять-десять лет?
— Сложно сказать. Могу сказать, что уже в этом году появится всероссийская общественная организация, которая будет иметь миссию – содействовать региональным лидерам. Называться будет «Улица Россия». Если говорить о пятилетнем периоде, мне кажется, что большинство различных направлений найдут себя. Уже сейчас скейтбординг, брейк-данс, BMX включены в Олимпийские игры, в реестр Минспорта. Думаю, эта тенденция продолжится с паркуром, с воркаутом и другими направлениями, которые имеют больше спортивный характер. То, что имеет больше отношения к культуре, найдет отражение в этом – хип-хоп-культура, граффити, другие направления. Думаю, что когда цикл поколений замкнется, советская действительность останется далеко в прошлом, то оно будет полноценно интегрировано в нашу обыденную жизнь. У нас будут появляться музеи не только классического, но и современного искусства, не только стадионы для футбола и волейбола, но и экстрим-парки для уличных видов спорта – а дальше каждый будет выбирать себе по интересам.
Фото: Алексей Александров