Специальная военная операции на Украине началась больше года назад. За это время через СВО прошли тысячи человек: офицеры, бойцы ЧВК, добровольцы – контрактники и мобилизованные бойцы. Корреспондент «ФедералПресс» поговорил с проходящим медицинскую реабилитацию санитарным инструктором мотострелковой роты Артемом Збыхом о том, как подготовить себя к службе и пережить ее окончание.
Как ты принял решение отправиться по контракту в зону СВО?
— В теме Донбасса я, к сожалению, с 2014 года. Хотел поехать еще тогда, но отец заболел, умер в 2015-м, и мама одна осталась. Помогал по возможности фондам No Passaran! и «Тепло сердец».
А с началом СВО понял, что в стороне остаться не смогу. Начал подтягивать весной физическую форму, в мае уже состоял в активном кадровом резерве. Трезво подойдя к оценке своих возможностей (мне было 42, сейчас 43 уже) сменил ВУС. Закончил курсы санитарного инструктора, сдал зачет и 4 июля улетел в Белгород, где уже 6 июля заключил контракт с Кантемировской дивизией. Попал санитарным инструктором в мотострелковую роту танкового батальона и все полтора месяца до ранения был на самом передке, в Малой Камышевахе, под Изюмом. Если быть точнее, в лесах около н/п Долгенькое, где и получил ранение
Много ли в твоем окружении было людей с боевым опытом?
— До СВО еще были, я же вырос в военном авиационном гарнизоне Сеща на Брянщине. И служил потом в МВД. Самого натаскивали на антитеррор, был снайпером сводного отряда, но со второй «Чечней» не сложилось. Первую командировку отменили, на вторую я сломал на ровном месте ногу, а на третью я уже сам не поехал, как говорится: от греха.
На полях СВО реально воевавших были единицы. Были те, кто ездил в командировку в Чечню, но уже далеко после активной фазы КТО.
Был Чех (он погиб позже) – уроженец Донбасса, воевавший с 2014 года, потом Охотник (тоже погиб) – боец ДНР. Ну, понятно, наши штатные контрактники и офицеры, которые всю весну на Украине были. А так в основном с опытом срочной службы, и все.
Как проходила подготовка? Что самое сложное на службе?
— Стандартные три дня полигона для ранее служивших на «вспомнить все» и пристрелку оружия, но у нас даже четыре дня вышло. Самое сложное было не помереть в полном обвесе на жаре в 40 градусов и минимуме воды, когда занятия на полный день. Я на третий день отъехал с тепловым ударом.
На самой СВО самое сложное – это быт. Проблемы с водой и едой на самом передке сильно ощущались. Гуманитарку получали редко, и до нас доходили крохи.
Постоянная жара изматывала. И лично меня очень сильно напрягали своим нытьем «пятисотые», которых своевременно не увозили с передка. Противно смотреть на взрослых мужиков, которые приехали воевать и внезапно осознали, что тут не сафари, убивают и вообще все по-настоящему.
Тяжело ли было возвращаться со службы к мирной жизни? С какими проблемами пришлось столкнуться?
— Я до сих пор не вернулся толком. 18 августа получил тяжелое ранение и до сих пор по госпиталям с перерывами мотаюсь. А так стандартный набор посттравматического стрессового расстройства: депрессия, боязнь вспышек света и громких звуков. Это у меня лично, после контузии. От вертолетов еще на улице бочком куда-нибудь стараешься уйти. Но помощь врачей и друзей достаточно быстро все в норму вернули. А с моим уровнем самоконтроля даже намеки на агрессию отсутствуют. Каюсь, сорвался в крик один раз, но сугубо по делу. Хотя контролировать себя стало значительно труднее, отрицать не буду. И сама внутренняя агрессия стала более яркой и бескомпромиссной.
Еще главное не поймать «синюю волну» – многие грешат. Я после первой выписки из госпиталя тоже недели полторы пил, чтобы смыть все, но потом вызвал доброго доктора, «прокапался» и вернулся в строй.
Дай пару советов мобилизованным: к чему готовиться, как побороть страх перед службой?
— Учить нужно всю матчасть, что под руки попадется. Тактическая медицина очень важна, чтобы не растеряться, когда тебя или товарища ранят. До того как меня накрыло минометом, у нас в подразделении было шесть раненых. Всех перевязал, отправил в тыл, а потом уже влетел сам. Думал, пацанов ранило, полез за ними и попал. В итоге сам же себя и перевязывал – прилет в паре метров от меня был.
Еще паникеров и «пятисотых» сразу нужно убирать из подразделения. Впрочем, первым достаточно леща.
Снаряжение должно быть удобным и доступным в любой момент. У нас с ним напряженка была, кто в чем был. Я заранее закупился примерно тысяч на триста, включая шлем и бронежилет (что меня в итоге и спасло), а также ротную аптечку и кучу лекарств. По итогу раздавал части снаряжения тем, у кого совсем плохо с ним было: разгрузку, патрульный рюкзак, запасной фонарик и прочее.
В итоге все мое снаряжение так на Украине и осталось. Только бронежилет на себе мой боец вывез, он удобнее, чем у него был. Потом почтой мне отправил, чтобы я на «дырочки» в чехле полюбовался.
В Россию меня привезли на «вертушке» из Изюма, в одних часах и с примотанной скотчем к руке иконке Владимирской Божией Матери.
Планируешь ли ты вернуться в зону СВО?
— Сложный вопрос! Еще осенью, в отпуске по ранению, купил себе новый чехол для «броника», пластины со старого перекинул. Так что наполовину уже готов.
Но чем дальше в лес, тем больше диагнозов. Здоровье подводит. Вроде полгода уже прошло, а тот же бок до сих пор гноится – мелкие осколки выходят. Поэтому пока все поставил на паузу и занимаюсь здоровьем, чтобы душу не травить. Сейчас вот лежу в госпитале в очередной раз.
В любом случае планирую на новые территории вернуться. Возможно, в другом качестве. Ведь все началось с того, что я хотел просто участвовать в восстановлении Мариуполя! Поэтому на все воля Божия!
Фото: личный архив Артема Збыха
Спецоперация